Ознакомительная версия.
«А ты хочешь сказать, что все позади? И ты меня… прощаешь? Нет. Ты даже не обвиняешь меня. Ты не видишь моей вины. Моей лжи. Неужто вовсе не видишь?»
— Так что ты давай рассказывай, — продолжила Полли. — Теперь-то уж, наверное, можно, раз королю рассказал. Королю — это ведь вроде как и всем остальным тоже… разве нет?
— Теперь — да, теперь — можно… — странным голосом промолвил Шарц.
Он ничего не понимал. Под ним давным-давно разверзлась бездна, но он в нее почему-то не падал. Эта сумасшедшая женщина отказывалась принимать всерьез все, что он ей говорил. Отказывалась ужасаться его подлости, мерзости и лжи. Она смотрела на него спокойными любящими глазами, как тогда, в библиотеке, словно ожидая, что он вот-вот перевернет следующую страницу в книге и прочитает ей очередную захватывающую дух историю.
Что ж, он никогда не сможет ей отказать. Слушай, любимая…
— Так оно… это ваше… Подгорное Царство… должно было рухнуть? — потрясенная, чуть дыша, спросила Полли. — И ты с королем договорился, чтоб всех-всех спасти, да?!
— Ну, если опустить некоторые детали… — пробормотал Шарц.
— И все это время ты был совсем-совсем один… — жалобно продолжала она. — Один… против всего света! Ты ведь даже мне сказать ничего не мог. Один, с целым народом на плечах… старики, женщины, дети — они умрут, если ты не справишься, так ведь?! О-х-х-х! — Полли уже рыдала, обхватив мужа.
— Почему ты плачешь? — тихо спросил Шарц.
— Ты скажешь, что я дура, если я скажу, сэр муж мой, — всхлипывая, сообщила она.
— Ты дура, леди жена моя, — улыбнулся Шарц. — Теперь говори.
— Я плачу от уважения, представляешь? — смущенно пробормотала она.
— Нет. Но сам сейчас заплачу от благодарности.
— Не стоит. Сначала отрасти себе гномскую бороду, — она уже улыбалась. — Тогда ты сможешь прятать в нее красный распухший нос, и никто не узнает, что ты плакал.
— Терпеть не могу гномские бороды! — очень искренне воскликнул Шварцштайн Винтерхальтер.
Сэр Хьюго Одделл только головой покачал.
«Да? А вот я бы от нее не отказался…»
«Молчи, гнусный коротышка, больное порождение моего разума! Бороду он захотел! Знаешь, сколько с ней возни? Тебе не кажется, что это время лучше потратить на возню с любимой женщиной?!»
— А знаешь, чем настоящее счастье похоже на звезды? — тихо спросил Шарц.
— Чем? — тихонько шепнула Полли.
Шарц почти видел, как перед ее мысленным взором вновь соткалась библиотека, почти чувствовал, как его пальцы переворачивают страницу книги.
— Тем, что оно не кончается, — шепотом ответил он, и глаза его жены вспыхнули ночными небесными огнями.
В одном царстве, неведомом государстве, далеко-далеко за синими морями… за лесами дремучими, за ключами кипучими…
— Я покажу тебе звезды, любимая, обязательно покажу! Я знаю, ты их много-много раз видела, куда больше, чем я… но ты ведь не смотрела на них вместе со мной!
Большой Совет собирался редко. Раз в десять лет Старейшины Знатных Родов, Почтенные Наставники, Мудрые Старухи и прочие Знатные гномы собирались в Священном Зале Совета, чтоб вместе с Владыкой Якшем обсудить некоторые требующие обсуждения вопросы. Великий Совет собирался и того реже — раз в сто лет, не чаще. Обычные вопросы решались на Малых Советах, куда являлись далеко не все, обычно лишь те, кто имел что предложить Владыке Всех Гномов, или надеялся что-нибудь выпросить у него для себя. Великий Совет, объявленный через три дня после Большого, да еще и такого, на котором не решалось ничего важного, — ну просто невероятная скучища, даже по гномским меркам! — Великий Совет, на который призывал сам Якш, да еще чтоб его личные телохранители разносили извещения тем, кто должен явиться, и подзатыльники тем, кому не хотелось этого делать, — такой Совет был, бесспорно, беспрецедентным событием. А если учесть всевозрастающие слухи о новых обвалах, — а как запретить то, на что каждый своими глазами полюбоваться может?! — если учесть, что Песня Камней на Нижних Ярусах стала просто угрожающе громкой, ясно было, что именно станут решать на так внезапно собранном Великом Совете, — вот только знать бы еще, что решат…
— Я должен сказать то, о чем молчит каждый гном Петрии, — суховато начал Якш. — Мы все молчим об одном и том же. Молчим, потому что ужас сковывает нам уста. Но я — Владыка, а значит, мой молот тяжелее прочих. Мне и начинать этот разговор.
В коротких жестких фразах Якш обрисовал для собравшихся положение дел.
— Тут некоторые были недовольны, говорили, что я много хорошего камня людям продавал, — с усмешкой заметил он. — Так ведь затем и продавал, чтоб этот камень не рухнул нам на головы. Весь камень был с «Крыши Мира». Да только поздно. Нам не успеть. Все, кому это интересно, могут получить таблички с расчетами. У кого есть желание — может пересчитать сам. Но… все уже считано и пересчитано сотни раз. Вывод один — нам не успеть. Я долго думал, что у нас нет выхода, пока вдруг не наткнулся на группу юных гномов, пришедших к тем же выводам, что и я, но думающих иначе. Они нашли выход.
После того как Якш высказал идеи сторонников мира, в Священном Зале Совета повисла мертвая тишина. Старейшины, Наставники, Мудрые Старухи и прочие Знатные гномы просто не могли поверить, что Якш сказал это.
Как?! Выйти наверх всем народом? Сдаться на милость людей? Просить у них позволения поселиться рядом? Превратиться в подданных чужого государства? Быть может, в рабов?! Перестать быть Петрией? Перестать быть гномами?! Учить чужой язык? Принять чужую веру?! Забыть себя?! Полно, да Якш ли это?!! Или это дурной сон, от которого не получается проснуться?! И не лучше ли остаться гномами до конца, каким бы он ни был?!
Внезапно и сразу заговорили все. Заговорили, закричали, затопали ногами… гвалт стоял жуткий.
Якш оставался спокоен. Он восседал на своем каменном троне, на возвышении, а у его ног бесновался неистовый гномий океан. Якш парил над угрозами и оскорблениями, над бредовыми идеями и скороспелыми выводами, он был совершенно спокоен, даже безразличен, он знал, что эти вопли ничего не стоят, и почтенные гномы бодрой трусцой побегут туда, куда их погонит его хлыст, да еще и спасибо скажут за то, что обо всем позаботился. Нет, его интересовали и тревожили не эти брызжущие слюной старые недоумки, побрызгают и успокоятся, когда во рту пересохнет, а потом все равно сделают, как он скажет, но среди этих идиотов притаились и реальные враги. Якш ждал, когда они проявят себя.
Впрочем, на некоторые вопли он все-таки отвечал. Если он будет вовсе молчать, могут решить, что ему нечего возразить. Можно с презрением пропускать всякие глупости, но нельзя терять инициативу.
Ознакомительная версия.
