До утра мы просидели возле дерева, изучая друг друга с видимым интересом. Тварь, зафиксированная мной в крайне неудобной для себя позе, наконец-то проявила недовольство и пронзительно запищала, пытаясь вырваться. Я никогда не продумывал свои решения до конца, за что был неоднократно бит своим старшим братом тогда, в прошлой жизни. Вот и сейчас я откровенно не знал, что мне делать сейчас с привязанной жертвой. Сдавать ее в поликлинику для опытов не имело практического смысла. И без этой особи все лаборатории были битком забиты устрашающими монстрами. К тому же появляться в обществе твари на людях, значило навлечь беду не только на нее, но и самому подвергнуться остракизму со стороны местных. Убивать ее прямо сейчас у меня не поднималась рука, к тому же наверно должен существовать какой-то особый способ лишать этих чудовищ права на существование. Наверняка требовалось расчленить это существо на мелкие детали, и разбросать их на десятки километров, чтобы оно к утру не приобрело вновь свои чарующие очертания. Тварь внимательно следила за моим лицом и казалось, считывала с него всю информацию. Пока мои мысли вращались вокруг нецелесообразности научных изучений, тварь вела себя относительно спокойно. Только изредка поводила конечностями, видимо пытаясь восстановить кровообращение. Когда же мои мысли устремились к идее о расчлененке, тварь заволновалась, запищала и в страхе замотала головой. Я с суеверным ужасом переключил мысли на посторонние предметы, включающие в себя красоты морских пейзажей. Тварь притихла, странно поводя уродливой рожей и неожиданно клацнула зубами.
Это вышло не зловеще, а скорее наоборот, со стороны напомнило о желании твари проявить какую-то эмоцию. Вероятно, я слишком романтизировал образ сидящего напротив меня существа. Все же это был уже не человек и на проявление эмоций он был неспособен. Однако его спокойное поведение и совершенно неагрессивный взгляд мешал придерживаться общепринятого отношения к диким тварям. Не зная, что делать дальше, я неожиданно для себя произнес, глядя на уродливую вытянутую рожу.
«Давай знакомиться. Я — Прохор. А кто ты?»
Вести диалоги с опаснейшим существом на планете граничило с откровенным безумием, но это было единственное, что пришло мне в голову.
Тварь забеспокоилась и принялась мотать головой, пищать и шевелить конечностями. Понятно, существо не могло мне представиться в ответ, а также по достоинству отреагировать на мое приветствие. Однако в его суетливых движениях я разглядел попытки наладить контакт. Возможно за меня говорило мое чрезмерно богатое воображение, возможно это было неосознанное стремление принять желаемое за действительное. Кто знает… Я продолжал изучать его уродливую внешность и приходил к выводу, что за исключением неестественно вытянутой рожи и удлиненных конечностей, тварь мало чем отличалась от человека. Впрочем, подсказал мне гаденький голосок, это и есть человек. Точнее, он был им когда-то, до заражения. Его голый вид теперь рождал во мне смущение, и у меня даже мелькнула отчаянная мысль где-нибудь раздобыть ему штаны. Порыв быстро прошел, стоило твари вновь проявить беспокойство. В этот раз оно было выражено в более активной форме, но все еще держалось в рамках разумного. Сквозь кроны деревьев в лес стало пробиваться солнце и тварь, почуяв его присутствие, заерзала около ствола, пытаясь укрыться в тени.
Я с сожалением поглядел на привязанное создание и горестно вздохнул. Я был лишен всякой возможности транспортировать его в более подходящие для детального изучения условия. Когда-то у меня была машина, однажды рассыпавшаяся от старости прямо на моих глазах. С тех пор я предпочитал пользоваться общественным транспортом, а с наступлением диких времен, часто ходил пешком. К тому же я не имел постоянного жилища, скитаясь по миру и не ставя задачу останавливаться где-то на долгих срок. Много лет назад в результате своих спонтанных химических опытов и экспериментов я обрек себя и своего единственного, ныне погибшего, друга на проклятие вечной молодости, и сейчас в одиночку расплачивался за все грехи.
Мои размышления снова заинтересовали тварь и она, забыв о палящем солнце, вновь уставилась на меня, покачивая мордой.
«Что мне с тобой делать? — проговорил я, с отвращением глядя, как из приоткрытой пасти твари стекает мутная тягучая слюна. — может, ты хочешь есть?»
Это был некорректный вопрос. Все научные наблюдения приводили к неутешительным выводам, что дикие твари питаются исключительно человеческой плотью, не признавая никакую другую пищу. Предлагая твари перекусить, я автоматически подвергался опасности, однако она, отвечая на мой интерес, только замерла, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Внезапно, тварь вытянулась в струну, словно пытаясь встать на ноги, и со значением посмотрела в сторону склона. Я недоуменно оглянулся и расслышал невнятные голоса, на таком расстоянии сливающиеся в монотонный гул. Скорей всего, неугомонные соседи решили возобновить поиски чудовища и снарядили новую экспедицию. Я мог бы привлечь к себе их внимание, отдавая несчастную тварь им на растерзание и остаться в их глазах героем. В какой-то момент я уже собрался осуществить задумку и поднялся на ноги.
«Прохор! — расслышал я отчетливый голос, в котором узнал интонации гнома, — Прохор, отзовись!»
Значит, экспедиция преследовала сразу две цели, отыскать меня и вероятно, расправиться с тварью. Стремление поисковой группы скорей всего, объяснялось необходимостью исполнения новых распоряжений правительства. Оно предписывало всеми силами сохранять любого незараженного, поскольку человеческая популяция стремительно сокращалась. За неисполнение распоряжений полагался немедленный расстрел. Ну или что-то вроде того. Логику правящих понять было невозможно, да я и не пытался.
«Прохор! — донеслось уже совсем рядом, и я принял единственно правильное решение. Так, во всяком случае, показалось мне в ту минуту. Я отвязал от ствола дикую тварь, и легко оттолкнув ее от себя, сделал ей знак спасаться. Что двигало мной в эту минуту, не знал даже я сам. Тварь изумленно застыла, внимательно рассматривая мое лицо, и тут же рванула прочь, двигаясь стремительно и бесшумно. В тот момент, когда она скрылась за деревьями, на полянке показалась поисковая группа, возглавляемая Трофимом.
«Фух, Прохор, — облегченно выдохнул руководитель, — мы уж подумали, что неведомая зверюга сожрала тебя. Хочешь послушать новости с большой земли?»
На мой отрицательный взмах головой, гном и Трофим только усмехнулись. Новости не радовали, и я отчетливо это понял. Крупные города стремительно пустели, перепуганные жители, стремясь отыскать спасение среди гор, сами того не подозревая, перенесли заразу вместе со своим хозяйственным барахлом, и теперь даже здесь больше было небезопасно. По- настоящему преображенных пока насчитывались единицы, однако росло число заболевших так называемой предварительной стадией. А значит, что очень скоро склоны гор заполонят дикие твари. Ландшафт этой местности позволял агрессивным особям без помех нападать на людей и расправляться с ними, увеличивая нерадостную статистику.
«Мы возвращаемся, — пробормотал гном, — здесь больше нечего делать. Давай с нами, дружище, вернемся в среднюю полосу, там хотя бы у нас остался дом и своя земля.»
Слова гнома были справедливы по отношению к любому из группы, но только не ко мне. Ни в средней полосе, ни в какой другой у меня не было ничего. Я покачал головой, идя в отказ.
«Я остаюсь, — проговорил я и вызвал на лицах моих соседей откровенное недоумение, — если мне суждено стать тварью, я постараюсь, чтобы меня прикончили как можно скорее. Спасибо вам и простите за потраченные усилия»
Трофим сделал еще пару попыток воззвать к моему рассудку, однако потерпел сокрушительное фиаско. Этого сделать не удавалось еще никому.
Глава 3.
