— Ты всегда так молчалив, воин со строгим лицом? Я повернулся и увидел Дахаун, которая может менять внешность и казаться каждому прекрасной. Теперь она была черноволосой, с легкой розовой краской на щеках цвета слоновой кости. Но на закате у нее были медно-золотые волосы и кожа тоже золотистая. «Каково это, — подумал я, — быть единой в таком множестве обличий?»
— Ты мечтаешь, Кемок, мудрая голова? — насмешливо спросила она, когда я оторвался от своих мыслей.
— Мысли мои невеселы, леди.
Дахаун сразу стала серьезной, опустила взгляд на чашу, которую держала в руках. Слегка покачала ее, и пурпурная жидкость в чаше плеснула из стороны в сторону.
— Не смотри сегодня в зеркало предсказаний, Кемок. Мне кажется, что в твоих мыслях не просто тень.
— Это правда.
Почему я сказал так? Никогда ни с кем не откровенничал: все, что происходило со мной, знали только брат и сестра. Но так ли это и сейчас? Я снова взглянул на сестру, которая смеялась с Динзилом, потом на Киллана: он оживленно разговаривал с Эфутуром и Хервоном, как бы соединяя их.
— Ветвь, не держись за листья, — негромко сказала Дахаун. — Бывают времена, когда ветер отрывает листья и уносит их. Но на их месте вырастут новые…
Я понял, о чем она говорит, и вспыхнул. Уже давно я знал, что они с Килланом понимают друг друга. И мне это не причиняло боли. Может прийти день, когда и Каттея ступит на тропу, по которой пойдет с другим; это я тоже принимал. У меня не вызывало негодование то, что Каттея смеялась в этот вечер и была скорее простой девушкой, чем волшебницей и нашей сестрой. Мне не нравился лишь тот, с кем она смеялась.
— Кемок…
Я снова взглянул на Дахаун и увидел, что она пристально смотрит на меня.
— Кемок, в чем дело?
— Леди… — Я говорил с ней вслух, не пытаясь обратиться мысленно. — Следи за своими стенами. Я опасаюсь…
— Динзила… того, кем он может оказаться? Она отхлебнула из чашки, по-прежнему через край глядя на меня.
— Буду следить, воин. Наверно, я неверно тебя поняла. Не ревность терзает тебя. Тебе он не нравится по какой-то другой причине. По какой?
— Не знаю… только чувствую.
Дахаун опустила чашу.
— Чувства способны говорить яснее языка. Будь уверен: я буду следить
— и не только одним способом.
— Благодарю тебя за это, леди, — негромко ответил я.
— Пусть предчувствие меньше тревожит тебя, — сказала она. — И удачи тебе — справа, слева и за спиной…
— Но не впереди? — Я приветственно поднял свою чашу.
— Впереди у тебя меч, Кемок.
Значит, Дахаун знала, что у меня в мыслях, и верила мне. Но все же я с тревогой ждал утра. Ибо мне предстояло оправиться к кроганам, а Динзил не собирался оставить Долину.
Было решено, что зеленое племя и все мы, присоединившиеся к нему, пошлем меч предупреждения на равнины в поисках союзников, на которых можно полагаться. Киллан вместе с Дахаун отправится к тасам, жителям подземелий, которых мы еще не видели. Это существа сумерек и ночи, хотя, насколько нам известно, они не принадлежат Тени. Мы с Эфутуром едем к кроганам, которые сделали своими все реки, ручьи и озера Эскора. Предполагалось, что присутствие нас, представителей Эсткарпа, придаст больше веса нашему призыву.
Мы выехали на рассвете, тогда как Киллан и Дахаун ждали ночи. Им предстояло оставить факелы призыва в пустынном месте. Поэтому они смотрели, как мы уезжаем. Лошадей у нас не было; я ехал верхом на одном из соплеменников Шапурна, а Эфутур на самом Шапурне. Эти существа крупнее лошадей, у них гладкая шкура яркого рыжего цвета, кремовая на животе. Хвосты у них короткие и пушистые, и на ходу они крепко прижимают их к задним ногам. Такие же пушистые выросты на голове, а за ними — длинный красный изогнутый рог.
Никакой узды — они не слуги, но такие же посланники, которые любезно позволили нам воспользоваться своей силой в пути. К тому же, обладая более острыми чувствами, они служили нам разведчиками, предупреждая об опасности.
Эфутур в зеленой одежде, как у всех жителей Долины, и за поясом у него могучее оружие — силовой бич. На мне кожа и кольчуга из Эсткарпа. Кольчуга казалась мне очень тяжелой: когда-то я даже не замечал этой тяжести. Но шлем с кольчужным шарфом тонкой работы я держал в руке, подставляя голову легкому рассветному ветерку.
Хотя когда мы приехали в Эскор наступила осень и приближалось время заморозков, здесь как будто задержалось лето. Мы видели в пути огненные желтые и красные факелы кустов и деревьев, но все равно ветер был теплым, и утренний холодок быстро исчез.
— Не обманывайся, — заговорил Эфутур. Его прекрасное лицо оставалось спокойным, но во взгляде было предупреждение. Как у всех мужчин его племени, у него на лбу, среди густых завитков волос, скрывались короткие рожки цвета слоновой кости. В меньше степени, но все же и он обладал способностью Дахаун менять внешность. В утреннем свете кудри его были темными, а лицо бледным. Но когда показались первые лучи солнца, я увидел рыжие волосы и коричневую кожу.
— Не обманывайся, — повторил он. — Здесь множество ловушек, и в некоторых очень красивые приманки.
— Я это знаю, — заверил я его.
Шапурн, шедший чуть впереди, свернул с дороги, ведущей в Долину. Мой скакун последовал за ним, причем предводитель не отдал ему никакого приказа. Вначале казалось, что мы возвращаемся к Высотам, но после небольшого подъема мы снова очутились на ведущем вниз склоне. Как ни узок этот проход, было заметно, что когда-то он использовался в качестве дороги. В землю были вкопаны каменные плиты, по которым осторожно ступали наши спутники.
Мы оказались в другой долине, покрытой густой темно-листной растительностью — либо низкорослыми деревьями, либо высокими кустами. В зарослях видны были древние развалины; и хоть постройки давно рухнули и рассыпались, можно было различить еще некое подобие стен.
Эфутур кивком указал на них.
— Ха-харк…
— Что это? — спросил я, когда он больше ничего не добавил.
— Когда-то безопасное убежище.
— Разрушенное Тенью? Он покачал головой.
— Горы качались и падали. Они танцевали в ту ночь под необычную музыку. Будем надеяться, что тем, кто нам противостоит сегодня, эта тайна неизвестна.
— А много ли таких знаний сохранилось? — спросил я, хотя и понимал, что люди об этом могут только догадываться.
— Кто знает? В схватке многие Великие уничтожили себя. Другие ушли через Врата к новым испытаниям и победам — или поражениям — куда-то в другой мир. Некоторые настолько отдалились от нас, что все здесь происходящее не имеет для них никакого значения. Мы надеемся, что противостоим не Великим древности, а их менее сильным приспешникам, которых они оставили здесь. Но никогда не забывай, что и эти их слуги тоже страшны.
