Игорь взял этюдник, хранившийся под столиком, и вернулся на кухню.
Пока закипал чайник, пока готовилась крутая заварка, Игорь установил этюдник у окна, неторопливо подготовил кисти и вонючий разбавитель для красок, а сами краски выдавил из тюбиков на заботливо очищенную палитру; потом установил загрунтованный картон и сделал первый мазок. Писать Игорь решил без подмалёвка, чернового эскиза, – как получится, так и получится!
Собирался Игорь написать праздник с воздушными шарами, с радостными детьми, с разудалыми конниками… Собирался, да. Но светлое настроение было полностью испорчено недавним происшествием и Игорь принялся рисовать без всякой задумки, как придётся. Как кисть захочет и как краски лягут.
То, что получалось на картоне, к нынешнему празднику вообще никакого отношения не имело… Чёрте что получалось, а не городской пейзаж! Какая-то равнина, покрытая нереально-фиолетовой травой, с возвышающимися то тут, то там рыжими глыбами-валунами; у горизонта, на фоне вечерней зари, темнел контур обнесённого стеной высокого замка с остроконечными крышами и с реющими над ними длинными флагами – поверх зубчатой стены огненным прочерком змеилось что-то волнистое, непонятное. То ли молния, то ли змея какая… И ещё на рисунке был идущий к тому замку седой человек в чёрной одежде. Человек был выполнен небрежно, кое-как, но висящий на боку у него меч Игорь прорисовал очень тщательно. Только непонятно – зачем?
– Бредятина, – убеждённо сказал Игорь, с интересом рассматривая незаконченный пейзаж, – чего это меня на эдакую несусветную тему пробило? – он положил кисть, вытер руки тряпкой, мимоходом глянул в окно.
На улице вечерело: небо заметно потемнело, налилось предвечерней густой синевой; из-за крыши дальней многоэтажки выглядывал край чёрной тучи, закрывшей солнце – видимо, собиралась гроза. Деревья, росшие под окнами гостинки, стояли тихие, поникшие, в ожидании ливня; возле подъезда, вольготно развалившись на лавочке, сидел давешний «типа врач». Сидел, закинув ногу на ногу, и не таясь смотрел на окно кухни Игоря в театральный бинокль.
От неожиданности Игорь отпрянул от окна и его вдруг разобрала жуткая злость, хотя ничего предосудительного бородач вроде бы не делал – ну, сидит себе человек на лавке, никого не трогает, в бинокль птичек разглядывает… Совпадение, не более! Очередное.
– Вот же скотина, – с ненавистью сказал Игорь, – чего ему от меня надо-то? Может, выйти разобраться? Морду набить, что ли… – он решительно направился в прихожую, к двери. И в этот момент в дверь требовательно постучали, хотя там имелся звонок.
– Кто? – раздражённо спросил Игорь, не донеся руку с ключом до замка.
– Открывайте, милиция, – грозно сказали за дверью. А, может, и не грозно, а излишне громко, но дела это не меняло: Игорь щёлкнул замком и открыл дверь. И лишь после с тревогой подумал, что милицией назваться может кто угодно: глазка в двери не было, как-то всё руки не доходили его поставить.
На пороге действительно стоял милиционер, и даже не сержант, чего Игорь внутренне ожидал – как правило, именно у матёрых сержантищей такие громкие и неприятные голоса, их, наверное, на курсах повышения квалификации специально дрессируют, для психической атаки – а целый полковник! Полковники милиции по пустякам в квартиры незнакомых граждан не ломятся, не по чину оно им: значит, случилось что-то серьёзное, из ряда вон выходящее.
– Разрешите? – полковник козырнул и уставился на Игоря, явно чего-то от него ожидая. Видимо, разрешения войти.
– Пожалуйста, входите, – несколько удивлённый визитом столь высокого чина, Игорь посторонился. Полковник ещё раз козырнул и вошёл в прихожую, откуда прямиком двинул на кухню; Игорь закрыл дверь на щеколду и последовал за нежданным гостем.
Полковник уже сидел за столом, положив фуражку на столешницу, и с неприязнью смотрел на незаконченную картину: похоже, картина ему не нравилась. Очень не нравилась!
Игорь сел за стол напротив, старательно загородив собой этюд. Во-первых, он не любил показывать кому-либо неоконченную работу, а во вторых не глянулся ему этот милиционер, совсем не глянулся! Ощущалась в нём некая фальшь… хотя вроде бы всё было на месте: и чистенькие погоны, и отутюженная серая форма, и новенькая кокарда на красном околыше, и золотой орёл на тулье высокой фуражки. И, как пишут в книгах, благородная седина на висках с усталым прищуром глаз тоже имелись. «Чересчур типичный полковник», – с сомнением подумал Игорь, – «ему только в кино сниматься», – тут он, наконец, понял, что ему не понравилось в служителе порядка. Вот именно – киношный! Рекламно-глянцевый полковник, словно только что сошедший с обложки специализированного милицейского журнала… хотя существуют ли те милицейские журналы, Игорь не знал. Скорей всего, существуют.
– Резин? – полковник уставился на Игоря немигающим взглядом. – Игорь Андреевич?
– Да, это я, – не понимая, куда клонит гость, согласился Игорь.
– Я и вижу, что не Репин, – криво усмехнулся милиционер. – Вы тут паспорт обронили, в пивной… Мне поручили его вам занести, – полковник достал из внутреннего кармана кителя тёмно-красную книжицу с золотым гербом на обложке и небрежно швырнул её на стол. – Нехорошо, молодой человек, по пивным шляться, где бомжи от пьянства мрут, нехорошо! Эдак вы и сами, того гляди, ненароком помереть можете… Хотел я было вам заодно пару вопросиков задать, да не вижу теперь в них смысла… Знатные картиночки рисуете, Игорь Андреевич, знатные! Много чего объясняющие, – милиционер потянулся к фуражке.
Игорь с подозрением нахмурился, обдумывая очевидное: слыханное ли это дело – полковник на побегушках! Утерянные документы он, видите ли, по чьему-то поручению разносит хрен его знает кому, на дом… Если бы паспорт и впрямь попал в милицию, то в лучшем случае вызвали бы Игоря в районное отделение и там вернули бы ему золотогербовый, а в худшем ещё и оштрафовали, чтоб неповадно было… да и потерять паспорт он никак не мог, карман-то на молнии! Значит, выкрали… врач-байкер в павильоне постарался, успел. И ещё – эскиз! Картинка, которая глянцевому полковнику что-то объяснила…
Игорь напрягся в тревожном непонимании, чётко ощущая нависшую над ним опасность – неведомо какую, откуда, но реальную, сиюминутную – и тут время замедлило свой бег: полковник медленно-медленно дотянулся до фуражки, медленно-медленно сунул под неё руку…
Игорь резко повернулся, схватил с этюдника кисть, ещё полную краски, и неуловимо быстрым для гостя движением нарисовал на его лбу замысловатый знак, похожий то ли на древнегерманскую руну, то ли на китайский иероглиф. Нарисовал и опешил от собственной наглости – уж чего-чего, а такого он от себя не ожидал. И понятия не имел, что именно нарисовал. И, главное, зачем.
