Ознакомительная версия.
«А путь-то не близкий», – Малика едва не зевнула.
Жаль, что даже в дилижансе ей предстояло скучать.
«Ну, подумай о своих призраках», – она хмыкнула, плотнее запахнула на груди шаль.
Каникулы, пропади они пропадом. Время, когда нужно думать о чем-нибудь радостном, дарящем надежду, а вовсе не о тех несчастных, которыми занимается отдел Расследования Забытых Преступлений.
«С другой стороны», – она попыталась себя подбодрить, – «я хотя бы не опоздала на дилижанс. И это хорошо. Браво, госпожа Вейн!»
Малика подсела ближе к окну, отдернула бордовую занавеску. Мимо плыли толстые, в три обхвата, дубы; их старые, вспученные корни купались в позолоченной зелени с яркими вкраплениями одуванчиков. Дилижанс медленно вползал на холм, возница нахлестывал лошадей и покрикивал – а вокруг вились птахи, масленисто блестели молодые листочки, еще не распустившиеся, собранные светло-зелеными пучками. Еще выше, почти цепляясь за макушки деревьев, неподвижно повисла узкая грядаизжидких серых туч, расколовшая чистое небо на две почти равные части.
Потом они кое-как добрались до вершины холма, дилижанс тряхнуло на ухабе – близняшки дружно ойкнули, а загадочный незнакомец глубже нахлобучил шляпу. Затем каждый продолжил прежнее занятие: сестры принялись горячо обсуждать новый фасон рукава, мужчина дремал – ну, или старательно делал вид, что дремлет. Глядя на его темно-зеленый, расшитый диковинными орнаментами жилет, Малика и сама зевнула. Судя по всему, дорога до Ирисовых пустошей обещала быть ну просто чудо какой интересной. И ведьма приняла очень важное и судьбоносное решение: она задернула занавеску, чтобы заходящее солнце не било в глаза, придвинула саквояж и, разлегшись на всю длину сиденья, приготовилась смотреть цветные сны. А что, спрашивается, оставалось делать?
…Снов не получилось. Вместо них над Маликой простирала черные крылья птица-тревога, осторожно касаясь острым когтем спины, как раз под левой лопаткой. Все смешалось в серую муть: и недолгое детство, проведенное у дорог, и первый призрак, явившийся на зов маленькой ведьмы – расплывчатый, обиженный на весь мир. Красное, довольное лицо дядьки, когда он пересчитывал монеты. Те несколько пенни, что дал за маленькую девочку сутулый путешественник в мятом сюртуке и несвежей рубашке, котороговсе величали не иначе как «мэтром». А позже – долгий, долгий путь. И – снова деньги. На сей раз полновесные золотые кружочки, которые «мэтру» отсчитали в темном и страшном замке, который оказался Академией Объединенного Волшебства…
«Блюменс, Ирисовые пустоши», – она мучительно вспоминала, что раньше уже слыхала об этом местечке на юго-западе Этернии. Что-то очень важное было связано с Блюменсом, и кто-то рассказывал об этом Малике… Давно. Поэтому воспоминания ускользали, словно кусок мыла из рук, и оставались только черные тревожные тени, которые в одно мгновение охватили ведьму, тряхнули – сильно, так, что зубы лязгнули, и швырнули куда-то вниз.
– Ай!
Спросонья Малика взвизгнула и заколошматила руками по чему-то теплому. Через несколько мгновений руки, чуть повыше локтя, оказались зажаты в тиски; вокруг было темно – только где-то на краю зрения болталась масляная лампа.
– Что? Что случилось?!! – она вдруг осознала, что совершенно свободна.
Черные крылья скомкались, впитались в кусок ночного неба, что был виден из окна. И Малика поняла, что стоит на коленях, на полу дилижанса, а под локти ее поддерживает обладатель черной шляпы и красивого жилета.
– Нас тряхнуло, – невозмутимо сказал он, слегка наклоняясь вперед, к ведьме, – вы, госпожа, скатились на пол. Позвольте, я помогу…
– Возмутительно, – выдохнула Малика, – возмутительно просто! Как будто дрова везет!
Она глянула в сторону сестричек – но те, на удивление, даже не проснулись. Их просто отбросило на спинку сиденья, тогда как ее, Малику, швырнуло в ноги загадочному господину.
– Извините меня, – смущенно пробормотала ведьма, кое-как поднимаясь, – надеюсь, что я не причинила вам большого неудобства.
В тающем свете лампы мужчина показался ей не то, чтобы молодым – но моложавым. И очень холеным. От него приятно пахло одеколоном и немного табаком. Темные волосы копной падали на широкий лоб, оттеняя аристократически-бледную кожу, из-под густых нависших бровей хитро блестели темные глаза.
– Ну что вы, – он скупо улыбнулся, – любой будет только рад, если ему под ноги свалится столь изысканный… хм… предмет.
И, крепко взяв Малику под локоть, он легко поставил ее на ноги. Черная шляпа осталась лежать рядом, на сиденье.
– Меня зовут Нэйд, – услышала Малика сквозь надсадное поскрипывание рессор.
* * *
Дилижанс катился через долину. По правую руку частым гребнем темнел ельник, угрюмый и суровый, по левую – кокетливо блестело зеркало воды. В пруд глядели звезды, крупные и яркие, да еще выкатившаяся из-за горизонта луна. Не луна – огромная розоватая плошка.
– Проклятье Сэлдима, кровавая луна.
Малика мельком глянула на ночное светило и кивнула, соглашаясь.
– Да уж. Лунникам тяжело приходится такими ночами.
– А еще в такую ночь призраки невинно убиенных взывают о мщении…
– И указывают потомкам на места, где сокрыты сокровища, – закончила Малика.
И, осененная внезапной догадкой, с удвоенным интересом уставилась на попутчика, который так и оставил шляпу на сиденье, а сам устроился рядом с ведьмой.
– Откуда вам все это известно, Нэйд? Вы, часом, не из Отдела?
– Откуда-откуда? – казалось, он искренне удивлен.
Но вот хитрый блеск в глазах… Малика хмыкнула.
– Не притворяйтесь. Вы из отдела Расследования ЗабытыхПреступлений? Иначе откуда бы вам знать столько о призраках и лунниках?
– Ах, вы об этом, – протянул Нэйд и улыбнулся, – нет, конечно же. Я самый обычный этерниец… Только имею возможность много читать. Могу, знаете ли, себе позволить эту роскошь.
– О, извините, – Малика смутилась.
Нет, ну это надо – так глупо выдать собственную принадлежность к «волшбу творящим»?!! Теперь… наверняка этот… Нэйд отсядет от нее подальше, нахлобучит шляпу и притворится спящим.
– Так, значит, вы – ведьма, – осторожно уточнил он, заглядывая Малике в глаза.
– А вы, значит, «честный этерниец», – в тон ему ответила она.
– Не настолько честный, как вам кажется.
Удивительно, но Нэйд вовсе не предпринимал попыток сбежать.
– Говорят, у меня в роду были колдуны, – почти шепотом добавил он, – так что, быть может, и я сам… в какой-то мере…
– Но Дар еще не проявил себя, – Малика понимающе кивнула.
Что ж, тем лучше. Колдуны в роду – это хорошо. И она не будет чувствовать себя экспонатом на выставке.
Ознакомительная версия.
