— Но… ммм… ты даже не знаешь, как мы… — Он сделал глубокий вдох. — Я имею в виду, типа, какие твои?…
— Нет! — прервала я его. — Только не это!
Если бы он спросил, каковы мои предпочтения, на этом все и закончилось бы.
Он пожал плечами.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
Я вздохнула сквозь стиснутые зубы. Как объяснить, что я слишком тороплюсь, чтобы придавать значение такой ерунде? Что есть вещи поважнее, о которых стоит беспокоиться? Что у мира больше нет времени для навешивания этикеток?
— Послушай, допустим, ты ненавидишь могилы, идет?
— Ненавижу могилы?
— Ну да, терпеть не можешь гробницы. Не выносишь склепы. Питаешь отвращение к любым местам, где кто-то похоронен. Понимаешь?
— С какой стати?
Я испустила стон. Может, у Мосси и не такой уж широкий кругозор.
— Гипотетически ненавидишь могилы.
— А-а… Ладно. Я ненавижу могилы.
Он постарался придать лицу выражение ненависти к могилам.
— Прекрасно. Просто превосходно. И, тем не менее, ты ведь пойдешь в Тадж-Махал?
Считая, что этим все объяснено, я победоносно вскинула руки.
— Ммм… Куда я пойду?
— В Тадж-Махал! Самое прекрасное здание в мире! Знаешь, все эти индийские рестораны тут за углом, с фресками на стенах?
Он медленно кивнул.
— Да, я знаю, какое здание ты имеешь в виду: множество арок, впереди водоем и что-то вроде луковицы на крыше?
— Именно. И все очень красиво.
— Наверно. Что, там кто-то похоронен?
— Да, Мос, древняя королева. Это самая настоящая гробница. Но ты же не сочтешь ее отвратительной только потому, что она относится к этой категории?
Выражение его лица сменилось от ненависти к гробницам к задумчивости человека с широким кругозором.
— То есть другими словами… — Он ненадолго замолчал. — Ты не против оказаться в группе, играющей альтернативный дез-метал шифро-фанк,[8] до тех пор, пока она остается Тадж-Махалом альтернативного дез-метал шифро-фанка, я правильно понимаю?
— Вот-вот! — воскликнула я, — Вы, парни, можете не беспокоиться о категории. Любой дез-метал, какой пожелаете. Просто делайте это хорошо. — Я подхватила «Стратокастер» и плотнее завернула ее. — Так как насчет завтра? В два часа.
Он пожал плечами.
— Ладно. Почему бы не попробовать? Может, клавишные инструменты — это как раз то, чего нам не хватает.
«А может, это мне вас не хватает», — подумала я, но вслух просто сообщила ему номер своего телефона и кивнула на дом по другую сторону улицы.
— Ох, и еще два вопроса, Мос.
— Конечно.
— Первый: вы и впрямь играете дез-метал шифро-фанк?
Он улыбнулся.
— Не волнуйся. Это гипотетический дез-метал шифро-фанк.
— Проехали.
Я постаралась не замечать, насколько улыбка делает его еще обаятельней. Теперь, когда нам предстояло вместе репетировать, мне не следовало обращать внимание на такие вещи.
— Вопрос второй: у вашей половины группы есть название?
Он покачал головой.
— Нет.
— Никаких проблем. Это будет легче легкого.
MOC
На следующий день мы с Захлером впервые увидели черную воду.
Мы только что встретились у моего дома и шли к Перл. У пожарного гидранта на той стороне улицы собралась стайка детей. Они взламывали его огромным гаечным ключом, рассчитывая получить некоторое облегчение от удушающей жары разгорающегося дня. Захлер остановился посмотреть — как он делал всегда, когда дети творили что-то более-менее незаконное.
— Глянь-ка!
Он усмехнулся и кивнул на припаркованный дальше по улице автомобиль с откидным верхом. Если в ближайшие десять секунд гидрант извергнет воду, невнимательный водитель рискует основательно промокнуть.
— За своей гитарой следи, — сказал я.
Мы уже отошли от гидранта на двадцать футов, но кто знает, какое давление может быть в нем в жаркий летний день?
— Она же защищена, Мос, — ответил он, но выровнял у себя за спиной футляр с инструментом. Было странно идти на репетицию с пустыми руками, лишь с несколькими гитарными медиаторами в кармане. Пальцы зудели от желания сыграть первые ноты на «Страте».
Мы, типа, опаздывали, но автомобиль был «БМВ», а водитель в костюме, при галстуке и разговаривал по сотовому телефону. Во времена нашего с Захлером детства промокший тип вроде этого давал пожарному гидранту примерно десять тысяч очков. Мы могли позволить себе задержаться на десять секунд.
Однако дети все еще возились с гидрантом, когда автомобиль тронулся.
— Маленькие неумехи, — вздохнул Захлер. — Может, помочь им?
— Уже больше двух.
Я зашагал дальше по улице.
И тут услышал, как крики восторга за спиной сменились криками страха.
Мы резко обернулись. Гидрант во все стороны выплевывал черную воду, покрывая детей клейкой, блестящей пленкой. В воздух поднималась густая темная дымка, в солнечных лучах отсвечивающая всеми цветами радуги, как на пролитом масле. Дети отступили от гидранта, их почерневшая кожа блестела. Пара малышей так и застыла под черным ливнем, громко плача.
— Что за черт? — прошептал Захлер.
Я сделал шаг вперед, но запах — землистый, зловонный, гнилостный — заставил меня остановиться. Темное облако поднималось между домами, взбаламученное, словно дым, и теперь ветер дул в нашу сторону. На мостовой начали возникать маленькие черные пятнышки, все ближе и ближе — как будто пошел внезапный летний дождь. Мы с Захлером попятились, глядя себе под ноги. Капли блестели, словно крошечные черные жемчужины.
Гидрант «кашлянул» еще раз, выплюнув сильную черную струю, и дальше пошла чистая вода. Облако над нами начало рассеиваться, превращаясь на фоне неба в еле заметную темную дымку.
Я опустился на колени, вглядываясь в одну из черных капель. Какое-то время она мерцала, отражая солнечный свет, а потом испарилась прямо у меня на глазах.
— Черт побери, что это было, Мос?
— Не знаю. Может, в трубы просочилось топливо?
Дети настороженно поглядывали на гидрант, опасаясь, видимо, как бы вода снова не почернела, но в то же время страстно желая искупаться. Казалось, маслянистая пленка соскальзывает с их кожи, с шорт и футболок прямо на глазах исчезали темные пятна.
Спустя минуту они уже плескались под струей воды, словно ничего необычного и не произошло.
— Это совсем непохоже на топливо, — сказал Захлер.
— Ага. Скорее всего, просто вода в гидранте застоялась, — ответил я, не желая думать об этом. Эта штука исчезла так быстро, что почти можно было вообразить, будто ее и не было. — Ну, что-то в этом роде. Пошли, мы опаздываем.
