Князь велел Мурату выбросить тело за ворота, и, когда это было сделано, князь с удовольствием отметил, что взгляд воина очистился от сомнений.
– Мир держится на простых вещах, – сказал князь в ту ночь своей младшей жене. – Одна из них: вор должен быть наказан за свое воровство.
– Но этот бедняга не крал ни золота, ни коня. Он…
– Он хотел украсть любовь моей дочери, что еще хуже.
– Но разве можно украсть…
– Еще одна простая вещь, на которой держится мир, – сказал князь и вошел в младшую жену столь резко, что та закусила губу. – Женщины должны меньше разговаривать и больше слушать своих мужей.
Соглашаясь с этой простой истиной, его младшая жена в ту ночь больше не проронила ни слова.
Утром же, когда князь вышел в сад, он увидел там человека, которому накануне перерезал горло.
– Ну что, князь? – спросил тот. – Ты закончил с проверками? Потому что вскоре я начну думать, что ты не просто жестокий и упрямый человек, ты еще и глупый человек.
– Я по крайней мере человек, – сказал князь, думая о том, что нынешнее утро выдалось на удивление прохладным, до дрожи. – А вот ты кто?
– Я Ка-Щи, – без тени бахвальства ответил стоящий под яблонями. – И я хочу взять в жену твою дочь.
2
– Ка-Щи, – повторил князь. – Таквот почему тогда ты не назвал свое имя.
– К сожалению, с моим именем связано много всяких историй, поэтому я придерживаю его напоследок.
– Да, я слышал разное. Но это были, вероятно, истории про твоего отца или деда. Или…
– Как тебе будет угодно, князь.
– Что это зна… – князь запнулся и понял, что на самом деле он хочет задать дважды убитому им человеку совсем другой вопрос, главный вопрос. – Скажи мне правду, Ка-Щи, ты – демон?
– Нет, князь, можешь мне поверить, я не демон. За время своих странствий я встречался с демонами, и должен тебе сказать, они совсем не похожи на меня.
– Но ты и не человек, – утвердительно сказал князь.
Ка-Щи вздохнул.
– Я хотел бы, – сказал он негромко.
– Что?
– Я хотел бы стать человеком.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Сколько я помню себя, всегда я был один. Я не знал ни матери, ни отца, ни прочих родственников. Я не знал своего места в этом мире, и потому я возненавидел этот мир и населяющие его народы. Так было когда-то. Но потом моя ненависть прошла, и я понял, что больше всего я хочу найти свое место в этом мире, найти свой дом, найти свою семью. Может быть, мое происхождение навсегда останется тайной, но это не помешает мне жениться, родить детей, построить свой дом. Я не знаю, откуда я пришел, но я буду знать, куда иду и куда идет мой род.
– Это ты называешь «стать человеком», Ка-Щи?
– Да, князь.
– И почему ты решил, что мой дом – то самое место, где ты станешь человеком? А моя дочь – та женщина, с помощью которой ты станешь человеком?
– Потому что твоя дочь любит меня.
– Она еще не знает настоящего тебя, Ка-Щи. Она не знает, что ты дважды вернулся из страны мертвых.
– Мне кажется, она будет только рада узнать, что я вернулся.
– Но будут ли рады другие мои подданные? Будут ли рады мои братья, будут ли рады мои воины, что их князь породнился с таким… С таким, как ты, Ка-Щи. Не проклянут ли они меня? Не подымут ли они бунт? Видишь, сколько вопросов, сколько опасностей, и только ради того, чтобы дать тебе, вернувшийся из мертвых, семью и дом? Не много ли ты просишь? И почему вообще я должен исполнять твои просьбы?
– Попробуй убить меня еще раз, но, как я уже сказал, это просто докажет твою глупость. Потому что я снова вернусь.
– Я велю сжечь твой труп и развеять пепел по воздуху, может быть, это займет тебя на некоторое время.
– Ненадолго, князь.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и князь решил, что, кто бы ни был перед ним, демон или человек, упрямством они не превосходят друг друга. Дочь князя рыдала в своей комнате уже третий день, отказывалась от еды и царапала себе лицо. Честно говоря, после всей этой истории с неудачным побегом шансы на ее выгодное замужество теперь были ничтожны.
Князь вздохнул.
– Мы могли бы жить в удалении, – откликнулся на этот вздох Ка-Щи. – Мы бы могли уехать…
– Не слишком далеко, – сказал князь. – Я все-таки хочу знать, как живет моя дочь. Моя глупая дочь.
Ка-Щи понимающе кивнул.
– Ваши дети не смогут быть моими наследниками, – продолжил князь.
И на это согласился Ка-Щи.
– Родных у тебя нет. Но, может быть, ты богат? Я не могу отдать дочь в жену безродному бедняку.
– Я никогда не старался стать богатым, – ответил Ка-Щи. – Не видел в этом смысла. Теперь смысл появился, так что просто назови сумму.
– Я подумаю, – сказал князь. – И еще одно.
– Да, князь.
– Раз уж ты так легко возвращаешься из страны мертвых… Не мог бы ты оказать мне одну услугу?
– Вернуть в этот мир кого-то из близких тебе людей? Боюсь, что это невозможно, князь. На самом деле…
– Нет, я о другом. Не мог бы ты забрать в страну мертвых кое-кого из моих врагов? Мой злейший враг, эмир Хартуна, окружил себя сотней телохранителей. Нельзя до него добраться, не пожертвовав своей жизнью. Но ведь для тебя, Ка-Щи, это не проблема?
– Если это нужно для семьи.
– Так будем же считать это твоим свадебным подарком.
Князь сказал это и увидел странную картину: губы Ка-Щи сначала скривились в гримасе, а потом, как будто с трудом вспоминая давно забытую дорогу, они медленно сложились в осторожную улыбку, которая сделала Ка-Щи чрезвычайно похожим на человека.
3
Рассказывают, что после этой беседы великодушный князь Рустум позволил чужестранцу, называвшему себя Ка-Щи, увидеться с княжной Джаншат, и чрезвычайно рада была Джаншат этой встрече, и держала Ка-Щи за руку, и говорила ему различные нежные слова, нисколько не смущаясь присутствием рабынь и старших женщин. И увидел князь Рустум, что печаль покинула сердце его дочери, что высохли слезы на ее щеках, а в глазах поселилась радость; и сказал он тогда себе, что поступил правильно, когда не стал убивать Ка-Щи в третий раз. Ибо князь Рустум любил свою младшую дочь превыше всего на земле, хотя и не позволял постороннему глазу замечать эту любовь, потому что был он в первую очередь князь и воин, а уже потом отец.
