Двери опочивальни распахнулись. Вернулась молоденькая фрейлина, а с ней — две «гренадерши» с серебряными подносами в руках. На первом подносе возвышались кофейник, маленький фарфоровый чайничек и две чашечки, а на втором — красиво уложенные горкой пирожные. Малиновые, как велел король, и которые на самом деле куда больше него любила королева. Поймав тоскующий взгляд супруги, брошенный ею на недоступное лакомство и тут же упершийся в пол, Рауль расправил плечи.
— Оставьте кофе на столике, — велел он фрейлинам. — И передайте госпоже де Вей, что я хочу ее видеть. Немедленно. Маргарита, вы пока можете отдохнуть вместе с другими дамами в большой гостиной, за ее величеством я поухаживаю сам.
— Как вам будет угодно, сир, — прошептала девушка. Все трое вышли, и неполную минуту спустя порог королевской опочивальни переступила взволнованная статс-дама. Юная Маргарита прибежала к ней бледная, едва ли не заикаясь, и госпожа де Вей не на шутку встревожилась.
— Вы желали меня увидеть, ваше величество? — не теряя присутствия духа, спросила она. — У вас будут для меня какие-то распоряжения?..
Король Геона, склонившийся над кофейным столиком, выпрямился.
— Да, — сказал он. — С нынешнего дня спальню ее величества вы лично будете проветривать дважды в день и особенно хорошо — перед сном. Если ее величество пожелает выйти на балкон — вы лично позаботитесь о том, чтобы ее желание было выполнено, и чтобы она при этом не простудилась. Вы распорядитесь убавить количество дров в камине, чтобы здесь можно было хоть как-то дышать. А если ее величество захочет съесть что-то, отличное от постного мяса или куриного бульона, вы позаботитесь лишь о том, чтобы это «что-то» было свежим и в нужном количестве. — Рауль Первый сделал короткую паузу, бросил взгляд на прикроватный столик, где лежала «Повесть о добродетели» и добавил, указав на роман: — А вот это, будьте добры, отошлите обратно господину главному лекарю! Если ее величеству захочется что-то прочесть, она выберет книгу сама. Вам всё понятно, госпожа де Вей?
Первая статс-дама, не теряя лица, степенно присела в поклоне:
— Да, ваше величество. Будет исполнено, ваше величество.
— Прекрасно. В таком случае, можете быть свободны.
— Как прикажете, ваше величество.
Она поклонилась королеве и с достоинством выплыла из опочивальни. Рауль как ни в чем не бывало наклонил кофейник над чашечкой, потом наполнил вторую мятным чаем — для жены, пристроил обе чашечки на поднос с пирожными и развернулся к кровати.
— Спасибо, ваше величество, — тихо сказала Амбер, не сводя глаз с украшенных свежими ягодами малины пирожных. Ее бледные, ставшие почти восковыми щеки окрасила слабая тень румянца. Рауль улыбнулся.
— Кофе я вам все-таки предложить не рискну, — сказал он, ставя поднос прямо на одеяло и протягивая жене салфетку. — Но от десерта вреда не будет, ведь так же?..
Амбер неуверенно кивнула. И вслед за салфеткой приняв из рук мужа тарелочку с пирожными, что так головокружительно сладко пахли сливками и ванилью, улыбнулась в ответ.
Глава 2
«Буря настигла «Аянг» в двадцати милях от побережья. Бриг сбился с курса и налетел на рифы у скрытого в ночном тумане острова — Хар-Салхи выжил чудом. Корабль его был разбит, команда погибла, но тем, кто его преследовал, повезло больше. Их легкий парусник стихия пощадила, а их самих уцелел добрый десяток. С ними со всеми Хар-Салхи бы не справился. Вокруг была тьма, остров был ему незнаком, но сверкнувшая над головой молния подсказала путь к спасению: в черном проломе скал Хар-Салхи заметил тропу. Она вела наверх, прочь от берега. Разбойник, прячась за валунами, обошел погоню и ринулся вверх по тропе. Буря лютовала. Свистел ветер, ноги скользили по камню, а руки напрасно искали, за что уцепиться, — здесь не было даже мертвой растительности. Хар-Салхи бежал вслепую, оскальзываясь на поворотах и слыша позади звуки погони. Тропа вывела его наверх, к пустой каменистой площадке, что обрывалась покатым спуском вникуда. Сверкнула в грозовом небе и тут же погасла очередная молния, а следом в наступившей темноте капитан «Аянга» увидел свет. Дрожаще-алый, словно пламя одинокого костра, он на мгновение выступил из мрака далеко впереди — и почти сразу поблек под новой ослепительной вспышкой. Поблек, но не исчез. Хар-Салхи воспрянул духом. Оглянувшись назад, он стремительно пересек площадку и покатился с кручи. Направление он запомнил, а где огонь — там и люди. Если повезет — большое селение, одному человеку там легко затеряться, а десяток варваров неминуемо обратит на себя внимание… Каменистый спуск, тоже лишенный растительности, окончился у подножия леса. Разбойник, уцепившись за низко висящую ветку, поднялся на ноги и обернулся. Погони отсюда не было слышно. Хар-Салхи перевел дух и повернулся к лесу. Тот был голый, несмотря на самый разгар лета, а от ветки, которую Хар-Салхи всё еще сжимал рукой, тянуло холодом. Капитан «Аянга» потянул ее на себя, но она не шелохнулась. Над головой вновь ослепительно сверкнула молния, и пальцы разбойника, дрогнув, разжались. Лес был каменный. Хар-Салхи попятился, но в тот же миг за спиной его, прорвавшись сквозь шум дождя, загрохотал камнепад. Преследователи следом за ним катились с кручи. Выбирать было не из чего — разбойник поднырнул под веткой и запетлял меж застывших стволов. Алый свет впереди становился всё ближе и жарче…»
Лист кончился. Граф Бервик, вздохнув, отложил его в сторону и потянулся за следующим. Сидящий по другую сторону стола над чертежами Райан Рексфорд кивнул понимающе.
— Может, зря мы Третьего к той монографии допустили, ваше сиятельство? — спросил он. — Ведь как с ума сошел, клянусь богами, — а может, уже и сошел. Пересказать вам в двух словах?
— Работай, — качнув головой, усмехнулся граф. — Три листа я уж как-нибудь осилю. В целом-то перо у него бойкое — еще бы не увлекался…
Номер Второй поморщился. По его мнению, означенное «перо» верному последователю теории Пятен Хаоса следовало бы укоротить раз в пять. Уснешь, пока дочитаешь! Кому нужны эти красивости полуторавековой давности? Райан, сердито фыркнув, вновь склонился над чертежом подъемного механизма, а номер Первый взял в руки очередной лист, исписанный аккуратными округлыми буквами, и придвинул к себе свечу.
«…оставив позади каменный лес, Хар-Салхи оказался у подножия холма — такого же голого и каменистого, как берег. Разбойник взобрался на самую его верхушку и вгляделся вперед. Алый свет во тьме призывно сиял — и Хар-Салхи поспешил на зов. Он несся сквозь ночь как загнанный зверь, уже понимая, что никакой деревни и людей там, впереди, не найдет, но поворачивать вспять было поздно, а прятаться негде. Холмы вывели беглеца к подножию одинокой, расколотой надвое скалы: в самом сердце её чернел неровный провал. Свет шел оттуда — мерцающий, будто живой, словно кто-то огромный дышал и шевелился там, в глубине. Стало еще холоднее. Хар-Салхи опять оглянулся — преследователи не отставали — и тенью скользнул в расщелину. Она была усыпана мокрыми обломками камня, ход сужался с каждым шагом, зато алый свет становился всё ярче — а холод всё нестерпимей. Дрожа, разбойник пробирался вперед, прислушиваясь к неразборчивой ругани за спиной: плечистые варвары, в отличие от низкорослого и сухощавого эйсерца, расщелину преодолевали с трудом. Взрытый молнией лаз вильнул кривым изломом и кончился. Хар-Салхи оказался в пещере. Огромной, с развороченной дырой вместо потолка, сквозь которую хлестал дождь, и стенами, что были густо усеяны ярко-алыми крупными гроздьями странного минерала, напоминающего рубин. Свет шел от них. И леденящий холод, как в следующее мгновение понял беглец, тоже. Гроздья жарко горели, но не отдавая тепло, а вытягивая его — даже, казалось, из самого воздуха. Капитан «Аянга» окинул пещеру взглядом, и сердце его упало. Второго выхода из нее не было. Он сам загнал себя в ловушку…»
Номер Первый тоскливо вздохнул в очередной раз.
