Ламберт разложил карту на седле коня. За их с Арамилом спинами тут же встали Стаффорд, Вогнар и Бигдиш, с любопытством следившие за происходящим. Вот уж никто и помыслить не мог, что дикие эльфы расщедрятся и выдадут мнимым имперским лазутчикам пару тайных дорожек.
– Показывай. – Ламберт предложил Арамилу гусиное перо, и мальчик хмуро принял его, не понимая, как правильно взять. Пальцы не слушались, отказываясь складываться в щепоть. В конце концов, сжав упрямо губы, он нарисовал довольно аккуратную плавную линию, огибавшую указанные крупные селения. Кривая протянулась от леса Крагриэль через реку, впадавшую в Торговое море, потом вдоль горных хребтов Фальген Хейма, а оттуда как-то лихо достигла Элаана. Если прикинуть, то действительно подсказанный путь занимал гораздо меньше времени, нежели по указанным на карте трактам.
– Это самые безопасные тропинки. Вот здесь, – юноша поставил на карте крест, а вместе с ним и чернильную кляксу, – будет мост через реку. Хорошая переправа. Не перепутайте.
– А что, есть и другая? – полюбопытствовал Бигдиш.
– Есть, – отозвался Арамил и хмуро через плечо оглянулся к лучнику, – и лучше туда не соваться. Слишком она опасная.
– А для чего ее тогда сделали? – недоуменно уточнил тот.
Арамил промолчал, насупившись, и в его взгляде, устремленном исключительно на карту, проявилась недетская жестокость.
– Для кого? Для таких, как мы, и сделали, – спокойно поправил лучника Стаффорд.
Стоило отряду, следуя указаниям Арамила, выехать из леса Крагриэль, как зачастил осенний дождик. Не ливень, а так – мокрая пудра сыпалась и сыпалась с неба, отчего дни казались серыми и сумрачными. Деревья грустили, понурив разноцветные головы-кроны. Когда дождь становился сильнее, то тяжелые капли сбивали на землю листья, и тракт почти скрылся под желтовато-коричневым, напитанным влагой ковром. Серое небо нависало над землями Альянса, и ночи потемнели, утопая в непроглядной мгле.
На ночлег остановились на большой поляне, недалеко от тракта, рядом с маленькой речушкой с крутыми, поросшими желтыми травами берегами. Место было надежно спрятано от любопытных глаз и окружено лесом, а потому незаметно с дороги для нежелательных соглядатаев. Ночевка обещала стать невеселой и мрачной. В сапогах хлюпало, и одежды у всех промокли. Распряженные лошади понуро жевали положенную мерку овса.
– Смотри! – Стаффорд, запрокинув голову, указал в небо.
Ламберт встрепенулся, и по его обветренным губам скользнула тень облегченной улыбки. В серой моросящей вышине, расправив крылья, кружил большой ястреб. Капитан вытянул руку, призывая птицу. Ястреб камнем рухнул вниз, словно желал разбиться. Казалось, что еще мгновение, и он ударится о землю замертво, но всего в нескольких футах от мокрой желтой травы ястреб взмахнул сильными крыльями и сделал величественный круг над следившими за ним воинами.
Хлопая крыльями, птица села на дрогнувшую от тяжести руку капитана, выпустив острые кривые когти, словно хотела впиться в плоть имперского воина. На лапе висел подмокший свиток. Ламберт осторожно, пока ястреб терпеливо дожидался, отвязал послание, и хищник мгновенно оттолкнулся от руки, чтобы взлететь и усесться на толстую ветвь дуба.
Озабоченное лицо капитана расслаблялось по мере того, как взгляд пробегал по расплывшимся чернильным строкам.
– Они получили мое послание, – наконец вымолвил Ламберт, сворачивая свиток. – Они благополучно добрались до крепости под Готтером и выезжают вслед нам.
– Где ты думаешь их дождаться? – Стаффорд сморщился, когда за шиворот упала крупная капля.
– На развилке тракта между Элааном и Корбаком. Мальчик-эльф указал ее, – очень тихо произнес Ламберт и, чтобы как можно быстрее отправить ответное письмо, направился к седельным сумкам, где помимо всего прочего лежали письменные принадлежности.
При слове «Элаан» Лариэлл оживился, что не укрылось от внимательно взора Лукая. Мальчишка, лишь заслышав, что отряд продолжает путь в нужном ему направлении, пристал к Ламберту банным листом, чтобы ему позволили остаться. Тот, конечно, отказать не смог, и Бигдиш без особого восторга согласился и дальше делить с ним лошадь.
Ламберт успел закончить письмо и отправить крылатого посланника обратно, прежде чем стало стремительно темнеть, как будто кто-то задернул занавеску на единственном окне в маленькой холодной комнате. Сумрак, окутавший осенние леса эльфов, превратился в ночь, и только упорный костер стоически боролся с мелким дождем и тьмой. От тишины звенело в ушах, и редкое кряхтение и скрип деревьев, доносившиеся до тайной полянки, заставляли воинов вздрагивать и хвататься за оружие.
Лукай мучился от сырости и бессонницы, сопровождавшей перемену погоды, а потому вызвался остаться дозорным вне очереди. Сидя у костра, он всматривался в пляшущие языки пламени и изредка пятерней вытирал лицо от моросящей влаги. Плащ стал неприятно влажным, и холод пробирал до костей, отчего очень сильно ныла старая рана на ноге и горела спина, намазанная зеленой кашицей, приготовленной Героном. Каждый раз, когда до Лукая доносились шорохи, он вздрагивал, стараясь разглядеть в кромешной тьме источник шума. Шумела речка, ставшая полноводной из-за многодневных дождей. Так и представлялись мечнику бурлящие потоки, перекатывавшиеся, боровшиеся друг с другом, и пена, клубившаяся возле крутых берегов.
И тут перед глазами встала другая река, и другое место, светлое, наполненное девственно-чистым снегом. Представился навсегда заледенелый поток, с приходом вечной зимы сковавший обрыв прозрачным льдом. Милое нежное лицо Инеи, которую Лукай не вспоминал с того самого дня, когда оставил ненавистную жизнь кузнеца. Внезапно в сердце кольнуло иголкой, и переливчатый девичий смех раздался в ушах. Вслед за ним пришло воспоминание о расставании и огромных темных глазах, покрасневших от пролитых слез. Инея походила на побитую собаку, и если бы он позвал ее за собой – пошла бы, не раздумывая ни минуты. Он не позвал. Как не позвал ее стать женой. Вернется ли он к ней? Стоило только подумать, и Лукай уже знал ответ: вернется, обязательно. Только, может, не скоро. Станет ли она его ждать?
Взгляд скользил по черной стене леса. Неожиданно Лукаю почудилось, что в чернильной мгле мелькнула тень, и он мгновенно вскочил на ноги.
– Кто там?! – Его голос прозвучал в ночи резко и хрипло, а сам он вздрогнул.
Он вытащил из костра горящую палку, которой поправлял поленья, и поднял ее над головой, стараясь разогнать темноту. Высвечивая круг, достаточный, чтобы не рухнуть в мокрую траву, Лукай быстро прошел к деревьям, как раз в то место, где были скинуты седельные сумки Ламберта. Спящие воины не замечали незнакомца, вторгшегося на ночную стоянку, и кто-то в широком плаще беспрепятственно копался в недрах сумок, быстро, воровато озираясь.
