Около часа я проглядывал кричащие заголовки, фотографии, копии рапортов, аналитические записки, и пытался осознать, что за чудо поселилось по-соседству. Мысли вились довольно причудливые, но общее мнение не складывалось. Пальцы перелистывали бумаги, глаза вылавливали смысл из казенных оборотов в отчетах. Через сорок минут папка была возвращена боссу, сам же я двинулся со второй на выход. Вот тоже вопрос — стоит ли трудному подростку, какой она теперь представлялась, знать подобное? Что она сотворит, когда узнает? Разнесет все вокруг? Пойдет сворачивать шею родному папочке? Хотя последнее вряд ли получится — не дойдет. Охрана, граница, неопытность. С другой стороны — какое я имею право скрывать от нее эти знания?
В этот вечер шеф продолжил работу в кабинете, выезда в город вновь не было. Оставалось только коротать время в тренировочном зале, пытаясь время от времени дозвониться до девчонок Кавати. По телевизору, закрепленному возле выхода из зал, объявили о вознаграждении за любую информацию о троне — род Ито щедро пообещал вознаградить целым миллионом за имя преступника или местонахождение потери. Хоть кто-то меня высоко ценит.
Через пару часов кончилось время отработки, а заодно замигала напоминалка в телефоне — очередной визит на пути к дому, на этот раз условно приятный.
Дорогу к 'салону красоты' я запомнил надежно, потому особо не плутал по улицам. Входная дверь тренькнула колокольчиком, явив знакомую девушку на рецепшене.
— Простите, господин, — лукаво улыбнулась она, — Но Сайто-сан распорядился лишить вас сладкого.
Какое возмутительное вмешательство в образовательный процесс!
* * *
20 км от Токио, особняк рода Ито, второй час ночи.
Могут ли несколько часов состарить человека на многие годы? Наследник рода Ито видел ответ перед собой. Легкая дрожь рук, темные мешки под глазами и сломанная тяжким грузом осанка превратили зрелого мужчину в древнего старца, что медленно перебирал талисманы на полке домашнего алтаря.
— Шу, мой мальчик, ты пришел, — вздохнул старец, не оборачиваясь, — Мой бывший друг принял дары?
— Нас не пустили на порог, — нахмурился наследник, еще раз мысленно переживая позор, — Нимме-доно…
— Не называй его по имени, — с горечью крикнул Ито-доно, — он лишил нас такого права.
— Свидетель распорядился запереть ворота в квартал прямо перед нашим носом. Некому было вручать.
Ито-доно зашамкал губами, что то проговаривая про себя. Перед его взором в который раз возник образ взбешенного друга. В планах все выглядело иначе — враг выпивает спецсредство, теряет контроль над эмоциями и заслуженно принимает смерть. Свидетельство Нимме-доно, специально приглашенного на беседу, должно было обелить род Ито в глазах службы безопасности Императора. Но все сорвалось — не сработало средство, не выдержали нервы, а старый товарищ моментально понял, в какую неприятность его чуть не втравили. Последствия целой лавины ошибок не заставили себя ждать.
— Трон нашелся, — рискнул прервать затянувшуюся паузу Шу, — Детский дом 'Хина' обратился в полицию по поводу подозрительного грузовика на заднем дворе. Полиция проверила — машина в угоне. Внутри он и стоял, прямо по центру фургона, безо всякого крепления и защиты. Камер на здании нет, как и зацепок внутри — наши люди выехали раньше следователей, подлога быть не могло.
— Это знак, — тихо прошептал Ито-доно и склонил голову, — Разрушение дома и похищение трона, как символ падения основ и лишения чести и традиций. Детский дом — как символ кары невинных детей за грехи отцов, а трон на его территории — способ вернуть себе честь. Я принял решение по твоему младшему брату.
— Но отец! — воскликнул наследник.
— Молчи! Ты еще молод и не способен понять! — криком прервал его Ито-доно и в образовавшейся тишине тихо добавил, — Пусть это будет достойно и красиво, как подобает воину. Пусть мой младший сын погибнет с честью.
— Я понял, отец, — низко поклонился Шу, сдерживая слезы, — Завтра в тренировочном поединке. Он ничего не почувствует.
— Да будет так, — старик ссутулился еще больше.
— А что с прокурором? Мы можем наказать его уже завтра.
— Не сметь! — гаркнул Ито-доно, — Ты опять ничего не понял! Он — ничтожество, пыль под ногами, забудь о нем!
— Но месть, — заикнулся было Шу.
— Я своими руками убил твоего брата, когда вовлек того, кто мне доверял, в бесчестную авантюру, а не Ода! — с жаром покаяния вещал старец, — Или ты захотел еще одного урока от рода Нимме?
— Еще не факт, что особняк разгромили их люди, — буркнул Шу, крепко, до боли, вонзая ногти в ладони.
— Кто же еще? — скорее, констатировал глава рода, — Иди, сын мой. Завтра будет еще один длинный, тяжелый день. А я еще постою у алтаря, быть может, в этот раз Ками услышит меня…
— Моя стена! — хозяин квартиры в очередной раз охнул и просунул полноватую руку в проем дыры возле двери, словно не мог поверить, — Молодой человек, за какую-то неделю вы разгромили все, что только можно! Дверь, подъезд, стены, подоконник! — взялся за голову арендодатель.
— Может, как-то можно все решить? — робко ответил я, в очередной раз ругая себя за отложенный 'на завтра' ремонт. Вот и наоткладывался.
— Даже представить не могу, во что обойдутся штрафы и урон, — а у самого то глаза хитрющие.
— Назовите сумму, — под тяжелый вздох бумажник был явлен миру.
По итогам яростных переговоров и переругиваний, в руках остались две купюры достоинством сто долларов. Сколько-то еще лежало на карточке, но этого не хватит даже дотянуть до конца месяца. Мрачные перспективы нашли отражения на лице, мой же собеседник выглядел контрастно. Довольный хозяин квартиры свернул купюры в рулончик, запихнул в один из необъятных карманов джинсового жакета и обещал вечером прислать бригаду с новой дверью.
В общем, очень невесело началось утро. Если на работе не обрадуют премией, придется там и кушать — в комнате охраны всегда был столик с легкой закуской, чтобы не сидеть голодными. На часах было уже почти семь утра, а в холодильнике дожидалась еда из кафе, захваченная по пути вчерашним вечером. Так что жить будем — хмыкнул я и еще раз пытался прикрыть ладонью выломанный проем. Выходило сантиметров пятнадцать по всей высоте косяка, не меньше.
Мимо протопал мужчина с перекинутой через плечо фирменной сумкой курьерской службы и деловито постучался в дверь Тани. Дверь тут же открылась — не иначе любопытная соседка наблюдала за коридором — и девичья рука втащила беднягу внутрь. Интересно, что там? А впрочем, какая разница.
