Ольга Мяхар - Я и мой летучий мышь

Кэрт оставил в покое дверь и сделал шаг ко мне.

— Не надо! — Отпрыгиваю назад и врезаюсь спиной в стену.

— Почему не надо?

— Ну… а зачем?

Кэрт все еще стоит и смотрит на меня. Я чувствую его взгляд на себе, но не осмеливаюсь посмотреть на него. Какое у него сейчас выражение лица? Может ли быть такое, что он хоть немного разочарован?

— Странная ты какая-то. То сама заводишь разговор о поцелуях, то прыгаешь на стены, едва тебе предлагают попробовать. Меня же столько раз целовала, и ничего.

— Пых, не мог бы ты… хоть немного…

— Все, все. Молчу-молчу. Кэрт, открывай. Наша красавица смущена и в данный момент готова провалиться сквозь землю.

— Почему? — снова спросил Кэрт.

— Ты себя в зеркале видел, Аполлон? Открывай давай.

— Аполлон? — удивленно переспросил Пых.

— Пых, скажешь еще хоть одно слово, и я, клянусь, — придушу тебя прямо сейчас.

— Н-да? Ну тогда я загадочно умолкаю.

— Пых!

— Все, все. Мои уста на веки сомкнуты. Не выдам я твоей люб… умф.

Хватаю его и сую в карман.

— Открывай, — стараясь не смотреть на Кэрта.

Через мгновение дверь тихо скрипнула и открылась. Ни чудовищ, ни магических ловушек внутри не было. Был только огромный сундук и очень-очень много золота.

Иду по улице, безразмерная сума хлопает по бедру, в подвале остался стоять пустой сундук, даже со стенок которого были выковыряны драгоценные камни. Пых поет на моем плече от счастья. Кэрт молча идет следом за нами, напряженно размышляя о чем-то.

— Ты о чем задумался? — Мышь развернулся и весело помахал лапкой моему личному охраннику.

— У меня заканчиваются силы.

— Есть хочешь?

Усмехаюсь. Мысли Пыха всегда направлены только в одну сторону.

— Да. Но в этом мире еды для меня нет.

— А где есть?

— В моем.

— Ну так иди и поешь! Всего-то и делов-то.

— Не могу. Меня должен отпустить хозяин.

— Это она, что ли?

— Да.

Останавливаюсь.

— Так. А почему мне об этом ничего не известно? — Оборачиваюсь и смотрю на него. И все же… он очень красив. Даже слишком для этого мира.

— Я не имею права просить хозяина отпустить меня. Раньше я никогда не задерживался здесь так надолго.

— Тогда иди и возвращайся. Я дозволяю. Так надо сказать?

Он кивнул.

— Эй, эй. Погоди! А как мы тебя обратно вызовем? — заволновался мышь. К защите Кэрта он уже привык и снова без охраны оставаться не хотел.

— У вас же есть браслет. Нужно только намочить его поверхность и коснуться его рукой. И я тотчас откликнусь. К тому же я почувствую, если моя госпожа будет в опасности, и явлюсь без вызова.

— Ага. Плюнуть и растереть, — скаламбурил Пых. — Понял, можешь идти.

Кэрт кивнул… и больше мы его в этот день не видели.

— Ушел? — уточнил Пых?

— Да. Ну что, пошли?

— Ага. А то уже темнеет, а нам еще тебе наряд выбирать.

— Тогда пошли к гномам. Они за золото сделают невозможное.

Мышь закивал, полностью со мной согласный.

Гномы — народ скуповатый, вредный и всегда ищущий свою выгоду. Их квартал в городе пользовался особой популярностью у аристократов и богатых горожан. К ним шли за изделиями из кожи и металла. Они торговали и одеждой, правда, она соответствовала исключительно гномьим стандартам. Так что если у тебя есть достаточно денег и ты не прочь их потратить на оружие и экипировку — иди к гномам. Только они держали самые лучшие в городе магазинчики, торгующие оружием, снаряжением и украшениями.

Небо уже порозовело в предзакатных красках. Хорошо, что кофейни открываются только после полуночи. Еще одна фишка эльфов: открывать свои заведения только по ночам, в отличие от обычных человеческих «едален» и таверн.

Стою перед неприметным серым домиком с низкой дверью и мутными от грязи окнами. Я точно знаю, что внутри царят чистота и уют. Но снаружи… словно здесь уже очень давно никто не живет.

— Стучи. — Пых сильно нервничал, но все же не так, как я.

Последний раз я заходила к дядюшке Троку, когда мне было лет тринадцать. Он попросил у меня кое-что достать и даже сразу заплатил гонорар. Я достала. А деньги потратила на конфеты и бумажного змея. Всю ночь я запускала его за городской стеной. А утром пришла к нему и отдала заказ. Он спросил меня: а где сдача? А когда увидел удивление в моих глазах и змея за спиной — дал пощечину и велел вернуть заказ.

Он ударил меня тогда в первый и последний раз. До сих пор неприятно об этом вспоминать. Откуда мне, девчушке, воровавшей ради пропитания, было тогда знать, что гном попросил меня купить заказанную вещь, а не украсть.

Я ее вернула. Это было кольцо — старое, медное, позеленевшее от времени и выглядевшее не очень дорого. Потом я вернулась, постучала ногой в дверь его дома и крикнула, что вернула кольцо, а потом… потом я убежала. И даже не знаю, вышел ли дядюшка тогда, чтобы посмотреть на меня. Лично я с тех пор избегала дядюшки всеми возможными и невозможными способами. Лишь изредка вспоминала, как ела у него по выходным горячие пироги и слушала сказки, которые рассказывала его жена Келла.

Поднимаю руку и, собравшись с духом, стучу в дверь.

Минута-другая прошли без ответа. И когда я было собралась уже постучать посильнее — дверь открылась. На пороге я увидела хмурое бородатое лицо пожилого гнома.

— Это не он? — шепотом спросил мышь.

— Ммм… Нет.

— Фух. Тогда не стой с открытым ртом. Милейший… Умм!

Затыкаю мышу рот рукою. Гномы — народ особый. С ними по-хамски себя вести нельзя. Даже если ты богат, как крез. Потом обязательно при случае припомнят.

— Доброго вам вечера, уважаемый.

— И тебе не хворать, — хмуря толстые брови и буравя меня цепким взглядом спрятанных под бровями глаз.

— А… дядюшка Трок здесь?

— Здесь.

Сглатываю.

— А можно… его увидеть.

— Хм… Отец!

— Что? — Басовитый голос, донесшийся из глубины дома, я бы не спутала ни с каким другим. Пальцы рук закололо, а спине стало холодно, словно за шиворот плеснули стакан холодной воды.

— Тут к тебе человеческая женщина пришла.

— Ко мне?

Он появился из глубины дома, как обычно вытирая фартуком большие красные руки, испачканные угольной пылью. А я стояла и смотрела на него и никак не могла проглотить комок в горле. Хотелось развернуться и сбежать до того, как он скажет хоть что-то… и в то же время хотелось остаться. А вдруг он меня узнает? Что тогда скажет? Как посмотрит? Снова с презрением? Но я уже большая девочка и вполне смогу это пережить, правда? Да и теперь у меня есть Пых, а он не позволит мне впасть в уныние.