Или эта девушка умнее, чем я думал, или настолько глупа, что связалась с тем, кто имеет власти гораздо больше, чем это показывает. Связаться со Скаром… Скар — не Фисэл, понимает ли девчонка, на кого она напоролась. Мы всегда сохраняли нейтралитет по отношении друг к другу, но я не знаю, чтобы сделал король вампиров, окажись в его власти весь дар создателя. Дорожит ли он своей шкурой настолько, чтобы уничтожить одного из сильнейших? То, что это будет стоить ему жизни — несомненно, но если он решится на это… Никому нельзя доверять. Скар не ребёнок — король вампиров, который может совершить что угодно. Если он решится, то на чьей он будет стороне? На моей, или против меня?
— Его нет, — услышал я чей-то голос. — Мы прочесали всё.
Послышалось глухое рычание.
— Он знает, что его ищут, — уверенно заявил этот кто-то. Точнее, не кто-то, а именно король. — Он не глупец, но… Я его из-под земли достану.
— За что же такое неуважение к собственному брату? — я решил, что не стоит скрывать свой пресветлый лик от его величества.
Король попытался скрыть замешательство.
— Я не хочу, чтобы мой брат ушёл за пределы королевства и сложил голову где-то на плахе у демонов, — отмахнулся он.
Врёт. Мы оба это понимаем, и всё же продолжаем следовать глупым правилам этой, не нами придуманной, игры.
У меня же перед глазами всплыла другая картина. С братскими отношениями покончено, теперь Скару нечего скрывать, нечего бояться. Ему нужен дар. Целиком. Но лишь одно не укладывается в голове — на что он рассчитывает, если весь дар он взять не способен?
— А что это ты здесь делаешь, Валерильчик?
— Ищу.
— Совесть?
— Ну, если моя совесть — это ты, то да, — пожал плечами я. — Совесть моя, ты мне что-то обещала…
— Надеюсь, не руку и сердце? — прекрасно зная о том, что я имею в виду, переспросил он. Обернувшись к вампирам, всё ещё дожидавшимся дальнейших распоряжений своего короля, и слушавшим наш разговор без особого интереса. — Сделайте что угодно, переройте землю, пересеките небо, но найдите его, чего бы вам это ни стоило.
Скар развернулся к вытянувшемся по струнке вампирам спиной и пошёл ко дворцу, кивнув мне в знак того, чтобы я следовал за ним.
Вампир никого не взял с собой. Сняв со стены факел, он спускался в подземелье по крутой каменной лестнице, ничего не опасаясь.
— Ты не взял с собой стражу? — задал я ему мучавший меня вопрос.
— Зачем мне в хранилище стража? — вопросом на вопрос ответил он.
— А если я тебя решу убить?
Вампир хмыкнул.
— Согласен, мне не хватит сил дать тебе отпор…
Но ты надеешься их получить.
— …но ты мне ничего не сделаешь.
Это было сказано с такой уверенностью, что мне стало любопытно узнать причину, ведь если я его прикончу — его дар и брих перейдут ко мне… Или нет?..
— Ты знаешь, что вампиры обладают способностями. Исключительными. В некоторых случаях уникальными? — поинтересовался Скар.
Я молча кивнул, хотя вампир этого и не видел. Но я знал, что король в моих кивках не нуждается.
— Моя способность заключается в том, что я могу видеть будущее на шаг вперёд. Скучно. Нет интереса жить, когда знаешь, что случится через минуту.
— И ты можешь видеть всё?
— До этого момента я считал, что да, — вздохнул король. — Но когда я думаю обо всей этой истории с брихом, с предстоящей бессмысленной войной — я слеп.
Мы шли по коридору, пропахшему сыростью. Стены были мокрыми от выделявшейся влаги.
В конце коридора была одна единственная дверь, и чем ближе мы к ней приближались, тем мрачнее становилось лицо Скара.
— Невозможно, — прошептал он, на миг останавливаясь, и тут же бросаясь к двери.
Я с недоумением последовал за ним.
Скар прикоснулся к ручке и обессилено привалился спиной к двери.
— Нет, — пошептал он, собираясь с духом. — Только не это.
Он дёрнул дверь, оказавшуюся открытой, на себя. За ней был ещё один коридор, на этот раз со множеством дверей. Но Скар направился к следующей двери в конце коридора, распахнутой настежь. Внутри была уютная комната, и не было бы в ней ничего необычного, если бы в центре не стоял постамент с бархатной подушкой, на которой… ничего не было.
Скар в злости сжал кулаки и завыл. Нерешительно, но грозно затряслись стены. В короле бушевал гнев создателя, у которого из-под носа увели его любимую игрушку.
Своды раскачивались, намереваясь опрокинуть на нас потолок.
Я решительно шагнул к Скару и схватил за руку. Вампир заглянул мне в глаза, и гнев его тут же утих. В неполной своей силе дару создателя не тягаться с даром сильнейшего.
— Нет, — он медленно осел на пол, закрыв лицо руками. — Это конец.
Так, я чего-то не знаю.
— Не понял.
— Бри-и-их, — протянул вампир, опрокидывая голову и глядя в потолок. — Теперь я такая же марионетка, как и Фисэл.
Я присел рядом с ним на корточки.
— Ты можешь толком объяснить, что произошло?
— Брих принадлежит мне, — проговорил Скар, садясь напротив меня на пол. — Мне, понимаешь. Он мой. Я — его часть. А теперь от меня эту часть откололи. Теперь со мной сделают что угодно, потому, что я стал уязвим, дурак. Всё же шея — нечто более постоянное, чем хранилище.
Король посмотрел на меня пустыми глазами.
— Ангелы, — проскрежетал он зубами, — только ангелы могли сделать это. Потому, что они ставили блок на хранилище.
Я посмотрел на внезапно успокоившегося короля не представляя, что он сделает в следующий момент.
— Ты прав, Валериль, — шепнул вампир. — Мир на грани, мир катится в пропасть. Ангелы стали на одну ступень с демонами.
Король не даром был королём, точно зная, что происходит в мире. Он не шёл ни в какое сравнение с Камилем, эльфийским властелином. Но в нём рос тиран, ведь я знал, что он приказал найти и пленить своего же брата.
— Найти, — прошипел он, вскакивая на ноги и выбегая в коридор и уже громко взывая к страже. — Найти! Убить! Нет, привести ко мне — я сам разберусь!
Самое удивительное, что все подчинённые, все, кто служил королю, понимали его с полуслова и никогда не спрашивали: «Кого?» Ну, стража Камиля тоже не спросила бы, но только потому, что вообще ничего делать не собиралась.
Стража молча кивнула и, безошибочно зная, кого надо найти, удалилась.
Я вышел из душного помещения на свежий воздух. Люди Скара, спеша выполнить поручение, расталкивали мирных жителей. Вампиры останавливались, взволнованные уже тем, что стены здания едва не рухнули, и ещё более обеспокоенные тем, что лучшие воины короля в спешке бегут от своего повелителя. Сам король выскочил на заполненные улицы, что-то крича. Удивление нарастало — никто и никогда раньше не видел ни следа чувств на лице короля. Никто не видел его в бешенстве.
