Ребята отнеслись к моему решению с пониманием. Даже не с пониманием — с радостью. Не знаю, повлиял так на них звон монет, высыпанных мной на подстилку, или что-то другое. Но было принято общее решение в тот же день покинуть прежнее место работы и сосредоточиться на местах большого скопления людей, в которых легче всего присваивать чужие кошельки. Более того, в тот же день мы покинули и сами трущобы. Наша компания переселилась пусть не в богатый, но все же более благополучный район. Часть денег ушла на покупку новой одежды — кто будет разговаривать с нищими оборванцами? Еще часть денег пришлось потратить на оплату жилья. Мы сняли крохотную, но показавшуюся нам тогда хоромами комнатку, заплатив за три месяца вперед. Остальные деньги, за исключением золотого саата, который мы все же припрятали на черный день, пошли на пропитание. С того дня началась новая жизнь. Вы думаете, она была проста и безоблачна? Как бы не так!
Прошло чуть больше месяца с тех пор, как мы начали работать по кошелькам. Однажды вечером мы возвращались в свою комнатку, весело обсуждая, на что бы потратить сегодняшнюю добычу. Наш улов за день состоял из двух сребреников и горсти ногат, которые мы даже не пересчитали. Кстати, должен сказать, что такой богатой добычи, как та, которая выпала мне в первый раз, больше не попадалось. Видимо, тогда был действительно мой счастливый день. Впоследствии мы так и не нашли ни в одном из срезанных кошельков золота. Так вот, когда мы уже подошли к двери дома, в котором жили, на плечо Червя вдруг опустилась чья-то рука. Сзади стояли три здоровенных мордоворота.
— Конь хочет с вами поговорить, — пробасил бритый налысо, почти на две головы выше меня мужик в кожаном жилете, надетом на голое тело. Левая пола жилета характерно оттопыривалась, недвусмысленно указывая, что за поясом у нашего собеседника находится другой, кроме слов и грузного вида, аргумент.
Остальные двое, выглядевшие не менее грозно, чем говоривший, молча обошли нас по бокам, прижав к стене. Спорить с ними совсем не хотелось. Не только потому, что сам вид этих парней просто кричал о том, что нас в любом случае доставят к тому Коню. Причем доставят, не особо заботясь о нашем здоровье. Это понял даже Червь, вопреки своему обыкновению даже не потянувшийся за ножом. Дело было в другом. О Коне мало кто не слышал. Еще когда я только начинал свой путь в трущобах (я имею в виду — к моменту знакомства с Червем и Черным, а не когда меня выбросили на улицу), мне рассказали о некой Гильдии воров Агила. В то время мы в нее, конечно, не входили. Не тот был у нас уровень — ни бельем, ни мелочью из карманов пьяниц Гильдия не интересовалась. Хотя, должен признаться, мы с ребятами частенько мечтали о том, как когда-нибудь вступим в эту Гильдию. Ее-то и возглавлял Конь.
Нас отвели в таверну, находившуюся всего в нескольких кварталах от нашего дома. Кто бы знал, что штаб-квартира Гильдии располагалась чуть ли не под боком! Сколько раз мы проходили мимо непримечательного двухэтажного домика, над дверями которого висела такая же непримечательная деревянная вывеска, с которой время, дожди и ветер уже давно стерли изображение. Пару раз мы даже заходили туда перекусить. В тот день нас провели дальше общего зала. Мы спустились по шаткой деревянной лестнице в подвал, и один из сопровождающих, подойдя к стеллажу с бочками, легко провернул его вокруг оси. Мы вошли в скрывающееся за этой потайной дверью помещение. Темно, сыро… Ни свечей, ни факела, ни даже лучины нет. Комнату освещал только луч света, проходящий через открытую дверь из освещенного подвала. Тот же верзила, который открыл дверь, подошел к противоположной стене и постучал. Не просто постучал — его пальцы пробарабанили какой-то хитрый мотивчик. Тут же открылась новая дверь. Следующая комната совсем не была похожа на подвал. Нет, конечно, она находилась ниже уровня земли — я не почувствовал никакого подъема и не увидел ни одного окна. Просто та комната… Это оказалась не просто комната — таверна имела еще один, тайный, зал. Жарко горел огонь в камине. Не знаю, куда выходил дым и как это было устроено, но воздух был чистый, и чувствовалась лишь примесь паров спиртного. Тут и там были расставлены обычные столы, какие можно увидеть в любой таверне. Людей было немного, но десяток личностей с вполне характерной внешностью набрался. Вот у входа стоит щуплый мужичок, который и открыл нам. Он с любопытством, маслянисто поблескивающими глазками будто ощупывает нас, потирая при этом худые ручонки с птичьими пальчиками. А вот за столом, прислонившись к стене, сидит какой-то хмурый субъект. Его мы совсем не заинтересовали. Бросил на нас мимолетный взгляд и равнодушно уткнулся в свою кружку. А вон за тем, стоящим по центру, большим столом собралась целая компания. Пятеро разномастных типов окружили двоих сидящих. Оттуда доносился смех, крики «Давай, Грок!» и редкие разочарованные вздохи. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же творилось за тем столом, но наши конвоиры уже пошли дальше. Пришлось последовать за ними. Все же, когда мы проходили мимо стола, мне удалось краем глаза увидеть происходящее за ним. Один из сидевших положил руку на стол и с умопомрачительной скоростью вбивал в столешницу лезвие кинжала между разведенными веером пальцами. Второй, пристроившийся по другую сторону стола рядом с кучкой монет, призывал окружающих делать ставки — когда же первый промахнется. Нас провели в противоположный угол зала, где за столом сидели еще два бугая, открылась очередная — неприметная — дверь. Это и был кабинет Коня.
С первого взгляда на мужчину за небольшим письменным столом стало понятно, как он заслужил свое прозвище. Меня настолько поразили его огромные кулаки, лежащие на столешнице, что я даже застыл на мгновение. Как сейчас помню, сразу же подумал, что удар таким кулачищем будет не слабее удара конского копыта. В остальном Конь оказался здоровее сопровождавших нас громил. На голове блестел сединой короткий ежик волос. Конь оказался одноглазым, но его единственный глаз сверкал настолько властно, что даже мысли не возникало об уродстве. Квадратный подбородок переходил в толстую шею. Одет он был в безрукавку из коричневой кожи, под которой на волосатой груди поблескивал золотой амулет Дарена — восьмиконечная звезда с изображением глаза внутри. Бицепсы Коня были толще, чем мое бедро. Нет, пожалуй, они были толще, чем оба мои бедра, вместе взятые! Остального я не разглядел. Зато взгляд, соскользнув с Коня на стол, за которым тот сидел, сразу же зацепился за единственный лежащий на нем предмет — короткую, но толстую свинцовую дубинку с рукоятью, обмотанной полоской кожи.
— Вы знаете, кто я? — спросил Конь. Похоже, он не любил долго тянуть и всегда сразу переходил к делу.
