– Где он?
– Он жив?
– Он жив, – важно кивнула Кароль. – Существо, к которому все сказанное привязано, приняло вашу мысль, и теперь ваша мысль связана с тем, что он сам про себя думает. Теперь, если вы пойдете, и он пойдет, вас будет притягивать друг к дружке. Если вы на развилке, то выберете ту дорогу, что ведет к точке встречи. И он точно так же.
– То есть, мы можем идти куда угодно? Или мы его найдем, или он нас?
Девочка поджала губы.
– Не совсем. Он совсем не обязательно идет, куда хочет. Против чужой воли эта связь слишком слабая. А если он потеряет сознание, она и вовсе порвется.
– Вы хотите сказать, мисс, его кто-то захватил?
– Этого я не знаю. Я его глазами не смотрю.
Дерек поднялся. Мне очень не хотелось следовать его примеру: тут, в бункере было так спокойно и малолюдно, а до конца Полыни оставалось так немного времени. Смертельно уставшим выглядел и эльф, надвинувший бомжеватую вязаную шапочку низко на брови.
– Да вот еще что. Знаете вы, что есть те, кому Полынь по вкусу?
– Орки что ли?
– Может и орки, а может – все равно кто, – с кажущимся спокойствием сказал Григ. – Я бы к другой расе их приписал – к творящим на Полыни бизнес. И объявил бы им войну.
* * *
Полынь требовала достойного завершения. Мардж и ее оруженосцы петляли по улицам без видимого смысла, веселые и пьяные, приставая то к одной толпе, то к другой. Над городом шныряли крылатые вести, пронзительными голосами выкликая сплетни. Орки сидели на поребриках, в массе своей выдохшиеся, но довольные, хвалились сделанным и поверяли друг дружке, что они задумали на следующую Полынь. Появились и орчихи – в напяленных поверх лохмотьев платьях из разграбленных лавок, все как одна с бумажными веерами и в музейных шляпках с разноцветными перьями. Настало время светских развлечений.
Эльфы на стенах своих крепостей к этому времени, вероятно, уже переводили дух. Отбились.
Люций был где-то близко. Мардж кружила, сжимая радиус поиска, и в конце концов пришла к выводу, что он где-то внутри квартала, в одном из домов. Немыслимо обыскать их все, а потому она мучительно думала, как бы еще его вычислить.
Если кто-то его держит, значит, кому-то он нужен. Но кому и зачем?
– Мардж, а Мардж! Ну Маааардж, – ныли мальчишки. – Давай зайдем к Братцам-Поганцам, они выродка сегодня показывают.
– У меня дело есть, – отмахивалась она. – Мне не до выродка.
– Ты его просто никогда не видела! Пойдем, Мардж, ты не пожалеешь! Пара мелких монет, и – ты всю жизнь помнить будешь!
– У меня денег нет.
Это их не остановило. Что такое пара мелких монет в Полынь?
– Мы за тебя заплатим. Ну хоть глазочком, Мардж! Вон афиша.
И афиша не нужна: вести со всех сторон трещали про шоу Братцев-Поганцев. Каждый, гласили они, может подойти вплотную к клетке с выродком, а после – после в цирковой яме зрителей ждут сюрпризы. Последние радости уходящей Полыни. Такое вы будете помнить, обещали они.
Поганцы соберут в одном месте очень много народу. Может быть, что-то и выяснится за последний час.
– Ладно, – смилостивилась она. – Но только одним глазком!
Они отстояли очередь, купили билеты в будке у сестры-Поганки и отдали их флегматичному гоблину на входе. У него были четыре руки, которые он использовал, чтобы утихомиривать хулиганов и ловить безбилетников: на выродка много кому взглянуть хотелось. Афиша на тумбе изображала детину с лысой головой и лицом, будто бы рассеченным по линии глаз, а после снова склеенным, так что череп, выпуклый лоб и безволосые надбровные дуги нависли над крошечным носиком и сморщенными щечками. Могучее тело обтягивала глянцево-розовая кожица, бедра, утрированно-узкие, были обернуты тряпицей, неизменно вызывавшей комментарии проходивших мимо орчих. Впрочем, не все спешили пройти мимо, некоторые очень даже задерживались полюбоваться и даже поставить выродка кое-кому в пример.
В небольшом вестибюле цирка толклась уйма народу. Сами Поганцы, пара здоровых ребят в полосатых тельниках, натянутых пузами, стояли тут же, приветствуя гостей и возбуждая их любопытство заманчивыми обещаниями. В обычной жизни Поганцы были просто дельцами от шоу-бизнеса, хозяевами полулегального частного клуба «с душком» для ищущих острых удовольствий. Стриптиз и тотализатор. Полынь, однако, всему придавала специфический аромат.
Мардж сотоварищи встали в хвост длинной очереди, которая в обход главного зала тянулась в подсобку, где, как в музее, или, скорее, в зоопарке, были выставлены клетки с участниками сегодняшних игрищ.
Большинство из них были темны и грязны, из них плохо пахло, но орки – невзыскательные зрители. Шаг за шагом наша троица продвигалась мимо ехидны, мантикоры, русалок-сиамских близнецов, облезлого полуседого вайверна, выглядевшего так, словно он упал в чан с хлоркой и неравномерно отбелился… Сзади напирали и дышали в затылок. Чесноком дышали.
Выродок помещался в самой большой клетке и жался там в угол: каждый второй норовил кинуть в него камешком или монеткой. На самом деле кожа у него была серой, местами бородавчатой, и еще он временами ожесточенно чесался. От ногтей его оставались багровые полосы, кое-где они загнили, превратившись в мокнущие язвы. В миске, что стояла посреди клетки, кисли капустные листья, а на полу валялись черствые корки.
Испражняется он тоже здесь?
Он у них долго не протянет.
После выродка ничего особенно интересного уже не попалось. Очередь тянулась к выходу, Мардж следовала ее течению, и не сразу поняла, что все в момент изменилось. На груди возле сердца стало пусто и как-то холодно – заклятие исполнилось. Когда она входила в двери цирка, носок еще грел ее, а значит, где-то на пути от входа к выходу она прошла мимо Люция, не узнав его.
Она вывернулась из очереди и принялась протискиваться против ее хода, боком, в опасной близости от клеток правого ряда.
– Эй, Мардж! Ты чего? Ты куда?
Верные оруженосцы повторили ее маневр, не желая терять атаманшу из вида и прилагая к этой сокровенной цели зеленые кулаки и локти.
– Стоп, бойцы. Нам надобно тут кой-чего спереть. Поганцам это без надобности, а мне сгодится.
– Опа! Мардж, а давай выродка сопрем?
– Нет, – сказала Мардж. – С ним возни много. К тому же он больной. Нафиг.
– А чо переть будем?
– Эльфика. Где-то тут есть эльфик. За него объявлена награда, и мы его продадим. Ищите давайте.
И ведь нашли. Люций, или кто он там, лежал на подстилке в тесной клетке, спиной к зрителям и свернувшись в клубок, в позе, воплощавшей отчаяние. Марджори назвала его по имени, он пошевелился и посмотрел на нее. На голове у него была вязаная шапочка, видимо, чтобы скрыть острые кончики ушей. В остальном эльфы вполне сходят за людей, хотя предпочитают для этого полусумрак.
