Поляну окутало сиянием. Каждое лицо, каждый взор был светел и чист. Затем все погасло. Умирающий друид исчез – он превратился в свет, разошедшийся по миру. Краски сделались более темными, но и более яркими; пропала почти неземная нежность, зато появилась грубоватая жизненность.
Рана на шее Туризинда полностью зажила. Наемник понял, что ему не терпится выступить в путь. Эндоваара приблизился к нему и холодно посмотрел ему в лицо.
– Скольких вы уложили?
– Шестерых.
– Стало быть, погибли все. Они выводятся сразу сотней. Мы убили девяносто четыре. Хорошо.
Он отвернулся. Туризинд схватил его за руку:
– Что с нами будет?
– Дертоса выдала нас. Она назвала мое имя, но этого оказалось достаточно. Мы не можем больше скрывать вас у себя. Вы должны уйти.
– Это я уже понял, – огрызнулся Туризинд. – Но вы поможете нам?
– Мы дадим вам телегу и лошадь. Припасы. Немного оружия. Рекуфаэль дал вам свое предсмертное благословение… Этого довольно. Ничего больше у нас нет.
– Этого довольно,- кивнул Туризинд.
Эндоваара посмотрел на него неприязненно и высокомерно и отошел.
* * *
Как и говорила Дертоса, они выступили в путь вечером, чтобы к ночи покинуть лагерь и быть уже достаточно далеко от него. Туризинд серьезно обсуждал с Конаном, стоит ли им и дальше вести с собой Дертосу.
– «Отмычка»? – говорил Туризинд своему спутнику. – Ты считаешь ее чем-то полезным для нас? Но, по-моему, она не столько «отмычка», сколько ловушка с секретом! И пружина этой ловушки может захлопнуться в любой момент.
– У нас нет другого выхода, – возражал Конан. – Она много знает о Дарантазии и черных зеркалах. И она – единственная из всех, кто там побывал, – согласна помогать нам. Все остальные превратились в слепые орудия в руках черных магов Дарантазия.
– Думаешь, она сопротивляется им потому, что в ее жилах течет нечеловеческая кровь? – Спросил Туризинд.
Он старался не думать о том, что Дертоса – родня тем странным карликам-уродцам, кривоногим, с непомерно длинными руками, что поднимались в радужных пузырях с самого дна зловонных болот.
– Дертоса на них совершенно не похожа, уговаривал себя Туризинд. Она красива, у нее стройное тело, она выросла среди друидов – она не может быть одной из тех коротышек…
Он отгонял от себя всякое воспоминание о них. Потому что думая о болотных людях как о родне Дертосы, он поневоле начинал относиться к ней с брезгливостью, а это мучило его. Он не понимал, как можно в одно и то же время любить человека и считать его недочеловеком, желать женщину – и брезговать ею…
– Тебе не дает покоя ее происхождение? – проницательно осведомился Конан.
Туризинд слегка покраснел. Многое он бы отдал за то, чтобы Конан не заметил этого. К счастью, лицо у Туризинда было достаточно обветренное, чтобы этот румянец можно было отнести за счет обычного загара.
– Я не привык иметь дело с нелюдями.
– Что ж, она не вполне человек, – сказал Конан задумчиво, – но это еще не означает, что она неполноценная личность. Напротив. Я никогда еще не видел, чтобы кто-либо так успешно и так мужественно сопротивлялся обстоятельствам, как это делает Дертоса.
Туризинд почувствовал благодарность Конану за эти слова, однако изо всех сил постарался скрыть свои чувства.
– Приятно слышать, что в нашем небольшом отряде есть хотя бы один достойный воин, – с легким оттенком насмешки произнес Туризинд.
Но Конан не поддержал его тона.
– Да, я думаю, что Дертоса заслуживает уважения, – повторил он, – я относился к ней иначе, но теперь готов признать свою ошибку. У этой девушки большая сила воли.
– Она помогает нам ради собственного освобождения, – сказал Туризинд.
– То обстоятельство, что она желает этого освобождения, уже говорит в ее пользу, – упрямо повторил Конан. – Насколько я знаю, практически все люди очень довольны своим положением «сверхлюдей со сверхспособностями». Ни один из них не жаждет избавиться от сомнительного дара черных зеркал Дарантазия.
– Ты мне лучше скажи, – перебил Туризинд, – что мы будем делать, если у Дертосы в, какой-то миг не достанет воли сопротивляться приказаниям ее хозяев? Что, если ловушка с секретом оживет и захлопнется? Ведь произойти это может когда угодно. И, скорее всего, случится это в тот самый момент, когда мы будем ожидать подвоха менее всего.
– У нас в любом случае нет другого выхода, – ответил Конан. – Я буду защищать Дертосу, пока у меня хватит сил.
– Но если силы иссякнут?…
Конан посмотрел Туризинду в глаза.
– Если случится непоправимое, и Дертоса будет угрожать нашей миссии, я… убью ее. Запомни это, Туризинд. А если я погибну первым, и ты останешься с Дертосой один на один и поймешь то, о чем я тебе только что говорил… Тогда убей ее ты. И пусть ничто не удержит твою руку! Наша цель важнее наших жизней – ее, моей и твоей.
Мгновение Туризинд всматривался в глубину его зрачков. Внезапно наемнику показалось, что еще чуть-чуть – и он прочтет самые сокровенные мысли Конана. Но тотчас Конан моргнул, и наваждение рассеялось.
– Обещай, – тихо произнес Конан.
И Туризинд еле слышно ответил:
– Обещаю тебе. Я сделаю все, как ты сказал, Конан. Обещаю…
Предел возможного
Дарантазии никогда не считался сколько-нибудь серьезным соперником герцогства. Это было небольшое владение, затерянное в Рабирийских горах. Причиной всему происходящему стало неуемное любопытство Теодрата, восемнадцатого графа Дарантазия. Именно он отправил в необитаемые горы первую экспедицию, которая вернулась с хорошими новостями: в дикой глуши живут какие-то люди, искусные ремесленники, которые готовы начать меновую торговлю с более цивилизованным соседом. Диким горцам требовались ткацкие станки, медная посуда, льняные ткани, домашняя птица; они же могли предложить шерсть, молоко, а также большие куски бирюзы и лазурита, которые добывались где-то в «секретных местах», расположение которых хранилось в строгой тайне.
При Теодрате возвели высокую башню; ее называли Лазурной, потому что верхний ее ярус был отделан настоящим лазуритом. В солнечных лучах башня сверкала ослепительным синим светом и казалась творением могущественных волшебных существ. Жители Дарантазия даже представить себе не могли, что подобное строение могли возвести точно такие же простые люди, как и они сами: каменотесы, скульпторы, архитекторы.
Искусная резьба украшала всю башню, сверху донизу. Здесь можно было видеть драконов и кентавров, поющих женщин с птичьими ногами или рыбьими хвостами; все они выглядывали из переплетающихся ветвей, покрытых листьями, цветами и шипами. Представлялось настоящим чудом, что это сооружение выросло всего за десять лет. Столь сложная работа, по прикидкам даже самых опытных мастеров, должна была бы занять, по меньшей мере, лет пятьдесят.
