— О словах и о вещах. Хотя Олеан говорил, что платит мне только за то, чтобы думал о вещах.
Фраза ишиба звучала загадочно, но король быстро и с умыслом сменил тему:
— Олеан был в доме?
— Нет… твое величество. — Ишиб отвечал явно замедленно. — Он отбыл в ставку нового императора.
— Когда?! — Король даже привстал с места.
— Вчера вечером. Должно быть, он уже там.
— Шенкера ко мне! — закричал король имис и, вновь обернувшись к пленнику, спросил: — Олеан ушел в одиночестве или с ним кто-то был?
— Он взял с собой четверых, твое величество. Своих любимых учеников.
Михаил потер рукой лоб, на котором выступили капельки пота. Если Нерман, которого Олеан воспитал, не относился к числу любимых учеников, то король ничего не понимал в жизни. Неужели все зря?
Шенкер примчался немедленно. Имис его уже просветили.
— Сбежала птичка, советник, — с нескрываемым разочарованием сообщил король. — Похоже, он уже в ставке… не догнать. Нужно думать, что делать.
Наставник имис кивнул. На его лице тоже было написано великое сожаление.
— У нас мало времени, твое величество. Император приказал мне быстро возвращаться назад.
— Подождем немного. Время еще есть. — Михаил посмотрел на пленника. — Олеан взял с собой тирров?
— Нет, твое величество. — Тот так сильно качнул головой, что его всклокоченные волосы пригнулись, словно под напором ветра. — Тирров было трое. Все мертвы.
Король задумался.
— Знаешь, Шенкер, — сказал он, — складывается любопытная ситуация. Императрица мертва, на престол вот-вот взойдет новый император Уларата, а наш авантюрист Олеан помчался в его ставку. Между тем Каретт говорил мне, что наследный принц и Олеан — отнюдь не друзья. Что бы это все значило?
— Не знаю, твое величество. Я не политик, а военный, — ответил Шенкер.
— Это значит, что нужно бить! — Король вскочил на ноги. — Немедленно наступать всеми силами Фегрида! Еще не все потеряно! Нужно только выслушать донесения от шпионов… Да я и так знаю, что они скажут! Сторонники Олеана, которых полно в ставке, наверняка мечтают вцепиться в горло сторонникам принца. Наш великий ишиб решил не ждать, а взять власть сейчас. Он надеется, что потом с помощью тирров справится с Фегридом. Командование Уларата парализовано! Нужно немедленно бить!
— Наверное… — Сомнения отразились на лице Шенкера. Ему не приходилось командовать армиями, но он был склонен поверить в справедливость слов короля. — Только что скажет наш император?
— Императора я беру на себя. — Михаил быстро успокоился и опять сел. — Разберись с домом Олеана, советник. Как можно быстрее! И сразу — в путь. Назад!
— Будет сделано, твое величество. — Приказы короля отлично согласовывались с заданием, полученным Шенкером от своего правителя, поэтому советник не колебался.
Михаил хотел было сказать так: «Разберись с домом Олеана, чтобы больше не было никаких выживших», — но, глядя на пленника, передумал. Шенкер — не дурак, сам догадается. К чему пугать сумасшедшего, которому даже такой практичный негодяй, как Олеан, платил за размышления о каких-то вещах?
— Скажи-ка, Теофар, — король обратился к ишибу спокойным и даже приветливым тоном, — так что это еще за слова и вещи, о которых ты думал?
— Я и сейчас думаю о них, — последовал ответ. — Не могу перестать. Никак невозможно!
— Ладно, — вздохнул Михаил, запасаясь терпением. — Расскажи мне о словах.
Взгляд ишиба был тускл, но, по мере того как он начал говорить, его глаза наполнялись огнем. Было видно, что Теофар вскочил на своего конька.
— Слова подлежат реформированию, твое величество. Они слишком вычурны. Вычурна поэзия, философские трактаты, даже пьесы! Нужно все упрощать. Пусть пишут так, как говорят! И сразу станет все понятно… улучшится обучение, зазвучат новые строки. Я утверждаю, что так нужно сделать, уже много лет, показываю пример, но меня не понимают. Гонят отовсюду, считают, что я спятил. Прогнали из Фегрида из-за жалоб великих ишибов, чуть не прогнали из Уларата… к счастью, Олеан взял меня под покровительство.
— Гм… — Король не ожидал услышать подобное. — Ладно… Твои идеи сходны с мыслями одного из моих создателей пьес. По сути, он у меня единственный, но зато какой! Ну хорошо. А о вещах что ты скажешь?
— Твое величество очень добр, — ответил Теофар, потупясь. — Но за мысли о вещах меня тоже гнали.
— Продолжай, не бойся, — ободрил его Михаил.
— Я думаю, что все предметы состоят из… маленьких шаров.
— Вот как? — Король приподнял брови.
— Это доказывается очень просто, твое величество! — Ишиб начал торопиться, словно боясь, что его остановят, не позволив сказать самое главное. — Предметы состоят из шаров, которые движутся. Чем быстрее они движутся, тем предмет горячее. Если, к примеру, пилить дерево пилой, то пила раскалится. Почему? Потому что пила трется о камень, двигается! Но если перестать пилить, то пила не остынет мгновенно. Почему? Потому что в самой пиле что-то должно двигаться и медленно уменьшать свою скорость!
Михаил подобрал отвалившуюся челюсть. Его уважение к Олеану перешло на новые высоты. Подумать только, великий ишиб обнаружил настоящего самородка. Король никогда не думал, что можно вот так, на пальцах, наскоро объяснить теорию строения вещества. Анелия и Аррал с недоумением следили за выражением лица короля. Никто из них не понимал важности сказанного.
— Уважаемый Теофар, поедешь со мной в Раниг? — Голос Михаила звучал так ласково, словно король встретил дорогого друга после долгой разлуки. — Я представлю тебя главе Академии Парету… дам все, что тебе нужно. Вот увидишь, не поскуплюсь.
Анелия и Аррал переглянулись. Таких интонаций у короля они не могли припомнить.
— Э-э… твое величество…
— Соглашайся, ишиб, соглашайся! — Михаил старался быть убедительным. — Тебя больше не назовут сумасшедшим. Я лично прослежу за этим.
Короля легко было понять. Знания выходца из другого мира существенно превышали уровень знаний всех ишибов, вместе взятых. Но было одно «но». Михаил искренне сомневался в том, что он — хороший творец, истинный изобретатель. Нет, конечно, он мог что-то скопировать, даже усовершенствовать, но никаких открытий до сих пор не сделал. Ему были известны величайшие литературные произведения, но ничего нового в этом смысле он создать не мог и, как трезвый человек, отдавал себе отчет в этом. Его личный придворный драматург мог бы запросто обставить короля на литературном поприще. А на что способен гений Теофар, если ему подбросить кое-какие сведения? Короче говоря, у короля уже был собственный Шекспир, а теперь в руки шел сам Ньютон. А если Ньютона прибавить к Аристотелю, которого Михаил хотел видеть в Парете, то перспективы открывались самые головокружительные. Теперь никто не заподозрит короля Ранига в сокровенных знаниях. Парет и Теофар прикроют своими могучими спинами и даже сами впрягутся в телегу науки, как два огромных коня-тяжеловеса.
