Сердце Иньин Гу - сложнейшая формация, которую повторить не под силу никому из ныне живущих. По легендам, ее установил основатель Бай Хе, великий мечник Цзи Ма, который всю свою жизнь искал путь в далекий город Мосыкэ. Мастер Цзи Ма был удивительным человеком широчайших взглядов, действительно гением, не только виртуозно владеющим мечом, но и прекрасно разбирающимся в ядах, чарах, талисманах. Им я искренне восхищалась.
В огромном зале, украшенным барельефами в виде танцующих фениксов и драконов, пронзающих облака, был установлен постамент, залитый светом, непонятно как проникающем в глубину горы. На нем огромная книга и прибор для письма. Насколько я знала, этот прибор никогда не менялся с того момента, как была установлена формация. Подойдя, я принялась растирать тушь для каллиграфии. Дело это не быстрое, позволяющее полностью отрешиться от мыслей и настроиться. Сейчас мне надо было написать вопрос, ответ на который я хочу найти в библиотеке. Это был самый простой способ ориентироваться среди огромного количества книг и свитков, которые хранились в этой библиотеке. Однако, несмотря на свою кажущуюся простоту, формация требовала филигранной манипуляции ци, которую требовалось подавать во время того, как пишешь запрос, причем в строго ограниченном количестве, не больше и не меньше. Так филигранно пользоваться формацией умели Хранитель и я, хотя, разумеется, я не так филигранно. Именно из-за множества ограничений Иньин Гу сейчас пребывала в некотором запустении.
Наконец, растерев чернила, я медленно взяла кисть и вздохнула. Начиналось самое сложное: писать и одновременно напитывать написанное ци. “Растение, позволяющее исцелить поврежденные меридианы, растущее в тайном царстве секты”. Простое предложение почти полностью исчерпало запас внутренней энергии. В какой-то момент я задержала дыхание, боясь, что сил не хватит. Хватило. Кисть, вымытая в пиале, всегда наполненной чистой водой, вернулась на нефритовую подставку. Сейчас мне оставалось только ждать, чтобы убедиться в том, что все получилось так, как надо. Слова, черные, глянцевые от еще не просохших чернил, медленно начали бледнеть с краев, будто выцветая на свету. Я выдохнула. Получилось. Слова выцветали медленно и неравномерно: то быстрее отдавая оттенок, то замирая и не меняясь по нескольку секунд. Это было томительное ожидание. Когда же чернила полностью впитались в лист бумаги и исчезли, он вспыхнул золотом, и на нем появилось множество других надписей: названия книг и места, где они расположены в библиотеке. Когда-то формация могла и доставить нужные книги, но подпитывающая ее энергия постепенно иссякала и то, что раньше было обыденностью, теперь только старые полузабытые легенды.
Результат оказался гораздо скромнее, чем я надеялась. Мне оставалось утешаться тем, что я буду просто меньше бегать по этажам в поисках необходимой мне книги или свитка. Собранное я поместила в пространство хранения в нефритовом кулоне, висящем у пояса. Оставалось сообщить хранителю о том, что я собираюсь вынести часть его драгоценной библиотеки. Но еще до того как уйти, я вспомнила о том, что иногда на бумаге со списком книг, которые находятся в библиотеке и могут содержать ответ на твой вопрос, формация Иньин Гу дает еще список текстов, которых в ней нет. Как это происходит, я не знала, не понимала, но искренне восхищалась основателем, чей талант смог создать такой шедевр. Список действительно был. И я благословенная Буддой дитя, ибо список был даже с указанием примерного местоположения интересующих меня материалов.
Вернувшись к хранителю, я снова поклонилась.
— Эта недостойная дочь возьмет драгоценные книги в свой двор.
Хранитель нахмурился, тяжелая волна ци, выпущенная им, накрыла меня волной. Грудь сдавило и стало тяжело дышать, я схватилась за сердце и хранитель, вспомнив о моем слабом теле, ослабил давление.
— Разумеется, все взятое будет возвращено в целости и сохранности в ближайшее время, — заверила я, но хранитель все еще хмурился.
— Некоторые свитки уже настолько стары, что чернила на них едва видны. Эта недостойная дочь обязательно сделает несколько копий, дабы сохранить бесценные знания для недостойных потомков, — я пошла на откровенный подкуп. Можно было забрать книги и без этого, показав жетон деда, но отношения со стариком, несомненно, будут испорчены. Все хотят сохранить лицо, и этот вредный старик в том числе. Давление ци ослабло еще, а потом совсем исчезло. Хранитель, развернувшись спиной, вернулся к своему чаю. Надо будет прислать ему гостинец.
Когда я вышла из библиотеки, небо уже потемнело, и закат щедрыми мазками оставил на нем свои следы желтым, оранжевым, розовым. Чуань-Чуань дразнила журавля, который сейчас был похож на обиженный пушистый белый комочек. Несмотря на то, что горничная была со мной с самого детства, ее статус не подходил для посещения Иньин Гу, так что ей пришлось прождать меня здесь почти полдня.
— Госпожа! — увидев меня, Чуань-Чуань оставила бедную птицу в покое и подбежала, путаясь в подоле платья. С той же силой, с которой она любила птиц и животных, те не любили ее. И эта невзаимная любовь искренне меня забавляла.
— Нашли ли вы, то хотели?
— Да, - кивнула я и украшения в волосах приятно зазвенели. — теперь мы можем вернуться и в покое изучить взятые мной книги.
Отец ожидаемо ждал меня у входа в мой двор. Крайне недовольный пренебрежением к его распоряжению, не как отца, а как главы секты. Чуть в стороне, окружённая кавалерами, стояла сестрица, пытаясь изобразить одновременно сочувствие и неодобрение моего поступка. На мой субъективный взгляд, получалось у нее плохо, и в каждом ее жесте, взгляде или неловкой улыбке проскальзывало откровенное злорадство.
— Бай Лилу! Приказ этого Лаоцзы шутка для тебя?!
Шуткой было устраивать скандал с дочерью на пороге ее двора, но говорить об этом и без того напоминающему зажженный фейерверк отцу и главе клана я, конечно, не собиралась.
— Бай Лилу послушная дочь своего отца, — послушно поклонилась я, отдав честь. Все же некоторые правила приличия стоит соблюдать. — Но я не слышала приказа о том, что мне запрещено покидать двор.
Врать с невозмутимым лицом - один из моих самых часто применяемых навыков.
— И тебя не смутила охрана у порога?! — надо же, иногда отец умеет в сарказм. Я не ожидала от него такого.
— Я думала, что это для того, чтобы защитить Бай Лилу. В секте последнее время неспокойно. Разве шимэй не жаловалась ранее, что за ней кто-то следит?
Юлань жаловалась. По этому поводу ей все сочувствовали и переживали, как бы с ней чего не случилось. Разумеется, после этого охрана во многих местах была усилена, так что вполне разумно сослаться на этот эпизод.
— Охрана предупредила тебя! — взревел отец. Все же должность главы секты очень нервная, ему бы попить какой-нибудь успокаивающий чай, пока удар не хватил. Это будет настоящим позором, в конце концов, Бай Веймину еще и ста лет не исполнилось.
— Разумеется, нет, — искренне возмутилась я.— Разве может быть такое, что услышав предупреждение и вашу волю из их уст, я бы осмелилась нарушить ваш приказ?!
В глазах отца я прекрасно видела ответ:
—Разумеется, осмелилась бы, — но вслух он этого не сказал.
—К тому же, — подлила я масла в огонь, — отец, вам стоит обратить внимание на этих недостойных учеников, которые вместо того, чтобы выполнять Ваш приказ, играли в кости.
— Да мы никогда не... — возмутилась моя охрана.
—Сестрица Лилу, — Юлань осторожно прикоснулась к рукаву отца, — разве можно бездоказательно обвинять соучеников? Это серьезный проступок. Отец, даже если сестрица недовольна своей охраной, нельзя наказывать учеников, основываясь только на ее словах, к тому же твой запрет все равно был нарушен.
Ожидаемо. Юлань просто не могла не влезть. Что ж…
— Но,— я поднесла руку к губам и сделала вид, что задумалась, — Разве Су-цзе не наказали только потому, что ты сказала, что видела, как она выходила из сада, где ты забыла свой веер, который потом нашли сломанным?
