На этот раз женщина быстро успокаивается. Усмехнувшись, она выше задирает голову, одну руку опускает на талию, а второй дает упасть вниз, прижавшись к округлому бедру, обтянутому черной тканью платья. И не провожая медведя взглядом, колдунья поворачивается к мальчику.
Измазанный в грязи, напуганный, в рваной одежде, самый обычный мальчишка сидит перед колдуньей, вжимаясь в ствол дерева. Грязные, сальные волосы, старые лапти, но самое обычное лицо, разве что нос немногим больше, чем должен быть.
— Вот это коромысло. — Рассмеивается колдунья, наклонившись к мальчику.
Мальчик не поникает только из-за растерянности, но спокойный и насмешливый тон колдуньи тут же изменяет атмосферу.
— Ну, бывает и хуже. — Улыбается колдунья, и тут же отвлекается на другие мысли. — Вот что, мальчишка, посиди здесь, никуда не уходи. Я сейчас вернусь.
Женщина поражает. Но к неожиданности мальчика, больше всего удивляет ее спокойствие, а не ее необычная красота, и даже не ее поразительная колдовская сила. Сам он едва может пошевелить хотя бы пальцем, еще только начиная справляться с оцепенением, а колдунья, еще раз легко сверкнув улыбкой, начинает парить и все быстрее уносится вверх, к пушистым кронам высоких деревьев. И мальчик, не зная обиды, остается дожидаться возвращения колдуньи, пересиливая страх перед ее магической силой желанием выказать свои благодарности.
Старик до возвращения колдуньи успевает проползти по широкой ветви к стволу и садится, крепко обхватив прочный, торчащий у плеча сук. Оседлав ветку, он спокойно ждет, и когда спутница, паря в воздухе, с улыбкой садится рядом, старик глядит на нее спокойно, не оставив в лице ни капли той сердитой живости, с какой принудил ее вмешаться в судьбу мальчика.
— Вижу, ты успокоился. — Закидывает она ногу на ногу, всколыхнув подол. — Хорошо. Не хочу видеть твои истерики.
— Истерики? — Отвечает старик. — Ты, как и всегда, торопишься.
Женщина, успевшая отвести взгляд, снова оборачивается к старику и глядит хмурее. А он, поймав ее взгляд, улыбается в ответ так слабо, что колдунья могла бы этого и не заметить, не знай она старика достаточно хорошо.
— Твоя уверенность вновь тебя подводит. — Продолжает он. — Или ты думаешь, что меня так легко вывести из равновесия?
Колдунья хмурится сильней, немного отклоняется назад и скрещивает руки, показывая свое недовольство.
— А чего ты вопил, как резаный?
— Иначе, — перебивает он, — ты бы не перестала болтать, а мальчик бы уже лишился жизни. Хотя, мне и сейчас хочется закричать. Не могу поверить, что ты использовала печать здесь, прямо в лесу.
Переварив сказанное, колдунья снова выпрямляет спину и, вытянув шею, отворачивается с недовольной ухмылкой. Но старик не дает тратить слишком много времени на пустые обиды.
— Ладно, сейчас не время для этого. Идем. — Говорит он, спустя всего мгновение. — Нужно проводить того человека из леса.
Колдунья поворачивает голову, но ничего не отвечает и вновь отводит в сторону взгляд. Старик, вздохнув, отпускает сук и пододвигается ближе к спутнице.
— Ты не настолько глупа, чтобы обижаться. — Заговаривает старик, легко привлекая внимание колдуньи.
Женщина, услышав его, хитро улыбается, но не оборачивается, чтобы не дать старику этого заметить.
— Ты выиграла один спор, я победил в другом. — Продолжает он. — Ты знаешь, что я бы не успел ему помочь.
Колдунья молчит, не оборачивается, и старик, выждав еще мгновение, заговаривает снова.
— Если тебе нужны мои извинения…. — Начинает он.
И колдунья резко поворачивается, пододвигается вплотную и наклоняется. Почти уткнувшись лицом в старика, она застывает с улыбкой и молчит, но этим сразу раскрывает свое настроение, взгляд она уже не отводит и, судя по лицу, уже не таит обиды.
— Извинения приняты. — Улыбается женщина, снова закидывая ногу на ногу и опять скрещивая руки на груди. — Но спор тут выиграла только я. А то, что сделал ты, всего лишь дешевая хитрость. Согласен?
— Согласен. — Едва заметно улыбается старик.
— И не забудь наш уговор.
— Конечно. Но сперва человек.
И колдунья вдруг меняется в лице.
— Точно! Носатый! — Оживляется женщина, снова наклонившись к старику.
— Что?
— Да не важно. — Отмахивается колдунья.
Старик тут же начинает хмуриться.
— Похоже, — вздыхает он, — язык твой полон той же силы, что и руки. Болтается на ветру, как помело. Поторопился я, видно, с извинениями.
Колдунья, как ни странно, обижаться уже не торопится и садится на ветви так близко, что коленом утыкается в ногу старика.
— Так ты с женщиной разговариваешь?
И пока старик ничего не успел сказать, колдунья хватает его за плечи и садится еще ближе, прижимаясь бедром.
— Попался! — Улыбается она.
Женщина перестает улыбаться, отстраняется, но тут же резко толкает старика, чуть не сбросив его с ветви. А впрочем, не отпускает и сама же не дает упасть, рывком притянув старика обратно к себе.
Но тот остается спокоен и хранит на лице невозмутимое выражение.
— Довольно шалостей. — Заговаривает старик. — Мы лишь тратим попусту время.
— Ты прав. — Щурится колдунья, вернув себе легкую улыбку. — Надоело.
И крепко взяв старика одной рукой за грудки, она легко сбрасывает его вниз. Старик пытается схватиться за торчащий из ствола сук, но колдунья разжимает кулак и ударяет по его руке, не давая удержаться.
Каждое ее движение получается легким и быстрым, и всего одной руки колдунье достаточно, чтобы бросить старика вниз. А в следующий же миг она закрывает глаза, позволяя улыбке на миг озарить ее лицо сильнее обычного. И откинувшись назад, падает следом, уносясь к земле быстрее падающего камня.
Глава 2 — Маленькое солнце
За видимым покоем, за ласковым шепотом листьев, за мирным, неподвижным ликом прячет лес свою истинную сущность. Только пропал сердитый медвежий рык, как почти мгновенно здесь снова поселяется тишина и безмятежность. И лишь нетерпеливая белка, взлетевшая по стволу, да пронырливый еж, нырнувший в заросли кустов напоминают, что лес не дремлет.
Мальчик, едва не съеденный медведем, так и сидит под деревом, оцепеневший, и до сих пор не может заставить себя пошевелиться. Он поднимает взгляд и вспоминает себя лишь тогда, когда внезапно замечает в воздухе движение. Проматывая в голове все произошедшее, он чуть было не решает, что все это лишь колдовство проклятого леса, дурман неведомого проклятия или проделки лешего, но вдруг замечает, как на землю перед ним медленно спускается незнакомый старик в потрепанной рясе и с упавшим на лицо капюшоном.
Мальчик сразу приподнимается, но вместо того чтобы встать лишь сильнее вжимается в ствол дерева. И только после он замечает колдунью, спасшую его от мучительной участи, которая спускается после старика, до последнего придерживая его за руки со спины.
— Гляди-ка, не сбежал. — Улыбается колдунья, спускаясь на землю вслед за стариком.
Лица старика не видно, а к тому же мальчик вдруг резко опускает взгляд к земле, хватает корзинку с травами и прижимает к животу обеими руками, продолжая молча таращиться на колдунью и ее спутника.
— Твои манеры…, - заговаривает старик с женщиной, будто не замечая мальчика, — тебе следует научиться быть сдержанней.
Голос старика, низкий, но не грубый, ровный и мягкий так легко отдается на слуху, что мальчик даже немного успокаивается и медленно поднимается с земли, покорно дожидаясь, когда у него появится возможность отблагодарить за спасение. Но и заговорить первым он не решается, глядя на колдунью с опаской, и не зная, что от нее можно ждать. Можно заметить, что он мечется от одного чувства к другому, от благодарности к страху, но ни колдунья, ни старик не обращают на мальчишку почти никакого внимания.
— Нашел о чем беспокоиться. — Отвечает колдунья уязвленным тоном.
На ее лице недовольство проявляется мгновенно, и она сама этого не скрывает. А взгляд мальчика невольно опускается на смелый вырез, из которого выпирают пышные, округлые формы женской груди.
