Мог нахмурился, но ничего не сказал.
А тем временем в одном из многочисленных коридоров своего окутанного таинственной дымкой замка, раскинувшегося под низким, не знающим солнца небом Царства Теней, Смерть холодно размышлял о том, какой нахал этот иноземный выскочка Локи и как было бы славно, наплевав на Силы, унести его в свое царство в обход всех правил, до того, как умрет последний верящий в него человек. (Этим размышлениям предавалась лишь часть его сознания, в то время как другая его часть вершила свой повседневный труд в мире Невона.) Но воспитание и чувство долга, как обычно, взяли верх.
Сила должна повиноваться любому капризу, даже самому неразумному, если он исходит от бога, пусть и самого незначительного. Задача Силы – совместить противоречивые указания различных богов, соблюдая все возможные приличия: именно в этом заключено одно из условий действия необходимости.
И потому, хотя Мышелов был хорошим орудием, срок действия которого Смерть предпочел бы определить по собственному усмотрению, он принялся одной половиной сознания планировать его гибель. На все приготовления, совещания и предупреждения полутора дней должно хватить. И раз уж дошло до этого, то почему бы не придать Серому силы, чтобы подготовить его к грядущему испытанию? Никаким правилам это не противоречило. Стань он потяжелее, помощнее и телом, и умом, это пошло бы ему на пользу. Откуда взять мощь? Ну конечно же, от того, кто рядом, – от Фафхрда. Правда, донору придется на время похудеть и поглупеть, но с этим уж ничего не поделаешь. А еще нужно продумать подходящую случаю систему предупреждений…
Пока Смерть сидел, обдумывая все детали одной половиной мозга, к нему, неслышно ступая босыми ногами, подкралась его сестра Боль. Жадные красные глаза последней не мигая смотрели в холодные светло-серые глаза брата. Оба были худыми и бледными, но сквозь молочную белизну кожи последнего проступали голубые пятна. К тому же, к вящему негодованию старшего брата, Боль, по своему обыкновению, щеголяла голой и босой – нет чтобы надеть приличное платье и сандалии.
Смерть приготовился прошествовать мимо родственницы не говоря ни слова.
Но та понимающе улыбнулась и, наслаждаясь каждым звуком, прошипела:
– У тебя ведь ес-с-сть для меня вкус-с-сненький кус-с-сочек, не так ли?
Пока столь важные события вершились в мире людей и богов, те, к кому они имели самое непосредственное отношение – а именно Фафхрд и Серый Мышелов, – ничего не подозревая, потягивали темный бренди при холодном белом свете ламп, заправленных жиром левиафана – жители Льдистого называют его бисторием. Уютно устроившись в винном погребе дома Сиф, они поджидали своих подруг, которые отлучились в храм Луны, расположенный на той окраине Соленой Гавани, что повернута внутрь острова. Сиф и Афрейт были жрицами Богини Луны в этом заполярном порту, а их племянницы – прислужницами ее Храма.
С тех пор как героям удалось отправить на тот свет подосланных правителями Ланкмара убийц и избавиться от проклятия старости, они наслаждались комфортом и относительным покоем, преимущественно в домах своих возлюбленных. Командование своими людьми они полностью возложили на лейтенантов и навещали казармы не чаще раза в день (да и то по очереди; а в последнее время раз или два и вовсе ограничивались устными донесениями своих помощников). Вместе со своими дамами они развлекались, устраивая спортивные состязания и пикники, – можно было подумать, что они пытаются наверстать удовольствия, упущенные из-за наложенного на них заклятия. Теплая ясная погода Луны Гроз и Луны Сатиров содействовала всем их начинаниям.
Однако сегодня погода показалась им чрезмерно жаркой, и потому они спустились в просторный, выложенный гладкими прохладными плитами погреб и сидели там, разгоняя тоску, которая имеет обыкновение наваливаться на слишком долго предававшихся радостям жизни героев, в виде баек про призраков и других фантастических персонажей.
– А доводилось ли тебе слышать, – пробасил здоровенный Северянин, – про вурдалаков, что обитают в тропиках Клеша? Ручищи у них – что твои лопаты, и они прорывают подземные ходы под кладбищами и их окрестностями быстрее, чем кроты. Не успеет человек опомниться, как у него за спиной вырастает из-под земли серо-зеленого цвета тварь, хватает его своими жилистыми граблями, утаскивает под землю – и поминай как звали. Рассказывали, что одного человека вурдалак преследовал под землей до самого его дома – а жил он рядом с кладбищем – и утащил-таки под землю прямо из собственного погреба. Надо полагать, погреб у него был похож на этот. – С этими словами он указал на расположенный прямо рядом с их скамьей квадрат пола, не закрытый каменной плитой. Проем был достаточно широк, и, если бы не илистая почва, заполнявшая отверстие до самого верха, в него легко мог бы пройти широкоплечий мужчина. – Афрейт говорит, – объяснил он, – что его специально так оставили, чтобы погреб «дышал» – в здешнем климате это необходимо.
Мышелов, подняв брови и наморщив нос, уставился на дыру в полу с нескрываемым неудовольствием, затем взял со стола кружку и сделал глоток, от которого другой на его месте захлебнулся бы. Потом, пожав плечами, заметил:
– Ну, вряд ли в полярном климате водятся тропические вурдалаки. Но твой рассказ напомнил мне другую историю – может быть, ты слышал? – про принца из Уул-Хруспа, который так боялся смерти, что даже взгляд на землю, в которой ему когда-нибудь придется лежать, приводил его в содрогание. Так вот, всю свою жизнь (а она была не такой уж и долгой) он провел в верхнем покое высоченной башни, которая была в два раза выше самого могучего дерева в уул-хруспских лесах.
– И что же с ним приключилось? – спросил заинтересованный Фафхрд.
– Хотя между башней принца и ближайшей пустыней лежали все леса Уул-Хруспа и воды Внутреннего моря, мощный тайфун принес на своих крыльях песчаную бурю, от которой почернели зеленые леса страны трусливого принца, а жилище его оказалось засыпанным песком до самой крыши, и владелец его задохнулся, погребенный заживо.
Вдруг сверху донесся приглушенный вопль.
– Моя история затянулась, – заметил Мышелов. – Женщины, кажется, вернулись.
Тут он и Фафхрд уставились друг на друга, вытаращив глаза.
– Мы обещали следить за жарким, – произнес Северянин.
– А когда мы спустились сюда, то решили немного погодя сходить наверх, перевернуть его и полить маслом, чтобы не сгорело, – продолжал другой.
Затем, все так же глядя друг на друга, в унисон произнесли:
– Но ты забыл.
По ступенькам ведущей в погреб лестницы весело затопотали чьи-то ноги – больше одной пары. Пятеро девчонок умудрились скатиться в едва рассеиваемый холодным светом бистория полумрак погреба, не пересчитав задами ступеньки и не расквасив носы. Четверо из них были одеты в сандалии из шкуры белого медведя, короткие, до колен, туники тончайшего белого льна и чадры из того же материала, скрывавшие волосы и большую часть их лиц. На виду были лишь глаза, которые в данную минуту озорно сверкали, выдавая скрытые под покрывалами улыбки.
