— Это плохо?
— И да, и нет… Было бы плохо, если бы Воротного вообще не прислали. А так, — брат Вильгельм выразительно пожал широкими плечами. — Всяко обернуться может. Как посол себя подать сумеет… А вот и он.
Оба ценителя крепких напитков, одновременно выбравшиеся на палубу из своих кают, выглядели далеко не лучшим образом.
— Так, — протянул брат Вильгельм, — если глаза меня не обманывают, кое-кто вчера пил после вина пиво и угощался сладкими наливками. Эх, молодежь, молодежь… Разве ж так можно? Для кого сказано в писании: 'Не смешивай напитки, произведенные из разных растений. Употребляй отдельно соки плодов, произрастающих на земле, кусте, лозе или дереве, — и утренняя немощь будет тебе неведома'. Позволено мне высказать совет?
— Конечно, брат Вильгельм, — кивнул головой Маковей. — Разумные слова никогда не бывают лишними. Даже с похмелья…
— Тогда я рекомендую поднести штурману ковш чуть подслащенной медом холодной воды и отправить досматривать сны. А послу… Послу лучше всего поможет чарка пшеничного или ржаного вина и кус хорошо сдобренного специями жареного мяса. Обязательно — горячего. На некоторое время это его ободрит, а доспит он по пути — в карете.
— Именно с таким приказанием, — согласился Маковей, — я только что отправил на камбуз юнгу.
— Похоже, капитан, у наших народов гораздо больше общего, нежели может показаться на первый взгляд, — задумчиво произнес брат Вильгельм, доставая из-под рясы небольшую, до полулитра, баклагу и протягивая ее Мирославу. — Здесь старый, выдержанный мед. Пить его не советую, но глоток-другой чудесным образом очистит разум и взбодрит тело. Дорога длинная. В карете — и на сон сморит, и растрясет. Держи, уверен, он тебе понадобиться.
— Благодарствую, — оценил по достоинству подарок гвардейский сотник.
— Не стоит, — отмахнулся брат Вильгельм. — И вот что еще… В разговоре с Его святейшеством говори только правду. Пусть самую горькую и нелицеприятную, но — правду. Магистр Ордена чувствует ложь лучше чем пчелы нектар. И если твои слова и мысли будут хоть немного отличаться, то за все сказанное не дадут и ломаного гроша. Предупреждаю, даже не пытайся обмануть Его святейшество! Из этого ничего, кроме неприятностей не получиться.
— Я учту, — кивнул головой Мирослав, потом выпил поднесенную чарку, крякнул, занюхал корочкой хлеба и впился зубами в мясо.
— Почему? — не слишком понятно спросил Маковей, глядя пристально в глаза 'серому' брату. Но тот внял.
— Почему я столь откровенен и стараюсь вам помочь? — уточнил смотритель порта.
— Да.
— Потому, что мне больше нравятся рассказы о тех временах, когда в порту было не протолкнуться от купеческих сойм, и не никакого желания смотреть на стройные обводы военных суден. А веселые лица, спешащих обмыть удачную сделку, негоциантов — наверняка приятнее надменных физиономий, завершающих воротники офицерских мундиров.
— Ты слышал, — не столько спросил, сколько подтвердил свои догадки Маковей.
— Не надо этого, капитан, — скривился брат Вильгельм. — У каждого своя служба и нести ее надобно с прилежанием. Но лично к вам у меня нет неприязни. И если ваша королева действительно хочет мира, то от чего бы мне вам в этом, хоть немножко, не поспособствовать? Я же не приторговываю государственными секретами… Да и у вас их не выпытываю. Поэтому, если не передумаете, загляну за вами, Бобры, когда дневная жара спадет. Да? Нет?
— Будем рады видеть тебя, брат Вильгельм, — искренне ответил Маковей.
— Мир вам, — слегка поклонился смотритель порта и двинулся к трапу. Потом остановился и полуобернувшись добавил, обращаясь к Мирославу. — Брат Иннокентий молчалив сроду. Поэтому на познавательную беседу в пути можешь не рассчитывать. Но коль уж скажет чего, запомни как имя собственной матери. При встрече с Его святейшеством, ничего важнее этой фразы для тебя не будет.
— Благодарствую еще раз, брат Вильгельм.
— Удачи, — пожелал тот и теперь уж окончательно покинул судно.
— Что ж, наверно и мне пора, — вздохнул Мирослав. — А то, как бы этот молчальник не доложил, что я неоправданно долго собирался на встречу.
— Думаешь?
— А ты? Сразу два 'серых' желающих мира между нашими странами — явный перебор.
— Удачи, сотник, — пожал ему руку Маковей. — Не дрейфь, гвардия, прорвемся!
— Угораздило ж Беляну… Ну какой из меня посол?
— Искренний и честный… — рассудительно ответил капитан 'Бобра'. — А как я понял со слов Вильгельма, именно эти качества, в данном случае, важнее прочих. Так что не ошиблась королева, доверяя эту миссию именно тебе.
— Может и так… Но и вы будьте на чеку. И, ежели почувствуете что-то дурное, снимайтесь с якоря немедленно. Лучше я, в случае ошибки и мирного исхода переговоров, доберусь домой на какой-либо купеческой развалюхе, чем пропадать все вместе.
— Не волнуйся, сотник. На этот случай у нас приказ четкий. Любое подозрение — и мы поднимаем паруса. Но, думаю, обойдется. У 'серых' было достаточно времени, чтоб провернуть какую-то каверзу.
Дворяне еще раз пожали друг другу руки, и Мирослав, неторопливой, исполненной собственного достоинства, походкой прошел к карете. Брат Иннокентий помог ему сесть внутрь, уважительно прикрыл дверцу, обошел карету с другой стороны и присоединился к послу. На поданный братом воротным знак, дремлющий на передке возница тут же встрепенулся, щелкнул кнутом, и экипаж тронулся…
* * *
Ровная дорога, мягкие рессоры, удобный диван, плотно занавешенные окна и молчаливый спутник — именно тот набор, который позволил Мирославу быстро уснуть и безмятежно проспать все путешествие. И проснулся он только после того, как брат Иннокентий отодвинул занавеску. Беззастенчивое июльское солнце тут же ворвалось в полутьму кареты и моментально прогнало дремоту с глаз посла. Отоспавшись, тот уже чувствовал себя достаточно хорошо, а сделав глоток из подаренной смотрителем порта фляжки, вообще пришел в радостное возбуждение.
— Прибыли? — поинтересовался у так и промолчавшего всю дорогу воротного, заметив, что карета въезжает в огромные ворота какого-то замка или монастыря.
Вместо ответа тот пристально оглядел посла, протянул руку и снял с лацкана его камзола какую-то лишнюю пылинку, а потом произнес:
— К Его святейшеству обращаться — 'Магистр'. Разговор не официальный. Рекомендую высказывать исключительно свои личные мысли и суждения. Тем межгосударственных, если Его святейшество не задаст прямых вопросов, лучше не касаться… — потом немного помолчал и прибавил. — Пригласит отобедать — соглашайтесь. От предложения остаться на ужин, буде такое последует, отказывайтесь под любым предлогом…. Добро пожаловать, в резиденцию Его святейшества Магистра Ордена 'Благодати'! — неожиданно громко и торжественно закончил брат Иннокентий напутственную речь.
