— Извините, — сказала она, — но лошади так громко стучат копытами. Вы меня о чем-то спрашивали?
— Спрашивала, красавица. Что у тебя в корзине? — уже громче произнесла старуха.
— А-а. Там бечева. Должно хватить на три сети. Одна нам нужна уже завтра. Отец потерял последнюю сеть. Ее затянуло на глубину вместе с уловом. А ростовщик Ильгранд требует деньги, которые нам одолжил. Так что завтра непременно нужно поймать что-нибудь. И побольше.
Девочка снова улыбнулась и перевела взгляд на всадников.
— Какие красивые, — с восхищением выдохнула она.
Ригга вдруг протянула руку, ухватила прядь черных волос рыбацкой дочери и дернула что есть силы.
Девочка вскрикнула. Корзина на ее голове покачнулась, потом съехала на плечо. Напрасно девочка пыталась ее удержать — та была слишком тяжелой. Кончилось тем, что корзина шлепнулась на каменистую землю.
— Ай! — закричала девочка, опускаясь на колени.
Но Ригга потянула ее за волосы и развернула лицом к себе.
— Послушай меня, красавица! — В лицо девочке пахнуло кислым старческим дыханием. — Вот уже сотню лет империя перемалывает своими жерновами эту землю. Ты родилась в империи и другого не знаешь. А я помню другую жизнь. Когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе, Итко Кан был вольной страной. Государством со своим флагом. Мы были свободны.
От тяжелого дыхания Ригги девочку начало тошнить. Она прикрыла глаза.
— Запомни эту правду, дитя мое, или покрывало лжи навсегда скроет ее от тебя.
Голос Ригги монотонно звучал где-то далеко. Слушая его, девочка цепенела.
«Ригга, Риггалая-ясновидица, ведьма, гадающая на воске, которая заманивает души внутрь сальных свечей и сжигает их. Пламя поглощает плененные ею души».
Голос Ригти изменился. Он стал отчужденным и ледяным. Старуха уже не говорила, а вещала:
— Запомни правду. Я последняя из тех, кто скажет ее тебе. А ты последняя из тех, кто слушает меня. Мы связаны с тобой, связаны одной веревочкой.
Пальцы Ригги еще сильнее вцепились в волосы девочки.
— Там, за морем, императрица всадила нож в нетронутую землю. Теперь вместе с приливом оттуда приходит кровь. Если не убережешься, кровавый прилив унесет и тебя. Тебе вложат в руку меч, дадут прекрасную лошадь и пошлют за море. И тогда душу твою окутает мрак. Слушай же! Ригга убережет тебя, ибо мы с тобой неразрывно связаны. Но это все, что я смогу сделать, понимаешь? Обрати взор на владыку, повелевающего Тьмой. Его рука освободит тебя, хотя он и не узнает об этом…
— Ты чего прицепилась к девчонке? — раздался чей-то грубый голос.
Ригга повернула голову к дороге. Один из всадников остановил лошадь. Ясновидящая отпустила волосы девочки.
Дочь рыбака шагнула назад, но споткнулась о камень и упала. Очухавшись от боли и взглянув вверх, она увидела, что первый всадник уже проехал, а напротив Ригги стоял другой.
— Ты еще и издеваться будешь над этой милашкой, старая карга? — зарычал солдат.
В воздухе блеснула тяжелая металлическая перчатка. Удар пришелся Ригге прямо по голове. Старуха зашаталась.
Видя, как Ригга медленно оседает на землю, девочка вскрикнула. По лицу старухи тонкой струйкой текла кровь. Всхлипывая, девочка бросилась к ней, чтобы помочь.
Странно, но предсказания старой ведьмы проскользнули внутрь сознания девочки, будто камень, брошенный в воду. Однако, сколько она ни пыталась, ей было не вспомнить ни одного слова, произнесенного Риггой. Она потянула Риггу за шерстяной платок, потом осторожно перевернула старуху. Кровь успела залить Ригге половину лица. Одна струйка текла за ухом, другая бежала из уголка рта по подбородку. Остекленевшие глаза ведьмы смотрели в никуда.
Девочка глотала воздух, в отчаянии озираясь по сторонам. Кавалеристы скрылись вдали, оставив после себя только облако пыли. На дороге валялся старухин мешок. Вместе с репой из него в дорожную пыль выкатилось пять сальных свечей. Пыль все еще вилась в воздухе, мешая девочке дышать. Юная рыбачка отирала лицо и одновременно глазами искала корзину с бечевой.
— Оставь эти свечи, — вдруг пробормотала она не своим, а взрослым, надтреснутым голосом. — Их уже не вернешь. Подумаешь, еще горсть разбросанных костей. Не обращай внимания.
Девочка побрела к связкам бечевы, выпавшей из плетеной корзины. Когда она заговорила снова, голос ее был чистым и юным:
— Хорошо хоть бечева уцелела. Мы будем работать всю ночь и успеем сплести сеть. Отец меня ждет. Он стоит на крыльце дома и высматривает, не иду ли я.
Девочка остановилась. Ее охватила дрожь. Солнце почти закатилось. От теней исходил непривычный для этого времени года холод.
— Приближается, — опять не своим голосом произнесла девочка.
Ей на плечо опустилась чья-то рука в мягкой перчатке. У девочки от ужаса подогнулись колени.
— Успокойся, дитя, — произнес мужской голос. — Все кончено. Старухе уже не поможешь.
Юная рыбачка подняла голову. Над ней возвышался человек, одетый в черное. Его лицо скрывалось в тени капюшона.
— Это солдат ее ударил, — начала она детским голосом. — А нам с отцом очень нужно поскорее сплести сеть.
— Давай-ка для начала я помогу тебе встать, — сказал незнакомец.
Руки с длинными пальцами легко подняли девочку с земли. На какое-то мгновение ее ноги повисли в воздухе, но человек тут же опустил ее.
Потом девочка увидела еще одного человека — тот был ниже ростом и тоже в черном. Он стоял на дороге и глядел вслед удаляющемуся войску. Когда этот человек заговорил, голос его шелестел, как сухой тростник на ветру.
— Не слишком ценная жизнь, — сказал он, не оборачиваясь. — Жалкий талант, давно лишенный даже искры настоящего дара. Может, в прошлом она была способна на большее, но этого мы теперь не узнаем.
Девочка нагнулась над мешком Ригги и подняла свечу. Когда она выпрямилась, в ее глазах вдруг появилась жесткость. Девочка с явным презрением плюнула на дорогу.
Второй незнакомец перестал наблюдать за удалявшимися всадниками и повернулся к девочке. Казалось, под его капюшоном нет ничего, кроме теней. Девочка отшатнулась.
— Это была достойная жизнь, — прошептала она. — Видите свечи? Их пять. Пять свечей для…
— Некромантии, — перебил ее незнакомец.
Тот, что был выше, мягко произнес:
— Я вижу их, дитя, и знаю, для чего они предназначены.
Его спутник хмыкнул.
— Ведьма заарканила себе пять ничтожных, слабых душонок. Ничего более. — Он мотнул головой. — Я слышу их. Они ее зовут.
Глаза девочки наполнились слезами. Ее охватила непонятная боль, поднимающаяся откуда-то изнутри, из черного камня в ее душе. Несколько раз всхлипнув, девочка вытерла щеки.
