— И как давно они замужем?
— С начала учебного года.
— Погибли родственники вместе с семьей?
Я посмотрела на графа, как на дурака.
— Откуда я знаю? Тебе за что платят зарплату?
Граф махнул на меня рукой и принялся застегивать пальто.
— Давай адрес шестой. Навещу больную.
— Апельсины купи. С пустыми руками к беременным и больным не ходят. Бери пример с сына.
— Да? И к какой категории ты себя относишь? Может, пора тебе на пеленки скидываться?
Я прикусила язык. Уел, нечего сказать. А главное, сама подставилась.
Граф вернулся очень быстро. С собой он принес торт и бутылку вина.
— Что празднуем? — не удержалась я от вопроса, когда граф самолично разлил вино и разрезал торт.
— Избавление от заразы! Только что я видел, как Карла Людвин садилась с вещами в экипаж сыска.
Я подавилась тортом.
— Ты упек старушку в тюрьму?
Джонатан, кажется, обиделся.
— Давай без оскорблений. Я пока еще представляю, что плохо, а что хорошо. Старушка добровольно уезжает на границу по программе защиты свидетелей.
— А тут такая есть?
— От вас переняли. Кстати, дедуля Марты тоже едет с ней, — граф поднял бокал. — Так выпьем же за избавление от злобных кляузников!
Мы чокнулись и осушили бокалы. Я потянулась за вторым куском торта. Вкуснятина.
— И от чего их защищают?
— От меня! — с гордостью произнес Джонатан. — Вы представляете, какие связи у графа Эверо? Когда он узнает о расследовании, двумя пенсионерами станет меньше. А потерять таких ценных свидетелей нельзя. Поэтому вам лучше на несколько месяцев покинуть столицу. Эта сказочка чудесно легла на их подозрительность и мнительность.
— А как девушка на больничном? Допросил?
— Нет.
— Почему?
— Я и так все знаю о бывшей невесте своего сына. Хотя нет, о ее увлечении эльфами я не знал.
— У вас ведь эльфов нет.
Джонатан налил еще вина.
— Зато есть болтливые попаданцы! Рассказали ей про ушастых, так она захотела на бал явиться в образе лесной девы.
— И что в этом плохого?
— Уши не надо заклинанием наращивать! А вешать на них тяжелые сережки вообще верх глупости! У нее теперь уши до плеч висят!
Да, давно я так не смеялась.
А бал меж тем приближался.
— Куда? Не пущу!
— Нам надо украсить кабинет ректора.
— Зачем?
— Здесь будет комната отдыха для дам.
Что? Чтобы перебравшие дамочки отлеживались на моем любимом диванчике и ставили бокалы на мой стол? Да я потом убираться замучаюсь.
С украшений между тем летели блестки и дождик. А ведь к этому добавится рассыпанная косметика, пролитые духи и потерянные булавки. Я до осени всю эту мишуру выгребать буду! Не бывать этому!
— Кто распорядился отдать дамам это помещение?
Видно, жажда убийства все-таки проглядывала на моем лице, потому что рабочий побледнел и выставил охапку украшений перед собой на манер щита.
— З-завхоз!
Он совсем офонарел? Тут документы, личные вещи и антиквариата на космическую сумму!
Я вытащила из кучи украшений дождик и потрясла им перед носом рабочего.
— Значит так, идешь к своему начальнику и передаешь дословно: «Если хоть одна блестящая дрянь окажется в приемной, то я возьму этот дождик, протащу его через тебя и подергаю». А когда ректор узнает о его самодеятельности, то он поменяет ему его шарики на стеклянные. Запомнил? — я подтолкнула его к двери. — Шуруй!
Ненавижу этот бал заранее! Ученики как с цепи сорвались, поставщики ломят цены, преподаватели филонят. Джонатан из-за всего этого злой как собака, срывается на всех подряд. Еще и расследование уперлось в тупик. Короче, попадаться ему было себе дороже.
Пройдясь по комнате, я легла на диванчик, появилось дикое желание поорать в подушку, что я с удовольствием и сделала.
— Что за шум? — заглянул в приемную Иден. — Лада, так себя ты не задушишь, даже не пытайся.
— Зато у меня притупляется желание придушить кого-нибудь другого.
— Надеюсь, ты не меня сиротой оставить планируешь?
— Мечтаю, но в последнюю очередь. Твой папаша заметно сдал позиции в рейтинге моих врагов.
Тут в дверном проеме нарисовался предмет нашего разговора. И, надо заметить, нарисовался в мрачных тонах. Того и гляди, молнией шарахнет.
— Диван душишь? — зловеще протянул он. — По Академии шляется толпа народу, которая лезет куда не надо, а от тебя никакой помощи! Могла бы последить за ними.
Да, так и вижу эту картину. Пустой коридор, неясная тень мелькает за поворотом. На цыпочках спешу туда, даже дышать стараюсь через раз, чтобы не выдать себя. Предупредить графа я катастрофически не успеваю. Уйдет же! Вход в подвал открыт. Озираюсь вокруг, ни души. Держась одной рукой за стенку, я начинаю спуск. С каждым шагом света все меньше, и когда тьма затапливает все вокруг, я получаю удар по голове. Через месяц Джонатан нанимает нового секретаря. А лет через двадцать находят мой труп. Да пошел он на фиг со своей слежкой!
— Чтобы меня прикопали тихонько? Учти, призраком стану!
— Отлично, на зарплате буду экономить.
— А на похоронах? Я без поддержки минимум одного мордоворота в Штирлица играть не собираюсь! Вон, сына пошлите! Пусть возьмет девчушку посмазливее и шатается с ней по Академии, мол, место для экстремального интима ищем.
У графа аж дыхание перехватило от возмущения.
— Иден — мой единственный сын!
— Значит, опасность не отрицаете? — я приподнялась на локтях. — Между прочим, у меня серийного номера на спине нет. Я тоже эксклюзив.
— И слава богине, что эксклюзив! Вторую такую я бы не вынес.
Оставив последнее слово за собой, граф покинул приемную и заперся в своем кабинете.
— Что с ним? — недоуменно обернулся ко мне Иден.
— Нервы, — пожала плечами я. — Ты б ему успокоительного тайком подлил. А то нервы не только у него начнут сдавать.
Юноша воспользовался моим столом как стулом. Ругаться сил не было, потом протру.
— Ничего, сходишь на бал, развеешься. Заодно и нервы подлечишь.
Я завозилась, устраиваясь поудобнее, поправила подушку и спокойным голосом спросила:
— А с чего ты взял, что я туда пойду?
— А разве нет?
— Нет.
— А-а-а, у тебя денег на платье нет, — проявил чудеса логического мышления Иден.
— Есть.
— Тогда почему нет?
— Мне жалко тратить их на платье.
В приемной повисло молчание.
— А хочешь, я тебе наряд куплю?
— Ну, прямо добрая фея, — протянула я. — Только крылья у тебя из задницы растут. Сказала нет, значит нет.
