— Джонни! — Элька постучала в дверь. — Звонит Григ, сказать ему, что ты в ванной?
— Пошли его на хер! — крикнул я, откладывая бритву и выключая душ. — Чего ему надо?
— У него сегодня день рождения, приглашает нас с тобой на вечеринку.
— Черт, я и забыл! Поздравь его!
— Он уже повесил трубку. А что мы ему подарим?
Мы долго бродили с Элькой по маркету, взявшись за руки, пока не вышли на этаж одежды. Элька сразу зависла в отделе белья, а я покрутился бесцельно и зашел в отдел шляп. Как обычно, я думал о Свободе. Мне представлялась ее складная фигурка, устремленная вверх, ее властное лицо и длинные ноги с круглыми коленками. В голове крутились сценки и диалоги. Вот я прихожу с ней на день рождения к Григу. Григ открывает дверь — а там я. А рядом — Свобода.
— Познакомься, это Свобода, — говорю будничным тоном.
— Как тебе это удалось?! — изумляется Григ.
— Просто я люблю его! — говорит Свобода и кладет мне руку на плечо.
Нет! Целует меня прямо в губы! Григ каменеет от зависти. Я обнимаю ее за талию, и она, такая вся запрокинутая, повисает на моей руке…
Я взял с полки черную шляпу с большими полями. Как бы мне хотелось подарить эту шляпу ей! Она бы ей так шла! Ведь эти колючки ей совсем не к лицу, от того оно и кажется слишком суровым.
— Привет, зайка! — говорю я, заходя в комнату, где она развалилась на кровати в одном халатике и читает книгу, покачивая изящной ножкой. — Угадай, какой подарок я тебе принес?
— Вот уж не знаю… — улыбается она своей неповторимой улыбкой. — Может быть, зажигалку?
— Шляпу! Прекрасную черную шляпу! Примерь, я прошу тебя.
Она берет из моих рук шляпу и подходит к зеркалу. Халатик ее полураспахнут. Она надевает шляпу и кокетливо наклоняет голову. Шляпа полностью скрывает колючки.
— Господи! — шепчет она так, что у меня бегут мурашки по позвоночнику. — Только ты мог сделать мне такой подарок! Мне так нравится! Скажи, мне идет? Принеси, пожалуйста, из прихожей мой факел и дощечечку?
— Господи! Зачем Григу эта хасидская шляпа?! — раздался над ухом резкий голос Эльки.
— Элька, до чего ж ты порой мерзкая! — вырвалось у меня.
— Скучаешь, Джонни? — спросила Сюзен, присаживаясь рядом и одергивая мини-юбку.
— Просто думаю о своем, — уклончиво ответил я, вертя бокал.
— А ты не думай. Ты расслабься и веселись! Потанцуем? — Она качнула белыми кудряшками.
— Да что-то настроения нет.
Сюзен повертелась на диване, выставила вперед изящную ногу и внимательно ее оглядела.
— Григ вашу шляпу измазал тортом.
— Угу.
— Элька пошла с Максом за сигаретами. Второй час их нет.
— Угу.
— Ты ее совсем не ревнуешь?
— Чего ее ревновать?
Сюзен вытянула другую ногу.
— Смотри, какой педикюр сделала. Нравится?
— Нравится.
— Специально открытые туфли надела.
— Специально для меня?
— Специально для всех. Дай отпить? — Она нависла надо мной и прижалась губами к бокалу.
— Для всех — это не для меня. Я осужденный.
— Глупый Джонни. Ты меня совсем-совсем не хочешь? — Сюзен положила ладонь мне на грудь и посмотрела в глаза.
— Хочу. — Я пожал плечами. — Но я люблю Свободу. Я думаю о ней целые дни. Мне тошно. Мне ничего не хочется. Я не могу работать. Я не могу отдыхать. Я не могу спать и есть. Я похудел на десять кило. У меня трясутся руки. Я вздрагиваю, когда раздается телефонный звонок, хотя разумом понимаю, что она не может звонить. Ты не представляешь себе, что это такое. Мне не хочется жить. Мне без нее очень, очень, очень…
— А Элька?
— Что Элька? Элька — дура…
— Верно, Элька не слишком умна, — сказала Сюзен неожиданно трезвым голосом и вдруг шепнула: — Поехали ко мне?
— Прямо сегодня? — засомневался я, — Но, Сюзен…
— Я не Сюзен. Называй меня Свободой. Я похожа! — Она подняла руку и вдруг чиркнула зажигалкой.
— Поехали! — кивнул я.
— Я Свобода! — шепнула Сюзен мне на ухо. — Я хочу тебя! Я люблю тебя, мой единственный!
— Ты прелесть! — прошептал я, чувствуя, как по позвоночнику бегут мурашки. — Спасибо тебе, Сюзен!
Балка под потолком гаража выглядела надежной, и я примотал к ней провод. Помял его в руках — шнур казался вполне гибким. На всякий случай смазал его машинным маслом. Масло воняло неприятно, но, в конце концов, мне не так уж долго его нюхать. А вот сделать хорошую петлю получилось не сразу — шнур елозил в руках и плохо гнулся. Наконец я сделал петлю, вытер масляные руки об штаны и залез на табуретку.
— Тю! — раздалось за моей спиной, и я испуганно обернулся, насколько позволяла петля.
Дверь гаража была распахнута, похоже, я не запер ее. Или запер? В дверном проеме на фоне холодной осенней ночи маячила знакомая фигура — пузатый плащ и беспорядочные патлы вокруг здоровенной лысой макушки.
— Скотти Вильсон? — не спросил, а скорее кивнул я.
— Привет, малыш Джонни, — сказал Вильсон. — Вот зашел тебя проведать, а дома никого нет. Прочел твою записку. Какие красивые слова! Жаль, она их никогда не прочтет.
— Вильсон, что тебе надо? — заорал я и почувствовал, что краснею.
— Мне очень и очень скверно, — сказал Вильсон. — Мне нужен человек, который со мной поговорит. Я знаю поблизости одно уютное местечко.
— Очень скверно? — недоверчиво спросил я, слезая с табуретки.
— Ужасно, — подтвердил Вильсон. — Штаны переодень, все в масле. Кто же вешается в белых штанах? На них так плохо будет смотреться моча…
— А почему тебе скверно, дядька Вильсон? У тебя же вторая судимость? Так сильно страдаешь по Свободе?
— Я страдаю, когда вижу молодых дурачков вроде тебя. Джонни, ты мужик или нет? Тебе не стыдно так страдать из-за бабы?
— Как? — растерялся я.
— Ныть из-за бабы. Хныкать. Жаловаться. Вешаться. — Вильсон говорил кратко и требовательно. — Посмотри на кого ты похож! Нытик, а не мужик! Возьми себя в руки! Вытри розовые сопли! Наплюй!
— Хорошо тебе говорить, дядька Вильсон, — я достал платок и высморкался, — со второй-то судимостью…
— Не второй, а четвертой, если уж на то пошло… Ты мне другое скажи — кто она? На кого ты повелся, дурень? Железяка с факелом! Рожа квадратная! Глаза пустые! Ни сисек тебе, ни писек!
— Как… — опешил я. — Как ты можешь так говорить про свою любовь?!
— Кто тебе сказал, что я ее люблю?
— Погоди… — я уже начал догадываться. — Так ты… ты любишь Гагарина?
— Я люблю деньги.
— Как же это? — совсем растерялся я.
И тут до меня дошло.
— Вильсон… Ты… Ты мне поможешь?
