Да и активировал я площадной шторм. Через секунду с клонами кинулись телесным мерцанием резать-убивать. Через три у ног моих лежали четыре бестолковки. Один клон, как и я, нарвался на гроздь сюрикенов, я отделался царапиной, а он, как понятно, развеялся.
Ну, в принципе, очень даже достойно вышло, если б еще не “берсерк-я сильный-тупой мод” в начале схватки. А так, даже за вычетом витала, повреждения некритичные, вполне моими силами как чакра-медика излечимые, даже в бою. В общем схема боя понятна, и примем как базу. Защитный барьер, клоны, площадное шодомахо и резня с шуншином. В перспективе — хизушин вплести в навыки, но тут еще думать надо. Чакрорезерва же у меня половина осталась.
Да я, блин, монстер, фактически без духов (витал это я и пофиг) шесть джонинов положил и для боя готов. Погордился секунд десять, запечатывая бошки в свиток. Намылил клонов обыскать трупы, что оказалось разумно, в Юки один наткнулся на иглы. Впрочем оставшиеся два справились. И у морозильника обнаружили карту с пометками местопребывания шести из Удзумаки. Ну в общем, все сложилось удачно и вовремя.
Выковырял из под барьера “охрану”, благо джиньяхиры уже посеченности подлечили, да и отправились мы домой. Троица на меня пырилась, но вопросов не задавала, а я же, уже на спокойную голову обдумывал бой.
В принципе, неплохо, но то что шуншин именно ускорение — делает пользователя уязвимым. Надо хизушин отрабатывать, а в идеале — движение через четырехмерье без маячков. И нужны атакующие техники, на чистой рукопашке долго не протянешь. Наверное что нибудь на стыке фуин и спиритуалистики, чакрострел какой. Или все же техника лучше? Ладно, подумаем еще.
В Конохе у меня оставалось до условленной встречи три дня. Так что денёк просто отдыхал. Окинул глазом завершенный особняк-два и забил — позже, сейчас не критично. Потом вникал в жизнь “сиротинушек”. Ну в принципе, все сносно, тренируются, печати клепают, мелочь учат. Скандалов особых нет, но над структурой Удзумаки два-ноль надо уже задумываться. Один главнюк — это плохо. Много главнюков — это плохо. Вот когда в самый раз — хорошо.
Остаток времени до встречи занимался разработкой “приемлемой схемы джиньяхира”. Передавать тонкости спиритуализма я буду только выращенным на своих глазах и своими руками. Вот не верю я другим, максимум — ограничено доверяю. Так что нужна схема, “типа шодомахо”, которая позволит призвать духа, задать ему поведенческий алгоритм, но при этом не раскроет ряд принципиальных моментов и секретов.
Задачка вышла непростая, но в целом осуществимая. Более того, выяснил пару моментов. Как другие духи — не знаю, но малые с удовольствием принимали янь-чакру в качестве замены жертвоприношению. И добавки просили. При этом, смешанную потреблять не могли. А витал то ли за счет слияния со мной разделял фракции, то ли за счет того, что он высший.
В результате вышла мудрёнейшая, хитровывернутая шодомашина, которая питалась янь-чакрой. Ну а призыв духа был замаскирован наложением слепка-конструкта инь-чакры, типа поведенческая матрица, хотя по сути — просто дым и зеркала.
Позвал Рэй, продемонстрировал “дело всей жизни”, без деталей объяснил, потыкав пальцем, как все работает. Про отсутствие чакровыброса наврал, что сие следствие “филигранного, недостижимого шиноби контроля чакры”. Рэй покивала, сделала в круге одну шодомашину, и свалила на фиг, сраженная мщёй моего интеллекта (коварный я мысли слушал, и хоть мата там было преизрядно, носил он восхищенный характер, “наглухо еб. ый отморозок” — точно похвала, я знаю).
В результате, довольный проделанной работой, топал я на место встречи, в лес Сенджу, полигон смысла жизни, ну или Лес Смерти.
22. Совещание на полигоне смысла жизни
В ночи добрался я до леса, и прошел опушкой до точки встречи. Внутрь я не залезал, но сам по себе дендро-конгломерат поражал. Не знаю как у него внутрях, но чудовищные, слабо воспринимаемые сознанием как деревья стволы стояли плотно, а корабельные сосны и столетние дубы выступали в качестве подлеска-лиан. То есть видимой земли под лесом не было как факта, переплетение-сращивание стволов в этакую «платформу» минимум двадцатиметровой высоты.
Наконец добрался до ожидающих, вылезших из-за деревьев. Сенины-медики, Цунаде и Орочимару. Тетушка-сестрица, кстати, мудрости моей вняла, перестав в профиль напоминать искаженную букву «Г». Четвертый размер тоже не верх привлекательности и нормы, однако смотрелся уже как «естественная полногрудость», а не «я украла два баллона у камаза».
Поиграв, незаметно, бровками, показав рукой жест «неплохо, но можно и лучше», вызвал не менее незаметное сверкание глаз и жест в виде кулачка, перемалывающего некого Удзумаки в труху в обозримом будущем.
Орыч же, судя по дрогнувшей губе и перебегающиму взгляду, «незаметной» пантомимой искренне наслаждался. Так-то рожу кирпичом более чем достойно держал, змеелюб, однако от четырехмернозрения и, подозреваю, ряда додзюцу микромимику не спрячешь. А избавиться от нее совсем — дело практически нереальное, возможное, как по мне, только при «внешнем управлении» телом, уж слишком у нас мышление-мимика связаны.
Тем временем, Цунаде, как знающая нас обоих, начала беседу:
— Здравия и мудрости, Удзумаки-доно, позвольте представить Вам моего сокомандника, Орочимару-сан, Саннин, меднин А ранга, джонин. Орочимару-сан, перед Вами Хизуми Удзумаки-доно, глава клана Удзумаки, фуин-мастер. Ранга не назову, но судя по книге Бинго и моим наблюдениям, не менее чем джонин.
Следя за мимикой обоих саниннов, обратил внимание на то, что «церемониальный» вызывал неприятие у обоих собеседников, так что выдал:
— Честь для меня увидеть Вас. И радость в моем сердце от знакомства не имеет пределов, — поклонился отдельно Орычу. — Однако, вопрос беседы нашей, — вопросительно взглянул на собеседников, которые показали что Орыч в курс дела введен, в общих чертах, — таков, что церемониальный не уместен. Предлагаю перейти на деловой, а лучше обойтись по именам.
Выдал я, создавая техникой «материализации оружия» три кресла и столик. Из печатей хранения попит-пожрат достал. А как разместились собеседники, наложил на землю шестигранную сенсорную шодо (устал думать волшебная каллиграфия каждый раз, а фуин, как не крути, все-таки техника запечатывания), которую Орыч, очевидно, опознал. Присев же, порвал «противоподглядовательную» бумажку.
— Пружинка, вот объясни, зачем Оро-то видеть хотел? Он бесклановый, а дела вроде бы только на кланы завязаны? — слишком уж «по-именам», как по мне начала беседу Сенджу.
— Знаешь, Плавничок, вопрос тут, как по мне, не только и не столько клановый. Скорее вопрос будущего Конохи, — ответно подколол поморщившуюся Сенджу я, передавая часть документов Орычу. — А Орочимару, обладает и силой и влиянием, при том в воровстве не замазан. Есть скользкие моменты исследований.
Орыч при внешней безмятежности напрягся, уставив на меня свои змееглазки. В переданных мной документах были, помимо вопросов «воровства» и внутриконошьей резни, несколько «исследовательских» моментов, так что Оро я отсемофорил, «не знает и не узнает, потом поговорим», что вызвало пусть и не полное расслабление, но выход из «боевого» режима.
— Но «скользкие моменты» — преступники и враги деревни, — продолжил я, — да и приказы я видел. Сам не расскажу, и, считайте, уже забыл, а если тебе, Цунаде, интересно — общайтесь напрямую.
— Понятно. Тогда рассказывай наконец, каковы твои цели? — поинтересовалась тетушка-сестрица.
— Исполнение договора о дружбе и союзнических обязательств, как ни смешно. При том, что «чистеньких» в Конохагакуре практически нет, большинство кланов, да и служаки-шиноби, я безусловно не говорю о чиновниках, заслуживающих истребления огнем, — совершил я молитвенный жест, повторенный, пусть и с удивлением, собеседниками, — большинство шиноби — преступники вынужденно. Центр проблемы — именно руководство, создавшее условия, в которых либо воруешь, либо выбываешь из системы как власти, так и развития. В результате, деньги твоих предков просто закончатся через лет пять-десять. И, для существования сложившейся системы, руководству придется либо грабить еще какой-нибудь клан, либо начинать войну. Как по мне, война ради шкурных интересов пятка старикашек — прямой вред и нападение на союзника. Вот я и исполняю договор.
