— Но мы все еще сильный народ! — воскликнул воин. — Мы можем выжить.
Шоркан улыбнулся.
— И ты говоришь правду, Эр'рил. Однако Аласея все равно падет, а ее народ будет покорен гал'готалами. Для нашей страны наступило мрачное время. Как циклы солнца и луны, ночь должна следовать за днем. Но именно здесь и сейчас мы можем сделать так, чтобы в будущем взошло солнце. Правда, мы его не увидим, и наши правнуки тоже, но наступит день, когда новое солнце взойдет на небо. И чтобы наступил рассвет, мы должны передать нашим потомкам частичку солнечного света.
— Но как? — спросил Эр'рил, глядя на маленького мальчика. — Каким образом?
— Секта Хифаи предсказала появление Книги.
Грэшим отошел к одиноко стоящей в комнате кровати.
— Книги? Шоркан, ты глупец. Так ты за этим привел меня сюда?
— Это твои слова, Грэшим… ты сам произнес их, когда был членом Хифаи.
Эр'рил побледнел и отошел на шаг от старика.
— Это было очень давно, — сказал Грэшим, — когда я только получил дар. Я давным-давно покинул секту.
— Однако я сомневаюсь, что ты забыл пророчество. В последующие годы другие подтвердили твое видение.
— Это безумие.
— Это правда. Повтори, как звучали твои слова?
— Я не помню. Это были глупые слова.
— И тем не менее?
Грэшим прикрыл глаза здоровой рукой и глухим голосом, словно издалека, забормотал:
Трое придут.
Один калека.
Один здоровый,
Один, недавно обретший кровь.
И там,
В крови невинных,
В полночь, в Долине Луны,
Родится Книга.
Трое станут одним,
И Книга будет связана.
Шоркан сел на кровать рядом с Грэшимом.
— Мы изучили твои слова. Время пришло.
Старый маг застонал.
— Ты многого не знаешь. Ты недавно обрел кровь. Я изучал и другие свитки, сожженные, когда были изгнаны хифаи. Не все записано на бумаге.
Шоркан схватил старика за плечо.
— Так говори, Грэшим, не молчи. Время истекает.
Маг опустил голову и тихо пробормотал:
Кровь призовет ее,
Книга свяжет.
Связанная кровью,
Она восстанет. Сердце камня.
Сердце духа.
Она восстанет.
Комната погрузилась в тишину, лишь треск пламени нарушал ее.
Эр'рил инстинктивно потянулся к рукояти меча.
— Я думал, она миф.
— Сисакофа, — сказал Шоркан, выпустив плечо Грэшима, и в глазах его застыл страх. — Ведьма духа и камня.
Эр'рил в волнении начал расхаживать по вытоптанному старому ковру.
— Легенды говорят, что Чи уничтожил ее за то, что она посмела творить магию крови. И с тех пор все женщины в наказание за ее зверства прокляты ежемесячными кровотечениями. Как такое мерзкое существо может восстать снова?
Грэшим пожал плечами.
— Вот почему мы держали язык за зубами. Не все видения, касающиеся Книги, озарены светом.
— И правда, мрачное предсказание, — отозвался Шоркан. — Возможно, со временем мы сумеем понять другие пророческие видения, которые прольют свет на твои слова. Но приближается полночь. Это должно произойти сейчас, иначе мы навсегда упустим шанс на будущее.
— Но можем ли мы так рисковать? — озабоченно спросил Грэшим.
— Даже несмотря на видения, будущее закрыто для нас, — Шоркан встал с кровати, и дерево протестующе заскрипело. — Но придется иметь дело с тем, что есть. Наш орден прекращает свое существование. Создав эту Книгу, мы сохраним частицу нашей магии. Я утверждаю, что мы обязаны это сделать.
— Я пойду за тобой. Что еще я могу? — сказал старик, показав свою культю.
Затем Шоркан притянул к себе мальчика, и они втроем создали перед огнем защитный круг из воска, стекавшего со свечей: сильная защита для сильной магии. Эр'рил отошел назад.
Шоркан обернулся и сказал ему:
— Ты тоже сыграешь свою роль, брат, жизненно важную роль. Когда мы закончим, вспыхнет яркий белый свет, и в комнате будет метаться дикая магия. Ты должен быстро закрыть Книгу, чтобы закончить заклинание.
— Я тебя не подведу, — сказал Эр'рил и нахмурился, чувствуя, как в груди у него возникает отвратительная пустота. — Но магия — это твоя жизнь, брат. Почему ты не закроешь Книгу сам?
— Ты знаешь почему, по крайней мере догадываешься. Я вижу это по твоим глазам, — тихо ответил Шоркан. — Создание этого текста уничтожит нас троих, мы станем Книгой.
Эр'рил понял, что его подозрения подтвердились.
— Но…
— Полночь приближается, брат.
— Я знаю, что уже поздний час! Но… как же ребенок? — Эр'рил кивком показал на мальчика. — Ты жертвуешь им. Разве он не имеет права голоса?
— Я родился для этого, воин, — заговорил мальчик; впервые с тех пор, как Эр'рил его увидел, голос звучал спокойно и уверенно. — Когда напали повелители ужаса, Чи показал мне дорогу к бочонку для яблок. Это было предначертано.
Эр'рил вдруг подумал, что до сих пор не знает имени маленького героя, по выговору было ясно, что он родом из прибрежного городка.
— Мы с мальчиком уже обсудили то, что предстоит сделать, — сказал Шоркан, выходя из круга и крепко обнимая Эр'рила. — Не волнуйся, большой брат. Это необходимо.
Эр'рил тоже крепко обнял брата, но ничего не сказал, опасаясь, что дрожь в голосе выдаст глубину его отчаяния.
Эр'рил еще раз прижал к себе брата и наконец отпустил его. Грэшим откашлялся и положил почти догоревшую свечу на каминную полку.
— А что мы возьмем в качестве тотема для Книги? — спросил он, вытирая воск с пальцев об одежду.
Эр'рил заметил, что старик стал как будто бы выше ростом, не таким сгорбленным — почти что прежним самим собой. Прошло уже много месяцев с тех пор, как он творил заклинания.
— Тотем должен быть защищен сердцем творца.
Шоркан достал из кармана своей куртки для верховой езды потрепанную книжечку с алой розой на обложке, хотя краска кое-где начала осыпаться от частого использования и старости. Эр'рил сразу узнал дневник брата.
— Я ношу его на груди вот уже три года.
Он положил книжку в центр круга и вытащил из-за пояса отделанный золотом кинжал с выгравированной розой на рукояти. Грэшим достал такой же кинжал из складок своего одеяния. Взрослые маги посмотрели на мальчика.
— У меня нет кинжала, — ответил он на их вопросительные взгляды. — Он остался в школе.
— Не важно, — успокоил его Шоркан. — Подойдет любой нож. Эти кинжалы предназначены для церемоний.
— И тем не менее было бы разумно с нашей стороны выполнить ритуал по всем правилам, — сказал Грэшим. — Мы собираемся сотворить очень могущественное заклинание.
