— Это ты уже предлагал. Я, конечно, хочу на ноги встать. Но ведь могу оказаться в мире, где сразу умереть — предпочтительнее, чем жить. Ну, например, ведьмой в руках средневековой инквизиции очнутся — лучше сразу сдохнуть, чем много месяцев пытки выносить. Так что давай поподробнее. Если бы мог сделать без разрешения — сделал бы. Значит, тебе моё согласие принципиально важно.
— Какая жалость, что я тебя не рассмотрел раньше! — он поморщился и нимб тихонько начал гаснуть. — С другой стороны, ты же не знакомишься лично с каждой бактерией? Вот и я не мог… Ладно, слушай… В творцов миров и цивилизаций мы уже наигрались. Пространство и время гораздо более интересные игрушки. И менять их не обязательно своими силами. Тебе без разницы, что и как, в вашу жизнь мы не вмешиваемся. Ну, практически… Но если требуется вмешательство — должно быть согласие. При рокировке я получу бонусы на других пространствах и в других мирах. Но составить цепь перемещений — не так просто. Я могу найти тебе замену, хотя на это уйдут ресурсы. Поэтому не слишком торгуйся… Это будет достаточно банальный мир. Ну, где-то ваше средневековье. Население — люди. Генетически вы идентичны. Ты будешь дочерью лорда. Весьма приличный статус и старт. А дальше так и будешь жить, как сама сумеешь. Вмешиваться никто не станет. Вы, перемещенные, некоторым образом получаете статус неприкосновенности. Да и не играем мы с вами, наигрались уже, я же говорил…
Крылья стали серыми, а потом загорелись красивым оранжевым огнём.
— Что не так с моим донором?
— Всё так, но замуж она не хочет.
— Что не так с мужем? Маньяк? Садист?
— Нет. Муж как муж, это её личные страхи и предубеждения.
Все же алкоголь под действием адреналина выветривался, меня пробрала дрожь — ведь это всё реально, ведь я правда смогу быть здоровой и ходить…
— Ну, решай уже. Время — тоже ресурс, я не хочу тратить его бессмысленно…
— Есть условия!
— Какие?
— Срок жизни — триста лет.
— Нет. Там столько не живут. Обычные девяносто-сто ты проживешь…
— Я хочу ребенка!
— У тебя и так будет ребенок. Через шесть лет ты родишь первого сына.
Господи! Ну я и дура! Я даже не знаю, что потребовать-то…
— Пусть мои дети будут здоровы и проживут долгую счастливую жизнь!
— Всё. Да или нет?
— Да!
Я сидела в собственном кресле в собственной спальне и не понимала — это было или, все же, я от одиночества чокнулась? Может мне нужно вызвать санитаров и отправляться в дурку?
Заехала в душ, вымылась, одела чистое бельё, отметив про себя, что так на Руси к смерти готовились. Подумала, накинула футболку и села за комп. Надо убрать всё личное. Бизнес пусть живет, все контакты и рецепты пусть будут, а вот всё личное — удалить…
Думаю, что там, за компом я и уснула…
Глава 6
— Леди Катрин, вставайте! Просыпайтесь, а то леди Тирон разгневается! — меня кто-то тряс за плечо.
Понимание, что я не сошла с ума — пришло сразу. Вместе с ним пришел и страх. Катрин — это я. И говорят не на русском. И не на английском. Со скуки я весьма сильно увеличила свой школьный багаж языка. Но я все понимаю. А говорить смогу?
— Прекрати меня трясти! Я уже проснулась!
— Леди Катрин, надо одеваться и идти, леди Тирон приказала сразу после завтрака привести вас.
Я открыла глаза, глупо так прятаться от новой реальности. Но всё равно страшно. И очень холодно. В комнате из камня и почти без мебели.
Мне казалось, что с первых слов догадаются, что я — подменыш. Но пожилая тетка рядом со мной ни о чем таком не думала, а просто тянула меня за руку с кровати. Я вырвала руку, слегка шлепнув её по предплечью.
— Не хватай меня, я сейчас встану.
Я помнила, что тело здоровое, но первый шаг мне дался не легко. Казалось, что все мышцы в ногах окаменели, я пошатнулась и чуть не упала. Тетка подхватила меня и усадила опять на кровать с сероватым несвежим бельём.
— Давайте уже одеваться, леди.
На ней было засаленное до невозможности суконное платье ниже колена, но не в пол. Сверху серый передник с пятнами.
Пока я сидела, она натянула на меня толстые вязаные чулки из колючей шерсти и кожаные туфли. Ноги у меня как палки, тощие, аж синеватые, груди еще нет совсем. Потом тетка стянула меня с кровати и, поставив рядом с собой, ловко, прямо на ночную рубашку, одела тяжелое суконное платье, зашнуровала его на спине, и сверху — меховую неуклюжую безрукавку на завязочках. Не могу сказать, что это меня сильно согрело. Я с интересом осматривала свои руки, а в душе поднималась волна восторга — я могу ходить! Я больше не прикована к креслу! Господи, спасибо тебе, если ты есть! Не знаю, кто там у меня был под видом ангела, но и тебе — спасибо!
А руки были детские, худые, с тонкими аккуратными пальчиками. И очень нежной кожей на ладонях. Красивые руки. Нужно бы узнать, как зовут женщину. Тут мне повезло. Из-за двери кто-то крикнул: Дага, иди, забери завтрак!
Тётка оставила меня в покое и вышла в коридор. Я осмотрелась — каменная комната, узкое окно, как бойница. Стекло покрыто изморозью и часть ее подтекает каплями прямо на подоконник. Кровать с двумя подушками, не слишком теплым одеялом и сероватым грубым бельём. В стену вмурован камин. Он не топится. Рядом с ним стоит низенький стульчик со спинкой. Плохо обработанное дерево, даже трещина на сидении. Ближе к окну дощатый стол и на нём грязная миска с остатками непонятно чего. Хлебные крошки и глиняная кружка с запахом кислого вина.
Ненормальные что ли? Ребенка вином поить.
Вернулась Дага, выставила с подноса на стол миску с каким-то месивом, но хоть горячее, прямо парок над ним, кусок серого ноздреватого хлеба, сунула мне в руку большую неудобную ложку и, поставив на стол кружку с горячим напитком, стала сгружать грязную посуду на деревянный поднос.
— Кушайте быстрее, леди.
— Дага, я в туалет хочу.
— Так ваза ваша под кроватью, как всегда.
И вышла из комнаты.
Ваза, я так понимаю, это — ночная ваза, горшок, по русски говоря.
Я встала на колени и полезла под кровать. Ага, вот и он.
Горшок был без крышки и уже использован… Гадость какая… Но деваться особенно некогда. Я не нашла в комнате ни воды — умыться, ни полотенца. В углу еще стоял небольшой сундук с замком. И всё. А выйти в коридор я не рискнула.
Попробовала кашу — размазня, что-то типа гречки без соли и сахара, но горячая. Неохотно съела пару ложек. В кружке был горячий травяной отвар, даже немного с мёдом. Я выпила его и осталась сидеть за столом. Что делать дальше я пока не знала.
Вскоре вернулась Дага.
— Пойдемте, леди Катрин, вас уже ждут.
— Дага, мне нужно умыться.
— Зачем?
— Дага, ты чья служанка?
— Ваша, леди, с самого детства — ваша. Что это вы спрашиваете?
— Если ты моя служанка, почему ты задаешь мне вопросы, а не делаешь то, что мне нужно?
Она посмотрела на меня, вздохнула, взяла за руку и повела за собой. Привела она меня на кухню, где слила на руки теплой водой и дала вытереть лицо относительно чистым кухонным полотенцем. Ужасно… Я дама терпеливая, но в таких условиях жить… Горел открытый очаг, суетилась высокая костистая повариха, командовала и ругалась. Мрачный мужик наливал воду в большой котел у очага, суетились две молодые девчонки.
Ладно, надо бы выяснить, что там с моим замужеством.
— Всё, леди Катрин? Теперь вы довольны?
— Пока — да.
— Пойдемте, а то леди Тирон опять злиться будет.
Дага вела меня по промерзшим коридорам дома? замка? Непонятно…
Комната, в которую она меня привела, отличалась от моей. Сильно. В ней было тепло — горели сразу два камина. На полу лежал толстый ковер. И, похоже, даже не прямо на полу. Очевидно под ним еще слой войлоков — он приподнят над полом сантиметров на пять. На ковре красивая молоденькая девушка, в таком же платье как у меня, играла с симпатичным малышом лет двух. И, хотя на ребенке тоже было платье, мне показалось, что это мальчик. На стенах висели гобелены и расшитые войлочные ковры. Разные по стилю и качеству, но, несомненно, теплые. Стояла большая кровать с балдахином. Был стол под красивой скатертью, на столе — металлическая ваза, может даже — серебро, с выпуклым рисунком. В вазе горкой лежали булочки. Несколько неудобных на первый взгляд кресел, резных, с низкими спинками и с подушками на сиденьях. Подушки из такой же толстой яркой ткани, что и скатерть. За столом сидела молодая женщина, лет двадцать пять, не больше. Теплое платье из густо-синей ткани, сброшенная от жары меховая расшитая жилетка лежала на соседнем кресле. На углу скатерть была сдвинута и там, на белой салфетке, стоял красивый кубок серебряный, с цветными камушками, и тарелка с жареным мясом, которое пахло совершенно одуряюще…
