— Я, пожалуй, склонна согласиться с вами. Попробуем сконструировать ориор на крыше.
— Что ж, полагаю, так будет лучше. Илья, оставьте здесь свой инструмент.
— Что? — он не поверил собственным ушам. — Оставить инструмент? Да вы что?!
— Делайте, молодой человек!
— Пожалуйста, оставьте ваш инструмент здесь, — мягко попросила госпожа директор. — Доверьтесь нам, как всегда.
Илью передёрнуло, но он заставил себя стащить с пальца перстень и положить его на край стола. Впервые за четыре года он снял его с пальца, и, хотя особых ощущений не последовало, ему стало здорово не по себе. От перстня не зависели его магические способности или знания, но зато зависели возможности, и последние дни, когда во время конструирования систем приходилось напрягать все силы, он очень хорошо ощущал эту зависимость. Страшно было даже подумать о том, что осаждающие каким-нибудь способом сумеют прервать связь между перстнем и ориором, к которому он «подключён».
А сейчас, лишившись его почти что добровольно, ещё и чувствовал себя полным болваном.
Они поднялись на плоскую крышу главного комплекса, где уже ждали Фредел, Бохадан, Амхин, Егор и Иодем, учитель алхимии. Госпожа Гвелледан скинула плащ на руки Егору, потом стянула тонкие перчатки. Осторожно, словно по льду, двинулась вперёд. Снег на крыше был плотно укатан, ни намёка на ледяную корку или накат, и поэтому её движения удивили Илью. Потом он вспомнил о танцах, которые леди директор танцует, видимо, чтоб облегчить себе использование магии, и вытянул шею, чтоб ничего не упустить.
Но тут женщина остановилась, обернулась и мягко посмотрела на юношу.
— Идите сюда, Илья. Встаньте, пожалуйста, передо мной, спиной ко мне.
— Госпожа Уин Нуар, послушайте, — окликнула преподавательница энергоразвития. — Очень важно, чтоб вы понимали, насколько рискованно то, что вы делаете.
— В свою очередь вы должны понимать, Оринет, у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, тем более в нашей ситуации, не обременённой такой уж насущной необходимостью иметь собственный ориор.
Госпожа Гвелледан повернулась к собеседнице с искренним удивлением во взгляде.
— Нет необходимости в ориоре? Как же вы тогда понимаете наше положение?
— Пока нам не угрожает такая серьёзная опасность, чтоб её нельзя было отвести одним мастерством.
— О чём вы говорите? — резко бросил Егор. — Вы кого имеете в виду, говоря о мастерстве? О горстке учителей? Не о школьниках, я надеюсь?
— На этой крыше сейчас стоят как минимум четыре очень хороших мага и два выдающихся чародея нашей современности. И вы не понимаете, кого я имею в виду?
— Спасибо за такую высокую оценку моего мастерства, Оринет, — произнесла леди директор. — Вы же меня имели в виду, говоря о выдающихся чародеях?
— Несомненно.
— Что ж, в таком случае, надеюсь, вы доверитесь моему опыту и знаниям. Я говорю, что при ведении военных действий без ориора мы не выстоим. И такой выдающийся мастер работы с энергиями, как вы, а также мой близкий друг, думаю, понимает, что без ориора я не на многое способна. В смысле масштабной обороны школы.
— Говоря о выдающихся, я имела в виду вас и Фредела, — с непривычной в её устах горячностью возразила госпожа Оринет.
— Фредел разделяет моё мнение на этот счёт.
— Именно так, — сдержанно подтвердил учитель системной магии.
— На кону стоит жизнь молодого человека! Даже безотносительного того, что безопасность каждого ученика важна, мы имеем дело с…
— Я поняла вашу мысль, Оринет, — голос женщины звучал предостерегающим холодком. — Я буду осторожна. А он, — жест в сторону Ильи, — постарается помнить, что всё происходящее — лишь видение, и ничего не значит в реальной жизни.
— Я не понимаю, — проговорил юноша.
— Вы поймёте. Встаньте передо мной.
У госпожи Гвелледан были мягкие тёплые руки с удивительно нежной кожей. Обернувшись, он увидел вблизи её лицо, строгое и любезное, и тут же вынужден был отвернуться, потому что она подала ему знак взглядом поступить именно так. В следующий миг пламя магии охватило его, обдало своим жаром, расцветило пространство оттенками, которые воспринимал до сей минуты только он, потому что обладал особым Даром. До сей минуты потому, что через мгновение юноша осознал, что чародейка смотрит на мир его глазами.
А ещё спустя миг на него нахлынули образы, не имеющие ничего общего со школой, верхушками деревьев, с которых постепенно сползала снежная пелена, квадратной башней в стороне и туманным бледно-серым небом спереди и наверху. Теперь себя и свою спутницу он видел как бы со стороны и одновременно изнутри, это оказалось и жутко, и восхитительно. Она повернула к нему сияющее лицо, её глаза — такие яркие и нежные — смотрели на него снизу вверх. В них был безмолвный вопрос, не настолько важный, насколько важным казалось чувство, переполнявшее юную женщину и звучавшее в его собственной душе с давно забытым восторгом.
Томление, которое он испытывал, ни с чем нельзя было сравнить. Этот миг, затянувшийся на целую вечность, сейчас и имел какое-то значение, остальное не стоило ничего. Ощутив какой-то малый изъян в гармонии, подчинившей их себе, он обошёл женщину и встал за её спиной, положил ладони на кисти её рук. Это прикосновение, простое и скромное, имело значение и силу объятий. Она ощутила это тоже, затрепетала, чуть запрокинула голову, и он смог беспрепятственно коснуться её щеки.
Магия опоясала их, налилась оттенками рассвета, сменила их на закатные и рассыпалась искрами ночи. В ней было само сосредоточие силы, и сейчас её предстояло собрать в одну точку и центрировать саму на себя. Он и сам отлично знал, как и что делать… Проще говоря, сейчас магия творилась сама собой, это была единая для них обоих магия, связавшая их в одно, и в этом заключалась глубочайшая суть их взаимоотношений, которые, казалось, существовали всегда.
Он дотянулся и прикоснулся губами к мочке её уха. В его душе играла мелодия высших пространств, и он знал, что его спутница слышит их тоже. Из этой музыки и их близости медленно разворачивалось сердце энергий, игравшее всеми оттенками красоты… Правда, странно было применять к энергиям слово «красота». То, что даёт жизнь, то, что является самой сутью жизни, может и не быть эстетично с виду, и красота его зависит от умения видеть и чувствовать так, чтоб собственное существование не показалось абсурдом. Ему казалось, он ведёт нить из одной темноты в другую, поддерживая ладонью искру смысла. В этом смысле предстояло разглядеть суть бытия, свернуть её в саму себя и заставить звучать.
Их ладони коснулись центра энергий одновременно. Их души отзывались трепетом на каждую вспышку смысла, которую они читали в глубине этого центра. От ощущения, что мир покорён и лежит у их ног, хотелось петь, а может быть, плакать, а может, даже умереть. Он положил ладони ей на плечи, ощутил тепло кожи сквозь тонкую шелковистую ткань. А потом вспомнил, что его зовут Илья, что он — ученик магической школы Уинхалла, а рядом с ним, запрокинув голову и закрыв глаза, стоит глава этой школы, леди Гвелледан Уин Нуар.
