— Шутим? Значит, поправляемся.
— А вы мне зубы не заговаривайте, — погрозила я пальцем, а потом нахмурилась, — Я ведь серьезно сейчас. С ней что-то не так. Она мерзнет и изнывает от жары, а иногда одновременно. Вы ведь врач, уверена, можете сделать какой-нибудь анализ. Ей очень плохо. Правда-правда. Она умрет здесь.
— Что за глупые мысли. Никто не умрет, — не поверил доктор, но и я не намерена была сдаваться. Не сегодня.
— Сделайте что-то. Я вас очень прошу. А если не поможете, клянусь, я встану сегодня же с этой кровати и поползу, если придется, к главному. И уж будьте уверены, никакие лестницы не остановят.
— Да я верю, — усмехнулся он. — Ты у нас, девушка боевая. Только она не мой пациент, понимаешь. И тебя, милая моя, здесь быть не должно. Не нравятся мне твои хрипы. Ладно, вечером зайду. Если состояние не улучшится, придется нам с тобой в реанимацию вернуться.
— Что, все так хреново?
— У тебя хрипы в легких. Очень на пневмонию походит. А первейший путь к выздоровлению что?
— Что?
— Крепкий и здоровый сон. А ты не спишь.
— Уснешь тут, как же, — фыркнула я, — Когда тут страшные тени с кровавыми глазами по палатам разгуливают.
— Кто разгуливает?
Я замерла. Нет, ну не дура. Ведь молчать должна, так нет. Проговорилась. Правда и это можно списать на очередной кошмар. Я ухватилась за эту мысль и выдала доктору душещипательную историю моего «сна». Надеюсь, поверил, а то не хочется мне как-то снова с тем чудиком психиатром встречаться. Он, конечно, милый, но странный. Даже по моим меркам.
— Скажите, Василий Петрович, а вы давно здесь работаете?
— Недавно. Второй день.
— Это мы с вами типа, новички? Вы в роли доктора, а я пациента?
— Очень капризного пациента, — доверительно сообщил доктор.
Я покраснела, потому что была просто отвратительным пациентом. Отличалась повышенной подозрительностью и нервозностью. Не давала сделать укол, пока мне не приносили ампулу с лекарством, где можно было прочесть название препарата и прочитать все о нем в интернете, ела только то, что принесли родители, пила из бутылки, которую прятала под подушкой. И пусть все считают чокнутой, зато живой.
— Как долго я еще буду здесь? Может домой?
— Задай мне этот вопрос недельки через две, — ответил доктор, а я простонала. Две недели. Вот что я буду делать здесь две недели? Свихнусь. Окончательно и бесповоротно.
— А что с Маринкой? Может, поговорите с лечащим врачом, а? Пожалуйста.
— Ты ведь не отстанешь?
— Нет. Буду просить и умолять, пока вам не захочется меня придушить.
— Ладно, я подумаю, — сдался он.
— Стоит меня душить или нет?
— Как тебе помочь, чудовище.
— Что, серьезно? — обрадовалась я и от избытка чувств поцеловала доктора. В щеку, конечно. А вы что подумали? Не, я не такая. Василь Петрович, конечно, ничего так. Но он ангел. Кто ж в ангелов влюбляется?
К обеду меня навестили родители. Поесть принесли, чему лично я была несказанно рада. Не их приходу, а обеду домашнему.
— А Женька где? — спросила, открывая всевозможные баночки и контейнеры. Эх, жаль, в палате холодильника нет. Мммм. Картошечка, котлетки, салатик из сухариков с фасолью. Фууу. Куриный бульон. Еще теплый. Ненавижу куриный бульон. А вот апельсинки люблю, а, нет. Это мандаринки. Но их я тоже очень уважаю. Да и с соседками поделиться можно.
— Мам, ты просто чудо.
— А здесь, компот, — проговорил папа и вытащил большой походный термос.
— Еще теплый, — с восторгом пропищала я.
— А то.
— Мой любимый?
— Из сухофруктов, — подтвердил папа.
— Пап, неужели сам варил?
— Ну, до таких крайностей, доча, я еще не дошел, — хмыкнул папа и покосился на улыбающуюся маму. Эх, люблю родителей. Они у меня классные. Добрые, очень милые, любящие. И пусть не родные. Но всех бы родных детей так любили, как любят меня. А я их. Если бы не Женька, я была бы абсолютно счастлива.
— Так вы мне не рассказали, что с Женькой?
— Ничего, — немного погрустнела мама. И вроде улыбается, но вижу, беспокоится она, только меня напрягать не хочет, — Она в школе сейчас.
— Как учеба?
— Да как всегда, — проговорила мама, — Кстати, Лена обещала после уроков к тебе зайти и задания принести. Выпускной год, как-никак.
— Знаю-знаю. У нас ЕГЭ, подготовка к поступлению на экономический, и бог знает, что еще.
— Эля, образование очень важно.
Да знаю я, вот только экономистом быть не хочу. Единственный мой конфликт с родителями, в котором я держу круговую оборону и отбиваюсь руками и ногами. Почему? Потому что я, как мне кажется, неплохо рисую и хочу художником стать. Реставратором. Представьте, каково это прикоснуться к великим произведениям Дали, Пикассо, Рембранта, Шагала и многих других величайших творений, иметь невероятную возможность вдохнуть, внести свою лепту, свои мазки и краски, и даже видение, в нечто настолько великое. Настоящее счастье. И мечта. Только папа не понимает. Считает это глупостью, детским хобби. Но для меня-то все всерьез. Но как ему доказать, что это для меня значит, пока не представляю. Но экономистом не буду. И не надейтесь. Все эти статистика, математика, финансовый анализ, стратегический менеджмент. Меня коробит каждый раз, как слышу нечто подобное. Бррр.
Так, образование образованием, а родители мне что-то недоговаривают, о Женьке. Я даже жевать перестала и подозрительно посмотрела на маму. Она поняла. Вот только папа, как кость в горле сидел и на наши тонкие намеки пойти прогуляться не реагировал. Пришлось применить безотказное стратегическое оружие.
— Мам, я ведь все пропустила. И еще сколько здесь пропущу. Расскажи мне немедленно, что там в Доме — 2 происходит? Гобозов женился или нет? А как его мама отреагировала? Она же против была.
Сработало. Папа вздрогнул, и поспешил смыться в коридор. Покурить он пошел, как же. Просто это слово Дом — 2 на него магическим образом действует. Магически заставляет бежать.
— Так что там с Женькой?
— Не знаю, доченька, как ты воспримешь. Но кажется, она с Ромкой твоим встречается. Я сама не видела, но тетя Нина, наша консьержка говорила…
Я съежилась. Ведь знаю же о них, а все равно неприятно.
— Мам, ты знаешь, это не важно. Мы расстались. Главное, чтобы вы не наезжали на нее сейчас с папой.
— Она же ребенок совсем.
— Знаю.
— Я была лучшего о нем мнения. Он казался таким милым мальчиком. Всюду за тобой ходил, мы принимали его у нас в доме, за стол вместе сажали, а он. Вон каким оказался.
Мама покачала головой. Да уж. Если ее кто разочарует, то это навсегда. Она теперь Ромку даже на порог не пустит, не то что с дочерью разрешит встречаться.
