– А вдруг они владеют какой-нибудь стерилизационной магией, о которой мы не знаем?
– Граджелут, я смотрю, в серьезных переделках оптимизм из вас так и хлещет.
– Я реалист, – возразил торговец, – и у меня есть серьезная причина для пессимизма.
Он указал на толпу охваченных паникой вертухаев. Через нее пробивался главный гигрийский колдун Мультумот, сверкая белой с золотым шитьем служебной мантией. Однако достоинство, украшавшее его широкую, мохнатую и усатую морду, как ветром сдуло, когда он оттолкнул комендантшу и остановился рядом с коллегой.
– Что это за… мерзость?
– Провокация! – слабо пропищал в высшей степени расстроенный Киммельпат. – Они добиваются, чтобы мы их отпустили.
Мультумот гневно уставился на узников и помог коллеге утвердиться на ногах.
– Этому не бывать. Не бывать, пока в моих членах не иссякла праведная сила!
Прикрывая лапой крупный нос, он решительно устремился к зловонной решетке. Вторая лапа была воздета над головой, между растопыренными пальцами посверкивали миниатюрные молнии. Низким грудным голосом он бормотал заклинание, судя по тону, нешуточное.
Но не успел маг закончить первое предложение, как Сквилл, используя преимущество внезапности и демонстрируя исключительную точность, обрызгал его оставшейся водой из кувшина. Под этим душем Мультумот вмиг лишился дара речи. Он ошалело поморгал и, полностью осознав, что произошло, потерял сознание.
Ни униженный Киммельпат, ни комендантша, никто из рядовых надзирателей не набрался храбрости, чтобы прийти на помощь магу. Тем временем выдры, вооруженные неисчерпаемой энергией и природным энтузиазмом, не жалели сил для загрязнения как камеры, так и примыкающего к ней коридора. Банкан, заразясь их азартом, принимал посильное участие. У Граджелута хватало сил и смелости лишь на то, чтобы изредка плевать на пол. Гораздо охотнее он сидел на корточках, закрывая морду лапами, и стонал.
Наконец в коридор прокралась троица охранников, рты и ноздри они защищали импровизированными масками. Вытолкав полуобморочного Киммельпата, надзиратели вернулись за коматозными коллегами. В вестибюле царил сущий хаос, паническая какофония была слышна даже в камере.
Выдры, измученные, но возбужденные, решили передохнуть.
– Это заставит клепаных сурков задуматься! – воскликнул удовлетворенный Сквилл. – Интересно, как они собираются реагировать на нашу маленькую вечеринку?
Банкан крепко зажимал нос, а ртом старался дышать через раз.
Выглянув в коридор, он сказал:
– Как бы ни реагировали, надеюсь, они не заставят себя ждать. Здесь жарко, и у меня проблемы с вестибулярным аппаратом.
– Эй, Банкинс, – встревоженно окликнула его Ниина, – тока не говори, что это из-за нас.
– Признаться, я сомневаюсь, – раздался из угла голос растерянного купца, – что такого же ужасающего результата можно добиться чаропением.
Он слабо повел лапой, указывая на загаженный пол.
– Ты, шеф, ваще поаккуратней с комплиментами. – Сквилл ухмыльнулся.
– Между прочим, мы это все экспромтом.
– Они идут, – предупредил стоявший у решетки Банкан.
Возвращалась комендантша. Брела, спотыкаясь и шатаясь, поддерживаемая (если не сказать подталкиваемая) сзади. Самоуверенность крысы пребывала в таком же беспорядке, что и еще недавно чистейший мундир. Она прижимала к пасти носовой платок, и ее вытянутая, заостренная морда была решительно зеленой. Это неудивительно, учитывая, что в тюрьме, как и во всем городе, стояла влажная жара.
Комендантша доплелась до середины коридора, и там ее силы и отвага иссякли.
– Я… – Вместе с этим словом из пасти вырвалось хриплое бульканье.
– Я имею честь сообщить, что по вашему делу вынесено судебное решение.
Ниина подмигнула Банкану.
– Чувиха, ты не шутишь? – невинно осведомился Сквилл.
– Не шучу. По великодушному приговору суда Гигрии и по особому распоряжению Совета Пречистых вам дозволено снова вступить во владение вашим имуществом и беспрепятственно покинуть территорию общины, не понеся абсолютно заслуженного наказания.
Ниина прислонилась к решетке.
– Не, ну надо же, до чего добренький народ! Ей-ей, уже и сваливать неохота. А ты, Банкльвит, че скажешь? Можа, еще здесь потусуемся?
– Нет! Нет! Нет! – затараторила, не дав Банкану открыть рот, комендантша. – Специально для вашего прохождения улицы очищены от пешеходов и транспорта. Во всех домах будут закрыты двери и ставни.
Немедленно забирайте свое имущество и уезжайте!
Банкан сощурился, глядя на дрожащую крысу.
– Сомневаюсь, что мы уйдем так просто. У меня такое чувство, будто вы должны нам за причиненные неприятности. За обвинение в преступлении, которого мы не совершали. И за эту кутузку.
Он умолк. Его настойчиво тряс Граджелут.
– Если не возражаете, я посоветую больше не испытывать судьбу, – прошипел торговец. – Надо побыстрее выбираться отсюда.
Банкан улыбнулся и прошептал:
– Я знаю. Просто люблю дергать тигра за хвост.
– Необычный фразеологический оборот.
– Из набора моего отца.
Граджелут подошел к решетке, замахал лапами на раздраженную комендантшу.
– Прекрасно. Мы принимаем ваше предложение. Открывайте дверь. Мы готовы немедленно уехать. – Он повернулся к выдрам. – Конечно, сам бы я предпочел более приличный метод воздействия, но, положа лапу на сердце, меня вполне устраивает результат. Постарайтесь никого не испачкать по пути к свободе.
– Да ладно, шеф, расслабься, – процедил Сквилл. – Я вряд ли сумею, даже ежели захочу. Брюхо совсем пустое.
На цыпочках, как балетный танцор или разведчик на минном поле, комендантша приблизилась к клетке и забренчала большим узорчатым ключом. После долгого лязганья и клацанья дверь распахнулась.
Пошатываясь, крыса следила за выходом заключенных из камеры. Банкану было почти жаль ее.
Сквилл задержался и выдохнул прямехонько крысе в морду:
– А как насчет охраны?
– В вестиб… – Крыса обморочно зашаталась. – В вестибюле никого нет. Все двери и решетки открыты. Это же относится к окнам и остальным отверстиям. А теперь я вас умоляю: уходите!
Чтобы не упасть, она схватилась за решетчатую дверь.
Вскоре пленники убедились, что уверения крысы столь же искренни, как и ее тошнота. Безлюден был и широкий бульвар, и площадь с дивно разукрашенным фонтаном. Они быстро шагали по белой мостовой, и Банкан чувствовал пристальные взоры. За чужеземцами напряженно следили сквозь щели в ставнях и приотворенные на волосок двери.
– Не, кореша, вы тока гляньте! – ерничал Сквилл. – Они ж нас боятся до смерти! Да мы, ежели б захотели, всех этих клепаных горожан выгнали бы на фиг.
