— Отвяжись. Не уберег, так не подлизывайся… — Он умолк, перевел дыхание. В Тайге смерть крадется по всем тропам и может подстеречь любого — человека, собаку, взрослого лорса. Без толку корить пса за то, что сам он жив, а лорсенок — нет. И все же Танцующего Под Луной было жаль до слез.
Даниэль тяжело поднялся, прошелся по загону. Из-за перегородки доносился храп и фырканье второй лорсиной семьи.
Сат Аш следовал по пятам за хозяином, за лорсом ковылял Сильвер. А вот и враг. Сат Аш всхрапнул и прыгнул вперед, встал над лемутом, который лежал с размозженной головой. Понятно: его прикончили лорсы. Чуть в стороне Даниэль заметил вторую тварь — у этого было прокушено горло, кровь забрызгала землю и листья кругом, пропитала шкуру на груди. Молодчина, Сильвер!
Больше Даниэль никого не нашел, вернулся к теленку и унес его из загона. Хоть и малыш, весил Ау Tax изрядно, и от физической работы у пастуха на душе стало чуть легче. Затем он наложил шину из щепок на сломанную лапу Сильвера, закрыл пса в хижине, чтобы не путался под ногами, и возвратился к лемутам. От них исходила мерзкая вонь, и над обоими жужжали мухи. Даниэль стянул одному ноги тем самым лассо, которым поймали лорсенка, и выволок Ревуна из загона, затем тем же способом вытащил второго. Потом он связал лемутов вместе, свободный конец лассо прикрепил к седлу Сат Аша и направил старого лорса к прогалине, где остался застреленный Ревун, больной сонной болезнью. Лопату Даниэль нес на плече и в любую минуту был готов скинуть ее и схватиться за меч. Однако Серый Ветер шагал вперед уверенно и без опаски — судя по всему, волосатые твари были уже далеко.
Что заставило лемутов лезть в загон, рискуя шкурой, и похищать лорсенка? Не мясо же, в самом деле. Ревуны больше живут на растительной пище, как и их далекие предки-обезьяны, и в Тайге им не составит труда добыть себе обед — разные коренья или, на худой конец, листья медового клена. А тут сунулись под копыта лорсов — помешались, что ли? Да еще тот, который с сонной болезнью…
Один заболел, а другие спятили? Даниэль ломал голову, силясь найти разумное объяснение тому, что произошло, и не находил.
Уже сгущались сумерки, когда он зарыл на прогалине троих лемутов и верхом на Сат Аше двинулся к хижине. Под пологом леса было совсем темно и неуютно; однако сложенное из толстых бревен пастушье жилище стояло на обширной поляне над рекой, и когда они выбрались из леса, возле хижины еще теплилась память о дне.
Солнце уже опустилось за Атабаск, но над землей плыл розоватый свет, отраженный от большого облака в небе. Листья и стволы деревьев приобрели неестественный оттенок, мир как будто слегка искривился, придвинулся — но от этого не стал чужим или страшным. Даниэль глубоко вдохнул свежий речной воздух. Он любил это место — открывающийся взору простор Атабаска, широкий спуск к реке, стену леса, который с трех сторон окружал поляну. Любил мирное похрустывание и шорохи, доносящиеся из выгороженного слева от хижины лорсиного загона… Но в этот вечер оттуда неслось призывное мычание Ага Шау — бедная лорсиха все звала своего теленка, все ждала: а вдруг придет? Прежде Даниэлю казалось, будто его жилище — самое покойное место на всем Атабаске; но вот сюда заявились лемуты и напомнили о том, что мир полон печалей и горестей…
Надо было похоронить Танцующего Под Луной. Его не подвесишь к потолку, будто копченый окорок, и один Нечистый знает, какие твари соберутся ночью на нем пировать. Даниэль сунул в рот кусок оленины — той самой, которую вез для роскошного ужина в уюте и покое — выпустил из хижины Сильвера, дал ему нести в зубах незажженный факел, кликнул Сат Аша и понес лорсенка к реке, чтобы закопать на открытом месте.
Тайг жил обычной ночной жизнью. Шорохи, писк, крики ночных птиц, уханье филина… Вдалеке затявкала лисица; над головой раздался мягкий шум и посвист больших крыльев. Даниэль проводил взглядом силуэт снявшейся с дерева и полетевшей вдоль реки крупной птицы. Затем он воткнул факел в землю, зажег его и принялся копать мягкую землю. Правильное выбрал место — почва здесь легкая, без корней; скоро управимся. Серебряный сидел за кругом света, наблюдал за хозяином, держа на весу одетую в шину лапу. Его глаза то и дело ярко отсвечивали зеленым, а седая шкура в белесом сумраке не успевшей загустеть ночи казалась белой. Сат Аш поначалу настороженно прядал ушами, озирался, затем отошел к прибрежному кустарнику и начал обкусывать молодые ветки. Даниэль углубился в работу: коли старый лорс ужинает, можно быть уверенным: врагов поблизости нет.
Совсем стемнело, и только красноватые отсветы пламени дрожали на сухой, поросшей мхом и редкими былинками земле. В вырытой яме лежала густая тень, и оттого могила Ау Таха казалась глубокой, как колодец. Даниэль опустил лорсенка в яму и принялся сноровисто засыпать.
Сильвер вдруг вскочил и, припрыгивая на трех лапах, повернулся к лесу. Старый лорс прекратил жевать. Даниэль отложил лопату и потянул из ножен меч. Клинок вышел бесшумно, блеснув в свете пламени. Пастух отступил в темноту, напряженно вглядываясь и вслушиваясь. Ровный гул москитов, печальные вскрики совы-сплюшки, громкий плеск на реке — какой-то зверь бросился в воду и поплыл…
«Сат Аш, — мысленно позвал пастух. — Сат Аш, поди сюда. Ко мне!»
— Сат Аш, — окликнул он вполголоса, так как старый лорс не шелохнулся. Даниэль с трудом различал черную массу его тела на фоне кустарника.
Глухо заворчал Сильвер.
— Сат Аш, ко мне! — повелительно сказал Даниэль. Упрямец опять не послушался.
Ясно ощущая близкую опасность, пастух метнулся через поляну, одним махом взлетел в седло. У лорса был напряжен каждый мускул, каждая клеточка его громадного тела впитывала запахи и звуки. Даниэль тронул поводья.
— Пошел! Вперед!
Серый Ветер двинулся на середину поляны. Кто бы ни подкрадывался из дебрей Тайга, ему придется пересечь открытое пространство, и внезапное нападение из зарослей не удастся.
Рычание Сильвера стало громче. Хромой пес попятился, скаля клыки.
— Сильвер, молчать! — приказал пастух, и пес умолк. Обострившийся слух уловил шелест листьев в лорсином загоне, хруст тонких веточек под копытами. Где-то с заполошным криком сорвалась с ветки птица. И вдруг — холодок пробежал у Даниэля в груди — издалека донесся еле слышный стон. Щемящий крик-плач, который он уже слышал сегодня. Кто-то попал в беду и звал на помощь. Некто слабый, беззащитный, напуганный до смерти умолял о спасении.
Сильвер зашелся яростным лаем. Казалось, стоявший кругом темный Тайг испуганно вздрогнул и залаял в ответ — над площадкой загуляло эхо. Сат Аш мотнул головой, ударил копытом о землю. Даниэль крепче стиснул рукоять меча. Жаль, что у него нет пороховых гранат; в поселке — он знал это — имеется приличный запас. Если к утру он останется в живых, непременно выпросит пяток гранат у Стражей Границы…
