Но им пришлось заплатить. В один из осенних дней на охоте в самый разгар погони конь князя Эрика испугался чего-то и понес. И князь попал под стрелы собственных спутников. Лучника, сделавшего роковой выстрел, найти так и не удалось.
Странная это была смерть, больше похожая на убийство. И Император будто чувствовал за собой какую-то вину, а то как бы иначе Диант добился для Эрвинда восстановления королевского титула.
«Может, Диант и прав, — подумал Эрвинд. — Какая разница асенам, чей я сын. Главное — то, что я могу сделать. О чем они думают, когда в очередной раз закачается трон? «Ничего, вот придет осень, мы пострижем наших овец, подавим наш виноград и споем дразнилку про нашего правителя. А кто он — тард, асен — разве это важно? Когда весело — мы смеемся. Когда страшно — тоже смеемся».
— Нет, не совсем так, — ответил бы Диант. — Быть побежденным — это тоже искусство. Посмотри на церетов. Ни за что не скажешь, что они были когда-то единственными хозяевами этого острова. У них нет больше своей земли, они живут общинами в тардских городах, все так же носят лишь черное и серое, никого не пускают в свои дома и иногда тайком разговаривают на своем языке. Но у них есть хотя бы их вера. А асенская религия улетела куда-то за борт во время плавания к неведомой земле. Если мы не сумеем сберечь хотя бы призрак свободы, мы просто растворимся. Конечно, «король Лайи» — это не больше чем красивый титул, но ведь и не меньше, правда? Особенно если король этого титула достоин. И разве так уж плохо иметь двух отцов?
— Трех, — поправил бы Эрвинд. — Кое-кто считает, что настоящий мой отец — ты. Что скажешь? Так и говорят: «Клянусь тремя отцами нашего короля».
— Нет уж, уволь, — Диант замахал руками. — Вон она, моя кровь, идет, в носу ковыряет. Ведь девочка, которую ты привел во дворец, мне внучкой приходится.
— Да с чего ты взял? — усмехнулся Эрвинд. — Откуда в твоем роду светловолосые? Может, это я сам с какой-нибудь тардкой спутался.
— Вот как? — изумился Диант.
В мечтах Эрвинду часто удавалось озадачить своего учителя. Но только в мечтах. Впрочем, лейб-медик тут же пожал плечами:
— Ладно, может, это и к лучшему. Чем больше тайн, тем больше доверия будет у асенов к королевскому роду.
На лестнице застучали башмаки, послышались детские голоса. И Диант стал расплываться, таять в рыжих лучах закатного солнца. День заканчивался.
Возвращались домой уже в сумерках. Над сжатыми полями собирался туман. На востоке проглядывали первые звезды. Отдохнувшие за день кони резво бежали по пыльной дороге. Король Эрвинд приглядывался к детям. Они почти не касались поводьев, полагаясь всецело на добрую волю своих пони. У принца Эрвинда губы поджаты, брови нахмурены, а в глазах тревога. Вокруг столько несправедливости, а отец бессилен что-нибудь сделать. «Наверное, сегодня ночью опять будет кричать во сне, — подумал Эрвинд. — А утром Этарда посмотрит укоризненно и скажет: «Ну зачем ты возишь его с собой? Он ведь так мал». Эрвинд взглянул на Мэй. Ее личико сейчас тоже было не по-детски серьезным, но спокойным. Она смотрела на горящие над кромкой леса звезды. Урок, который преподал им сегодня Эрвинд, не напугал ее, но заставил глубоко задуматься.
«Ничего, — думал король, — они еще научатся улыбаться. И хитрить, и красть, и лгать ради Лайи. Должны научиться. Может быть, девочка — чуть раньше, а мальчик — чуть позже. Говорят, после поражения асенов на дне реки Хейд появилась надпись: “Три века вы будете рабами”. Почти треть этого срока уже прошла, и, видят боги, прошла неплохо. А что будет дальше? Кто знает? Но очень многое будет зависеть от этих двоих. От Эрвинда и Мэй».
Конец уборки урожая, дожинки, — всегда большой праздник в Лайе. Прямо под открытым небом накрывают столы. Не умолкают гитары и бубны. Танцуют до темноты. Молодые мужчины борются за последний сноп — если поставить его в своем дворе, через год родится наследник. Словом, вся страна со вздохом расправляет плечи.
Только в одном месте неспокойно. Место это — королевский дворец. И немудрено: кончились дожинки — надо ждать гостей. Скоро имперские сборщики налогов прилетят сдирать с Лайи вновь пришитые заплаты. Если свои земли они объезжают на санях, по первому снегу, то на земле асенов появляются сразу же — благо дороги позволяют.
Король Эрвинд давно уже мечтает найти какое-нибудь заклинание, чтобы вызывать проливные дожди перед самым их приездом, но заклинание до сих пор не найдено, и во дворце спешно «закрывают год», то есть прячут концы в воду.
Каждый день из дворца уезжают гонцы к дефенсорам — защитникам общин асенов. Эта должность придумана королем для того, чтобы кто-то помогал тардам собирать налоги с асенских земель. Вот уже полтора десятка лет дефенсоры заботятся (и очень успешно) о том, чтоб имперские сборщики не скучали в своих поездках. Если же дефенсоры недостаточно расторопны, король наказывает их большими штрафами. А если деньги (или зерно, или меха), пошедшие на уплату штрафа, ускользают тем самым от обложения налогом, то за всем ведь не уследишь.
Вот и сейчас король диктует письмо своему секретарю. Молодой человек старательно выводит левой рукой таинственные знаки, помогая себе при этом языком.
— «Друг мой, я надеюсь, что вы уже отправили товар, о котором мы разговаривали весной». Написал?
— Нет еще. Я ведь у вас без году неделя. Не могу я левой рукой…
— Я помню. Пиши. «Полагаю, здесь он будет в большей сохранности».
Король останавливается у окна, смотрит на горизонт, где пронзительная синева речной дельты сливается с таким же ослепительным небом. Хороший сегодня день. Да и секретарь пишет медленно, так что мысли у короля разбегаются: «Вот и еще один год за плечами. Забавно, но в детстве я никогда не мечтал о короне. О славе мечтал, о поверженных врагах, покоренных крепостях. А вот гляди-ка ты, стал королем, и никаких тебе сражений, никаких лишений, опасностей и побед. Только интриги и фальшивки. Тьфу, проклятье, слова-то какие противные! Ну так на чем мы остановились?»
— «И еще раз прошу, пересчитывайте хорошенько все, что мне отправляете, и проверяйте бумаги, иначе за вас это сделают тарды».
— Ну подождите же! — взмолился секретарь.
Писать левой рукой — не шутка. Особенно шифрованные послания. Буквы прыгают, разбегаются, каждая смотрит в свою сторону. Но если письмо действительно перехватят, он еще сотню раз порадуется, что не переложил пера.
— Пиши, пиши. У нас еще уйма дел, а ты возишься. Так… Ага. «Также мне от вас нужно…»
— Папа, мне нужно с тобой поговорить. — В комнату стремительно входит принц Эрвинд, молодой человек уже девятнадцати лет от роду.
