«Гед протянул к ней руки, выронил посох и крепко схватил ее — ту черную часть собственного «я», которая тянулась ему навстречу. Свет и Тьма встретились, соединились, слились воедино».
Как бы поясняя читателям происшедшее, друг Геда Ветч, наблюдавший эту сцену, говорит: «В этом сражении Гед не проиграл и не выиграл, но, назвав Тень смерти собственным именем, как бы соединил две половинки своей души — стал человеком, который, познав собственное «я», не может оказаться во власти иной силы и сам повелевает своей душой...» Заметим, что именно умение повелевать собственной душой спасет не только Геда, но и Аррена (который этого пока не умеет, ибо инициация его только начинается), и весь мир от безраздельной власти смерти и Тьмы.
В связи с этим еще раз вернемся к мифопоэтическому образу Тени, на этот раз как бы тени коллективной.
Как уже было сказано, поражение тени наносит человеку существенный ущерб, а ее утрата влечет за собой болезни или смерть. В последней части трилогии говорится именно об этом: люди, занятые поисками бессмертия, невольно или сознательно нарушают Мировое Равновесие (дихотомию, и притом нерасторжимую, «свет — тьма») и утрачивают собственную тень; тогда надо всем обществом как бы нависает тень смерти. Руна Конца, поднимающаяся из вод океана, смущает душу Аррена; смущена и душа всего населения Земноморья, ибо утрачивается смысл жизни, гибнут науки, ремесла, искусство. Люди, которые не видят ценности и смысла в собственной жизни, не увидят их и в жизни других людей; все более возрастающую пустоту заполняют наркотики, иллюзии. Колдун Коб, открывший дверь между жизнью и смертью, оказывается шарлатаном, обещавшим дать то, чего дать не в состоянии. Люди утрачивают радость жизни, ибо коллективная тень, накрывшая их, — это требование «отдать Имена» в обмен на бессмертие, которого не существует. Гед, уже соединившийся с собственной тенью — темной половиной своего «я», — способен сопротивляться этому искушению и видеть последствия того тумана, которым окутала души людей коллективная тень. И тут очевидна перекличка с современностью, ибо коллективная тень нашего века — это отчаяние: утрата надежды на положительный результат поступательного развития. Отчаяние — это Тень нашего века Неверия. А под материализованным симптомом этой болезни следует понимать неуемную жажду власти, поглощающей все и в итоге все уничтожающей. Согласно концепции Ле Гуин, общество не имеет шансов, если индивидуумы в нем останутся неполноценными, недоразвитыми существами, и вот в поисках своей целостности ее герои совершают виток за витком, спускаясь в царство смерти и возвращаясь обратно, обретя Великое Знание, достигнув необходимой для жизни цели.
Каждый такой виток, как и все путешествие, — круг. Так что увидеть конечную цель в начале его практически невозможно. Нужно прежде дойти до конца. «Человеку хотелось бы увидеть цель, к которой он движется, — говорит Огион Молчаливый, мудрый Учитель Геда, — но увидеть ее он не может, пока не повернет назад, пока не вернется к своим истокам, не сохранит память о них в душе своей».
Если у Геда в «Волшебнике Земноморья» движение к цели имеет форму таких витков-кругов, то Тенар, героиня второго романа трилогии, скорее блуждает в лабиринте — лабиринте своей души и Священного Подземелья, где Древние Силы Земли пытаются превратить ее в свою рабыню. В отличие от Геда Тенар с детства посвящена царству Тьмы и смерти. Хтонического происхождения Древние Силы, жрицей которых является Ара-Тенар, отдаленно напоминают образ поглощающего обрядового чудовища. Недаром и полученное в храме имя Ара значит «Поглощенная». Это ее новое имя, прежнее — Истинное — девочка должна забыть, как и все, связанное с жизнью людей. Первое соприкосновение со смертью, которую неизбежно несут Темные Силы, повелевающие ее судьбой, оказывают на Ару вредоносное, но и очищающее воздействие: обрекая узников Подземелья на мучительную смерть от жажды, Ара заболевает, ибо на самом деле она еще не «поглощена» окончательно, в ней еще осталась человечность. С этого момента начинается ее возрождение, инициация наоборот — посвящение в живые. Первое испытание — это ее открытое неповиновение законам Гробниц и обман (укрывательство и спасение Геда). Именно тогда к ней «возвращается» ее подлинное Имя — Тенар. Второе испытание — решение уйти из Подземелья, желание спасти себя и Геда от гнева Безымянных, которые наказывают взбунтовавшуюся Ару, однако сила духа и помощь Геда помогают ей выстоять. А еще, чтобы выстоять, ей приходится мучительно вспоминать — то есть в душе возвращаться в детство, в те дни, когда она только начинала изучать Лабиринт, все время совершая круги по сложным закоулкам собственной души, словно неведомой ей до сих пор. Она обнаруживает в себе такие желания и мечты — порой они прорываются в виде вопросов к более зрелому и опытному Геду, — каких никогда от себя не ожидала: ее живой ум и горячее сердце все более пробуждаются для жизни. Третьим, и последним, испытанием Ары является преодоление ею желания убить Геда, когда ей кажется, что он обманул ее и теперь покинет. Преодолев это желание — несправедливое, надо сказать, — Ара преодолевает и последнюю власть Тьмы над собой.
Самое замечательное качество трилогии в том, что Ле Гуин не побоялась прямо поставить вопрос о смертности человека. Она убеждает читателя в том, что и старость столь же необходима и прекрасна, как зрелость, когда человек оставляет за спиной детство и юность. Процесс вступления в старость воспринимается Ле Гуин тоже как некая инициация — только на другом жизненном уровне. Процесс этот тоже по кругу, витками восходит к пониманию высшей истины, которая открывается Геду («На последнем берегу»): «И при свете дня я не отворачиваюсь перед лицом собственной смерти. Я знаю: лишь одна сила достойна того, чтобы ею обладал человек. Это — умение не брать ничего силой, но принимать как должное. Не иметь, а давать».
В пору своего перехода от зрелости к старости Гед действует исключительно по этому принципу. Он становится Учителем юного Аррена, который, в свою очередь, должен не только пройти инициацию, но и стать Истинным Королем Земноморья, восстановив нарушенный там миропорядок.
Здесь практически сразу задается необходимая задача — поэтому и не требуется никаких «нарушений запретов», никаких «отлучек». Великий предок Аррена, Маг и Правитель Земноморья, завещал: «Тот унаследует мой трон, кто живым пройдет по темному царству смерти и выйдет к последнему берегу дня». И Аррен в сопровождении Геда отправляется в долгое путешествие. Поскольку он от рождения наделен некими волшебными свойствами, то может уже с самого начала их совместного пути вслед за Гедом «заходить» в царство смерти (правда, недалеко) и возвращаться обратно, а потому для него не является кульминационным само пересечение порога между жизнью и смертью. Испытания выпадут на его долю тогда, когда он, уже побывав «во тьме», продолжает страшиться смерти и считает, что она «не имеет к нему никакого отношения», ибо он молод и надеется жить вечно. Именно поиски бессмертия, вечной жизни противопоставлены в последней части трилогии здравому восприятию жизни и смерти как неотъемлемых частей Мирового Равновесия. Аррена ожидают тяжкие испытания, и, только поняв, что без смерти нет жизни, он становится взрослым. Он почти предает Геда, когда ему, жаждущему бессмертия, кажется, что тот специально ищет смерти; ценой собственной жизни Аррен готов спасти раненого Учителя в Открытом Море; и наконец, преодолев искушение волшебника Коба, приоткрывшего дверь между миром света и миром тьмы и ставшего якобы бессмертным (но и бесплотным, и безымянным!), Аррен все же помогает Геду восстановить Равновесие и закрыть брешь в ткани мирозданья, а потом, рискуя жизнью, выносит полумертвого Геда за ворота царства смерти на последний берег дня.
