— Может, так и стоило сделать.
Крисп пожал плечами и продолжил:
— Я не жажду твоей крови. Поклянись, что проведешь остаток дней среди монахов, и оставь империю мне.
— Мою империю?! — взревел Петроний.
— Твоя империя — крепость, куда ты забился, — ответил Крисп. — Весь остальной Видесс признает мою власть — и власть моего патриарха. — Раз уж он не может избавиться от Пирра, надо его использовать — хотя бы для того, чтобы позлить Петрония.
— Да в лед твоего патриарха, Фосом опоенного маньяка!
Крисп усмехнулся. Хоть в чем-то они с Петронием согласны. Однако Крисп не собирался дать знать об этом сопернику.
— Ты заперт так же надежно, как в обители святого Скирия. Как ты собираешься выбраться? Мог бы сдаться и уйти в монастырь.
— Никогда! — Петроний сошел со стены, но его ругань оставалась слышна. Вероятно, самозванец заметил это и отдал приказ чародею, потому что проклятья прервались на полуслове.
Крисп кивнул Трокунду, и тот прочел короткое заклинание.
— Да, вытащить его оттуда будет нелегко. — Теперь слова Криспа звучали не громче обычного.
— Без осадных орудий — да, а их у нас нет, — ответил Маммиан. — Разве что голодом его уморим.
Стоявший рядом Ризульф смотрел на стену, откуда только что сошел Петроний. Он покачал головой.
— У него там припасов на несколько месяцев. Всю зиму он укреплял крепость на случай, если судьба обернется против него.
— Очень умно с его стороны. — Маммиан покосился на крепостные стены Антигоноса. — Он почти так хитер, как о себе мнит.
— Тогда пошлем за осадными машинами, благим богом клянусь, и будем сидеть вокруг, пока не выкурим его оттуда! — сказал Крисп. — Если Петроний хочет поиграть в Автократора, пока тараны не пробьют стену, я не против.
— Возможно, Петроний только и ждет, что вы останетесь тут, — заметил Трокунд. — Помните, однажды он пытался убить вас чародейством. Повторить попытку будет проще, когда вы рядом. А мы только что видели, что его колдун пока при нем.
— А я не могу уехать, пока Петроний не схвачен, если хочу сохранить собственную армию, — ответил Крисп.
Маммиан и Ризульф разом отдали честь и недоуменно воззрились друг на друга.
— Пусть вас и не учили властвовать, ваше величество, — сказал Маммиан, — но у вас врожденный талант.
— Может быть. — Крисп постарался скрыть удовлетворение. Он повернулся к Трокунду:
— Надеюсь, что ты защитишь меня надежнее, чем в тот раз.
— О да, ваше величество, конечно. В тот раз я в спешке использовал временные талисманы и благодарю бога благого и премудрого, что их силы оказалось достаточно. Но с тех пор, как вы овладели троном, мы с товарищами окружили вас куда более мощными апотропными инкантациями.
— Чем-чем? — Криспу захотелось проверить, сумеет ли маг повториться, не запнувшись.
Но Трокунд предпочел объяснить.
— Охранными чарами, ваше величество. Надеюсь, что их будет достаточно. В чародействе никогда нельзя быть ни в чем уверенным.
— Кстати, мы не уверены даже, станут ли Петроний и его чародей вообще нападать на меня, — заметил Крисп.
— Станут, ваше величество, — уверенно заявил Ризульф. — Другого случая стать Автократором ему не представится.
— Ну, если так посмотреть… — Крисп озабоченно пощелкал языком. — Да, наверное. Но я останусь, так или иначе. Трокунд охранит меня. — Он не стал упоминать, что, если он вернется в город Видесс, Петроний может переманить на свою сторону часть солдат и вновь вырваться на свободу.
— Может быть, — с надеждой сказал Маммиан, — у него не хватило времени наполнить цистерны. Лето в здешних местах жаркое и сухое. Если нам повезет, его люди скоро взбунтуются от жажды.
— Может быть. — Но Крисп в этом сильно сомневался. Он уже убедился, что как стратег Петроний был ему ровней. Но как армейский снабженец бывший Севастократор оставался несравненен.
Если он скрылся в Антигоносе, то крепость готова выдержать любую осаду.
Крисп приказал разбить лагерь вокруг холма, на котором стояла крепость. Днем и ночью он отправлял своих людей в ложные атаки, стремясь измотать защитников крепости. Трокунд измотался сам, накладывая одни за другими защитные чары на Криспа и армию в целом. То, что чародей Петрония выжидал, только убеждало Трокунда, что удар его будет страшен.
Тянулись дни осады. Жрецы-целители больше занимались кровавым поносом, чем кровавыми ранами. Гонец принес Криспу весть, что осадный поезд из таранов и катапульт выехал из города Видесса и движется к Антигоносу. Под белым щитом перемирия к воротам крепости вышел офицер и прочел письмо вслух, прибавив:
«Берегитесь, мятежники! Близится ваш роковой час!» Приспешники Петрония со стен осыпали его насмешками.
Трокунд удвоил предосторожности, увешав Криспа амулетами и талисманами так, что цепочки казались тяжелее любой кольчуги.
— Да как мне во всем этом спать? — жаловался Крисп. — Те, что не колют спину, в бок упираются!
— Ваше величество, — с терпением мученика ответил Трокунд, — Петроний прекрасно знает, что, когда прибудут осадные машины, ему не продержаться и дня. Поэтому он определенно попытается уничтожить вас до этого срока. Мы должны быть готовы ко всему.
— Я буду не только готов, я горбат к этому времени буду, — ответил Крисп. Мученический взор Трокунда не смягчился.
Император воздел руки к небесам и ушел, слегка позвякивая на ходу.
Тем вечером, пытаясь заснуть в своем шатре, Крисп вертелся и крутился, пока кристалл аметиста не уткнулся острием ему под лопатку. Крисп выругался, потер пострадавшее место; когда он отнял руку от спины, пальцы его были испачканы кровью.
— Ну все, — рявкнул он, — с меня хватит!
Крисп вскочил с кровати, откинув легкое шелковое покрывало, сорвал дерзкий талисманчик и швырнул на пол. Звякнули другие амулеты, кольцом окружавшие ложе. Немного успокоившись, но все еще тяжело дыша, Крисп лег.
— Может, Петрониев колдун и попробует меня убить этой ночью, — пробормотал он, — но хрусталиком больше или меньше — неважно. По крайней мере, я хоть умру, выспавшись.
Но гнев не давал ему заснуть даже без колючего амулета, Крисп ворочался, вертелся, то задремывая, то просыпаясь вновь. Спина ныла.
Ближе к рассвету его разбудил слабый хруст. Крисп нахмурился, еще на открыв глаз, — звук раздался совсем близко, словно внутри шатра. Слуга, разбудивший императора посреди ночи особенно такой мерзкой ночи, — пожалеет, что на свет родился.
Но тот, кто стоял в трех шагах от кровати, не был слугой. Он был одет в черное — даже лицо покрывала сажа — и сжимал в руке длинный кинжал. А под башмаком его поблескивали осколки раздавленного талисманчика. Если бы не разбросанные по шатру амулеты, Крисп не узнал бы о приближении убийцы, пока нож не вонзился бы между его ребер.
