Лучше побыстрее превратись обратно в чудовище, сынок. Ибо если ты думаешь, что тебя бросят в воду, то ошибаешься: такого удовольствия ты не получишь. Еще чуть-чуть, и я разрежу тебя на шесть отличных кусков. Уверяю: в клетке моего брата тебе будет
намного лучше. Итак, кто ты на самом деле?!
Перси потер лоб рукой. Чего от него ожидают? Что он немедленно превратится в сиамских близнецов с крыльями и плавниками?.. Ведь если он не сделает этого, то его определенно пустят на котлеты.
— Хорошо! — нахмурившись, сказал Диктис. — Раз ты такой упрямый — пожалуйста, упрямься. Посмотрим, как на тебя подействует вот это.
Несколько раз примерившись, он взмахнул своим бронзовым оружием над головой, а затем быстро занес его для удара.
Увидев красноватый отблеск металла, Перси судорожно сглотнул.
— Я скажу! — пролепетал он. — Я все скажу! Я... я...
Но что, что сказать, чтобы они поняли?! Какую ложь моментально нужно сочинить, чтобы они поверили? Ах, они хотят, чтобы он выглядел как чудовище...
Чудовище! Да он же сам только что говорил с...
Слова стали быстро срываться с его губ — обдумывать что-либо времени не оставалось.
— Я — человек, которого морской змей приветствовал как сына Данаи! — Конечно же, он рассчитывал, что это хотя бы на какое-то время отсрочит расправу.
Так оно и получилось.
Диктис опустил меч и отступил на шаг, изумленно глядя на Перси.
— Сын... сын Данаи? Тот, кто должен убить Горгону?!
— Тот самый, — кивнул Перси, внезапно застеснявшись, как какая-нибудь знаменитость, неожиданно обнаруженная среди посетителей ночного клуба, — Зна... знаменитый убийца Горгоны. Человек, который принес островитянам ту голову, пеструю от змеиной гривы, каменную...
— Ты, видимо, хотел сказать не «принес», а «принесет», — поправил его Диктис. — Ведь это еще не свершилось. Ну-ну. Ты несколько худоват для такого дела, хотя и рыжий. И как тебя зовут?
— Перси. Перси С. Юсс.
— Все верно! — воскликнул Агесилай. Он проворно подбежал к ним, его борода, откинутая ветром, развевалась за спиной, словно огромный белый шейный платок. — Все сходится, Диктис! Все сходится. Все — как в пророчестве! Его зовут Персей, у него рыжие волосы, ты поймал его неводом... Все в точности, как и предрек оракул...
Диктис выпятил нижнюю губу и покачал головой.
— Оракулы — это одно. Мускулы — совсем другое. Пусть кто-нибудь попробует меня убедить в том, что этот слабак намерен расправиться с чудовищем, которое наводит ужас даже на самых отчаянных смельчаков! И даже — на других чудовищ, какой бы мощью они ни обладали. Да ты посмотри на него — он уже трясется от страха!
Это не совсем соответствовало действительности. Конечно, Перси не чувствовал прилива храбрости, но прежде всего он продрог, стоя в чем мать родила на продуваемом ветрами склоне холма. Ну и, само собой, были испуг и волнение от только что пережитого. Беспокойство его росло по мера того, как местные жители обсуждали, годится ли он на роль победителя Горгоны. Фразой, впопыхах сорвавшейся у него с языка, он просто старался хоть на какое-то время отвлечь Диктиса, а теперь получалось, что всех присутствующих только эта тема и интересовала. Чудовище, приводящее в ужас людей и богов!
Он с тоской вспомнил, как несколько минут назад плыл по кишащему змеями морю, и судном ему служила дырявая ванна. О, беззаботное, счастливое время!
— Его имя даже не Персей! — упрямо спорил Диктис. — А Персиэсус, или пес его знает как. Да как ты смеешь утверждать, что эта грязная образина станет самым знаменитым героем нашего времени?!
Агесилай убежденно кивал.
— Смею утверждать. Станет! Что до имени, то я думаю, оно не очень-то и отличается от настоящего. Бывает, оракулы путают имена. Зато вот — сундук. В нем, по пророчеству, Персей явится со своей матерью, после того, как Акриз, царь Аргоса, бросит их в море!
— Да, но оракул говорил о младенце Персее, — вмешался другой человек в набедренной повязке. — Разве не так?
— Ну и что? Иногда оракулы путают и возраст! — не сдавался Агесилай; старик, видимо, сомневался во всех пророчествах.
Перси почувствовал к нему симпатию. Агесилай явно защищал его. Но Перси уже не знал; лучше, если старик выиграет, или лучше, если проиграет.
Диктис решил прекратить спор.
— Если Акриз, царь Аргоса, по словам оракула, бросил в море Персея и его мать, то где же она, Даная? И еще, Агесилай! Аргос находится там! — Украшенной браслетами рукой он указал на северо-запад. — А этот парень явился с востока. Нет! Он — всего лишь самозванец, воспользовавшийся пророчеством. А я не терплю самозванцев.
Диктис наклонился и поднял с земли веревку — ею несколько человек чинили дыры в сети. И прежде чем Перси успел хоть что-то сказать, он был ловко сбит с ног, брошен на землю и мгновенно туго связан.
— Какое наказание за самозванство, а? — спросил Диктис Агесилая. Закончив «упаковку», он сиял колено со спины задыхающегося молодого человека и встал.
— За самозванство, — удрученно произнес старик, — наказание то же, что и за осквернение святынь: варка на медленном огне... Собственно говоря, с тех пор, как твой брат, царь Полидект, реформировал законодательство, практически за любое преступление назначается одно и то же: варка на медленном огне. Твой брат утверждает, что так — проще выносить приговоры: никому не нужно помнить весь набор разнообразных наказаний...
— Вот почему мы зовем его Мудрый Царь Полидект! — воскликнул кто-то из молодых людей, и все восторженно закивали.
— Послушайте! — закричал было Перси, простершись на земле. Но Диктис тут же заткнул ему рот пучком травы; с травой в рот попала и земля, и Перси уже не мог произнести ни слова.
Он задыхался, у него не было сил даже посмотреть по сторонам. И уж конечно он никак не мог сопротивляться, когда двое мужчин-островитян привязали его к шесту, подняли и понесли вниз по ухабистому склону.
Перси кашлял и чихал от поднятой дорожной пыли, однако все же разобрал, как чей-то голос произнес:
— Привет, Менон! Куда вы его?
— Точно не знаю, — отозвался шедший впереди.— По-моему, прямо в котел.
— Надо же! Ну прямо с каждой неделей возрастает преступность...
К тому времени, когда Перси удалось наконец вытолкнуть языком остатки травы изо рта, они прошли через огромные ворота в каменной стене, и он разглядел ряд небольших, но
