— Звезда местного пошиба? — Хмыкнула я, выплескивая добрый стакан иронии.
— Ага. Их тут двое таких братьев. — Пояснила Катерина, мазнув по парню быстрым взглядом. — Вроде, в магистратуре учатся.
Мобильный телефон снова пискнул, нетерпеливо доставляя очередное сообщение.
«Усердные студенты попадают в ботанический ад!» — писал Паша.
Я быстро ответила, чуть ухмыляясь: «Ад — это бухгалтерия, и ты в нем работаешь главным чертом».
— Хорош, да? — Донесся до меня едва разборчивый шепот Катерины.
— Ты про Мерседес? — На всякий случай уточнила я, рассеяно покосившись на низенький автомобильчик.
— Да, нет. Про него. — Сквозь зубы заговорщицки пробормотала девушка и куда-то незаметно ткнула пальцем.
Телефон снова звякнул, отвлекая внимание: «Да, ты сегодня ядовит, брат!» — хохотал Паша. Походило на то, что вместо сведения кредита с дебитом в командировке на Чукотке приятель развлекался, закидывая меня ироничными посланиями.
— А про это… — Громко фыркнула я, не замечая рядом хозяина машины, и добавила совершенно искренне: — С тачкой парень — зефир в шоколаде, а так кофе без кофеина.
Блондин, явно услыхавший мое замечание, прибавил шагу, обгоняя нас. На красивом лице нарисовалась досада. Мы переглянулись с Катериной и, сконфузившись, захохотали.
— Твоя футболка отомщена. — Выдавила она.
Мы как раз поднимались по ступеням, стараясь не толкать зазевавшихся учеников, как мои ноги странным образом переплелись, словно по чужому велению, и земля подскочила к носу. Новая знакомая подхватила меня под локоть, не давая упасть. Телефон, будто живой, выскользнул из рук и грохнулся на каменную лестницу, рассыпавшись на части. Батарея отлетела, на экране прочертилась неровная трещина.
— О! Только не это! — Простонала я, присаживаясь, чтобы поднять аккумулятор. Студенты недовольно огибали меня, стараясь не толкнуть.
— Отлично смотришься. — Услыхав насмешливое замечание, я едва успела одернуть протянутую руку. Блондин практически отдавил мне пальцы начищенным ботинком, и хлопнул перед носом тяжелой деревянной дверью в здание.
* * *
— Здрасьте. — Постучавшись, я заглянула в приемную деканата.
За столом сидела ярко накрашенная девица секретарь с коротким осветленным ежиком на голове. Она оторвалась от созерцания карточного пасьянса на мониторе компьютера и уставилась на меня из-под тяжелых угольно-черных от туши ресниц томным взглядом.
— Сегодня студенческие билеты первому курсу вручали. Я опоздала, хотела свой забрать. — Пояснила я и неловко протиснулась в приоткрытую тяжелую дверь.
— Имя. — Сладко протянуло неземное создание, для чегото вытянув блестящие губы трубочкой. Ее глаза зацепились за татуировку на моей руке, изучая буквы, словно все предплечье покрывали матерные слова.
— Александра Антонова. — Отрапортовала я, готовая выложить при необходимости адрес и номер страхового полюса.
Пальчики с длиннющими розовыми ноготками долго искали буквы на клавиатуре, нарезая над кнопками несмелые круги, потом имя набралось. Глаза недоуменно пошарили по экрану, выискивая подтверждение моих слов. Девица нахмурилась, склонив голову набок, и следить за ее манипуляциями с каждой минутой становилось смешнее.
— Ах, вот. — Просияла она и вытащила из ящика стола студенческий билет. — Ты одна не пришла.
— Пробки. — Не моргнув глазом, соврала я и быстро сцапала серую корочку. На вкладыше имелась моя фотография, стояла печать института и роспись декана в строчке первого курса. Видно, наверху надо мной сжалились, впервые за последние четыре года, и не пожелали познакомить лично с главой факультета в самый первый день.
Шла уже середина занятия по латыни, когда я, долго блуждая по бесконечным коридорам, заполненным гудящими студентами, всетаки разыскала аудиторию.
Преподаватель — невысокий мужчина в очках с толстыми стеклами и внушительной залысиной на макушке стоял посреди класса и тыкал испачканным в мелу пальцем в облупившийся потолок, чтото вдохновенно втолковывая неразумным чадам. Группа сидела крайне смущенная, переводя затуманенные взоры с пальца учителя, похожего на чудище лесное, на свисающие лопухи побелки.
— Извините. Я могу войти? — Стоя в дверях, спросила я на отличном латинском языке.
— Кто такая? — Буркнул преподаватель, медленно поворачиваясь.
— Александра Антонова.
Мое появление разрядило испуганную тишину. Класс загудел и зашептался, с интересом изучая всклокоченную ярко рыжую конопатую девицу, возмутительно опоздавшую на сорок минут.
— Проходите, но я вас запомнил. — Буркнул преподаватель, провожая меня прищуренным взглядом, пока я усаживалась на свободное место и доставала тетрадь для конспектов.
— Ее сложно не запомнить. — До меня донесся сдавленный смешок, заставивший скрипнуть зубами. Учитель обвинительно прищурился, за толстыми линзами глаза превратились в точечки, и шутник тут же примолк. Глупые шутки меня утомляли больше авто сигнализации чужой машины, неожиданно заоравшей ночью под окном.
В любом случае, на протяжении оставшегося времени мне удалось понять, что, похоже, латынь я знала лучше, чем учитель. После трех лет медицинского института, многих ночей, наполненных зубрешкой непонятных слов, латынь меня по-настоящему заинтересовала, превратившись из мучения в удовольствие. Отчего мне не пришло в голову просто сдать в деканат выписку, что у меня уже имеется оценка по предмету?
Английский тоже проблем не вызвал — в наше время только ленивый не знал языка. Похоже, подобным образом думала вся группа, вводя в смущение заикающуюся молоденькую преподавательницу, трясущейся шариковой ручкой тыкавшую в плакат с сопряжениями глаголов.
После аварии от физкультуры меня освободили бессрочно, поэтому я только занесла справку на кафедру, сдержано поздоровавшись с тренером, из-под футболки которого агрессивно выпирали мускулы. Он оглядел меня с нескрываемым интересом и даже попытался улыбнуться, отчего бедолагу перекосило. Видно, лицевые мышцы он тоже накачивал стероидами.
Освободившиеся полтора часа стали долгожданной паузой в насильственном заколачивании новых знаний. Прохладный уличный воздух освежил и развеял зарождавшуюся в груди панику от закрытых помещений. Мучаясь от головной боли, я побрела в кафе с поникшими искусственными пальмами на входе, замеченное еще утром.
Маленький зал вмещал всего с десяток столиков, накрытых белыми в красный горох скатертями, и большую барную стойку, где из-под прилавка продавали крепкие напитки, не смотря на строгий запрет ректора. Пахло едой и сигаретным дымом, уплывавшим к потолку сизым туманом. Под негромкую музыку студенты прогуливали занятия. Подхватив стаканчик с чаем, я огляделась в поисках свободного места, но веселившиеся компании расположились здесь надолго, с чувством и смаком празднуя первый учебный день. За самым дальним столиком в углу блондин, окативший меня по утру грязью, что-то увлеченно читал, уложив ноги на свободный стул.
