«НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!» — хотел закричать я, но тело по прежнему меня не слушалось, и я не смог издать ни звука.
Кровь брызнула на беловолосого. Он провёл рукой по красивому лицу и с удовольствием облизал пальцы, глядя на моих родителей, рухнувших к его ногам.
— Для вас я бог, черви… — Произнёс он. Его дракон, закончивший рвать на части своего противника, сидел на дымящихся руинах нашего дома и теперь безучастно наблюдал за происходящим…
Слёзы скатывались из уголков моих глаз и бежали по щекам. Ярость, ненависть, боль, страх — всё перемешалось внутри, и единственное, о чём я мог думать — как сильно мне хочется убить эту тварь!
Беловолосый же, снова мерзко ухмыльнувшись, повернулся к первому драконьему всаднику — тот всё ещё пытался выбраться из-под останков ворот.
Подойдя ближе, убийца моих родителей вытянул руку в сторону окровавленного мужчины. Вырвавшись из ладони, в несчастного ударил ядовито-зелёный луч магии. Однако, заклинание разбилось о развернувшийся из амулета магический щит.
Беловолосый усмехнулся — и ударил снова. На этот раз никакого щита не появилось, и магия оторвала от и без того пострадавшего драконьего всадника кусок плеча.
Как ни странно — он даже не закричал. Лишь перевалился на спину и посмотрел прямо в глаза беловолосого. Тот презрительно скривил губы:
— Надо же… Кажется, я уничтожил твой Доспех до невозвратного состояния… Впервые такое встречаю. Смотри-ка, он тебя даже не защищает. Или испугался молодого бога, ха-ха-ха!
— Никакой ты… Не… Бог… Кирсин… Как был… Собакой… Харона… Так и… Остался… Тварь…
Убийца родителей рассмеялся, но по его глазам я понял, что слова первого всадника задели его.
— Кто бы говорил, Эйрик! Уж ты, цепной пёс Империи, мог бы придумать сравнение и получше… Теряешь хватку, старый враг — даже не смог оторваться от меня… Хотя, глядя на тебя… Не завидно, что я сохранил молодость, а ты превратился в развалину? Незаслуженно для победителя нашей последней битвы, верно?
— Пош-шёл ты!
— Пойду, обязательно пойду. Как только прикончу тебя. Скажи, тебе жаль? Жаль, что твой последний полёт обернулся ничем? Что ты не смог предотвратить планы Харона, и несмотря на все усилия старого рыцаря, никто не узнает о грядущих переменах?
Первый всадник ничего не ответил — он молча смотрел в лицо Кирсина, не выражая никаких эмоций.
Тому это не понравилось. Он ткнул мечом в руку Эйрика, и по ладони старика пробежал магический всполох — но тут же погас. Драконий всадник зарычал от боли, а беловолосый, присев над ним, что-то внимательно осмотрел на руке неприятеля.
— Хм, и правда разрушил… Давненько такого не бывало…
— Доспех мой ты может и сломал — в вот волю… Нет… Самоуверенный… Дерьмоед…
— Плевать, — пожал плечами Кирсин, — Твоя воля — ничто. Воля слабака, ха! Она мне не нужна. В отличие от жизни. Надеюсь, черви будут долго жрать твоё старое тело!
Коротко взмахнув изогнутым клинком, беловолосый вогнал его в грудь Эйрика. Захрипев, пожилой мужчина дёрнулся несколько раз, выгнулся дугой, и уставился в вечернее, затянутое дымом пожарищ небо потухшими глазами…
Кирсин, постояв несколько секунд над телом Эйрика, пнул его, затем пожал плечами, и пошёл к своему дракону. Оказавшись рядом, он несколькими ловкими прыжками взобрался на шею летающего ящера и оказался в седле.
Взмахнув крыльями, взметая пыль и пепел, дракон поднялся в воздух, а Эйрик остался лежать посреди двора, всего в десятке шагов от моих родителей…
И лишь когда Кирсин скрылся в уже затянутом чернотой ночи небе, и клёкот его дракона донёсся издали, я ощутил, что неведомое колдовство отпускает моё тело.
Встав на ноги, почувствовал, как всё затекло — но несмотря на это, сразу поковылял в сторону дома. Перебравшись через остатки ворот, бросив взгляд на пожилого драконьего наездника, всё ещё смотрящего в небо, на его чудовищно растерзанного дракона, лежащего на дымящихся руинах нашего дома, я оказался рядом с телами родителей и рухнул на колени.
Страха не ощущалось. Я не боялся, что вернётся Кирсин. Не боялся, что в деревне могли остаться орки. Мне было всё равно — я был готов умереть… Потому что думал, что моя спокойная жизнь, о которой я рассуждал сегодня днём, разрушена…
Слёзы лились из моих глаз, грудь сжимало от недостатка воздуха… Я рыдал — и мне не стыдно в этом признаться… Я рыдал, положив голову мамы себе на колени, и вцепившись в рубаху отца на его груди…
А потом услышал позади хрип, и резко вскочил на ноги, выхватывая из ножен короткий нож…
И уставился на Эйрика, который повернул голову и, с трудом приподняв руку, поманил меня к себе.
Ошеломлённый тем, что старик выжил после всего случившегося, я рванул к нему. Сказать, что выглядел драконий наездник плохо — не сказать ничего. Из плеча вырван кусок мяса, лицо обожжено, левая нога откушена по колено, правая руку сломана та, что кости торчат наружу, в груди — кровоточащая и зияющая рана от клинка Кирсина…
И тем не менее — он был жив!
Но как⁈ Как это возможно⁈
— Вы… Вы…
— Тшшшш… — зашипел старик, — П-парень… Мало… Времени… Я обманул… Кирсина… Но жизнь… Утекает…
— Что мне сделать⁈
— Слуш-шай… Ты д-должен… Закончить… Дело…
— Что⁈
— П-перстень… В-возьми… Эт-то… Доспех… В нём… Всё… Кирсин… Идиот… Не забрал… Я так… Боялся… Но ты см…Смо…Кха-кха!.. Сможешь… Передай его… Императору… Он… Должен… Знать…
Он снова жутко захрипел, и из последних сил вытянул в мою сторону уцелевшую руку — словно подталкивая меня к решению…
Я увидел на его обгорелом пальце закопчённый перстень в виде драконьей головы, и трясущимися пальцами стянул его.
Стоило только сделать это и почувствовать холодную тяжесть металла в своей ладони, как старик облегчённо выдохнул, слабо улыбнулся… И умер, уронив голову на землю.
— Эй! — я потряс его за плечо, — Эй!
Но это было бессмысленно. Отчего-то я знал, что теперь драконий всадник покинул этот мир окончательно…
Едва ли соображая, что происходит, и ощущая внутри себя невероятное опустошение, я перевёл взгляд с Эйрика на кольцо, и принялся разглядывать его. Похоже на серебро, только закопчённое — наверное досталось во время сражения с Кирсином… Из металла кто-то искусно выковал драконью голову, и сам обод изображал чешуйчатое тело…
Повинуясь наитию, я примерил перстень на средний палец — и массивное украшение, явно рассчитанное на больший размер, тут же стало мне впору!
— Колдовство! — выдохнул я — и едва не упал, когда кольцо будто бы начало разрастаться!
Из него выделялся какой-то материал — и тут же начал облеплять мой палец! Сначала один, потом постяшки, потом другой — и через несколько секунд большую часть ладони покрывала рваная и слегка обожжённая перчатка из лёгкого, но очень плотно (я это чувствовал!) материала!
— Что это за проклятье⁈ — испугался я, ощущая в коже под этой перчаткой странный, но приятный жар.
В ответ на мой вопрос из перстня, из глаз металлической головы дракона, вырвался пучок светящихся синим частиц.
Они закружились вокруг руки, поднялись выше, на уровень глаз, и вдруг собрались в изображение фигуры! Это был Эйрик! Он — живой и здоровый, в полном латном доспехе стоял на фоне своего дракона, и выглядел взволнованным.
— Ваше Императорское Высочество! — обратился он как будто бы ко мне, — Это послание записано согласно протоколу Носителей! Я нахожусь в глубинах Шейда, произвёл разведку ближайших к Южному Рифту слоёв, как и было предписано командованием. Столкнулся с неожиданно сильным сопротивлением некоторых низших демонов, явно что-то охраняющих, и решил исследовать местность глубже…
Эйрик прервался, обернувшись, и настороженно замер. Его дракон тоже насторожился, принявшись озираться.
— Ваше Высочество должно знать, что я обнаружил проходы внутри слоёв Шейда — чревоточины, позволяющие перемещаться по этой плоскости мира с невероятной скоростью. Мало того, что о подобном мы ранее не знали — так к тому же, эти чревоточины охраняли куда более сильные маунты, чем мы встречали ранее.
