Ознакомительная версия.
Мыслеформ быстро опадал, сжимался. Я знал, что очень скоро от него почти ничего не останется, лишь зародыш – крохотный, с лесной орешек, комочек пульсирующей псевдоживой материи. Но и такой трофей не лишний – маг даже средних способностей сможет по нему определить, кто из великих стал автором мыслеформа.
Далекий кукловод тоже сообразил, что улику оставлять незачем. Бывший тролль, выглядевший совсем уж карапузом, неожиданно пустился наутек.
Я попытался его схватить, не получилось, – шустрый гаденыш юркнул под стол, завилял между табуретками и ногами, на ходу продолжая уменьшаться.
И началась потеха! Почтеннейшая публика развернула настоящую охоту на «троллёныша», явно в отместку за недавнее свое боязливое изумление: одни старались схватить карлика руками, другие швыряли в него кружками, кое-кто попытался припечатать подошвой к полу – когда мыслеформ уже не превышал ростом кошку.
Кончилось тем, что малюсенькая, меньше мышонка размером, фигурка исчезла из вида. Может, юркнула в крысиную нору, но желающих разламывать стены не нашлось.
Зато нашлись желающие оспорить результат поединка – те, кто ставил на тролля, разумеется. Нечестно, дескать, сплошное надувательство: боец оказался каким-то подставным карликом! Хилым, как младенец!
Баррах торопливо сгреб их ставки в выдвижной ящик, запираемый магическим засовом, и кивнул мне: разбирайся, мол.
Я продемонстрировал недовольным свою скулу, стремительно опухающую. Показал на обломки стола, разнесенного моим телом, отлетевшим после удара тролля. Затем дружелюбно и кротко предложил: вот я сейчас встану, держа руки за спиной, – и любой, кто сможет повторить удар «хилого карлика», получит свои деньги обратно. Ну а кто попытается и не сумеет... Тем придется покинуть заведение без помощи ног.
Смельчаков не отыскалось...
Но без вышвырнутых посетителей вечер все же не обошелся.
Глава вторая. Гость в дом – счастье в дом
Три юных адептки магической школы Кавэхо,
В хрустальных водах озера Брайго купаясь,
Нашли вдруг Пресветлого Сеггера перст.
Нефритовый, был шелковист он и мягок,
И, с ним познавая природы Предвечную Сущность,
Три юных адептки в тот день пропустили занятья...
Бо-Карай, «О любви к прекрасному»
Вернувшись за свой стол, я обнаружил Бьерсард не совсем там, где его оставил. Боевой топор лежал неподалеку, но все же чуть в стороне... Так-так-так...
Я обвел взглядом зал и обратил внимание на человечка с бородой, напоминающей козлиную. Козлобородый тихо и незаметно пробирался вдоль стены к выходу, причем прятал под плащом правую руку. Увидев, что я поспешил за ним, человечек попытался сбежать. Но, на свое несчастье, способностью уменьшаться и прятаться в крысиные норки он не обладал.
Так и есть... Поперек ладони, скрывавшейся под плащом, тянулся глубокий и широкий ожог.
– Это не простой топор, – объяснил я человечку, ухватив его за бороду и высоко подняв на вытянутой руке. – Он, знаешь ли, не любит, когда за него хватаются чужие блудливые ручонки. И я не люблю.
Человечек дрыгал ногами и верещал нечто маловразумительное: он, дескать, хотел лишь посмотреть вблизи на знаменитое оружие великого Хигарта, героя Серых Пустошей, покорителя башни Тул-Багар, и прочая, и прочая... Мало что вор, так еще и льстец. Простой любопытствующий не сжег бы руку до мяса, отделался бы волдырями.
– Ну-ну, посмотри...
Я приблизил Бьерсард к самому носу человечка, так, чтобы он смог увидеть в зеркальном лезвии отражение своей искаженной страхом физиономии.
Затем коснулся острием топора – коснулся без малейшего нажима – основания козлиной растительности.
Борода осталась у меня в руке. Человечек полетел к полу. Но не долетел, круто изменив траекторию под воздействием мощного пинка. Дверь легко распахнулась, почти не помешав полету, и снова закрылась.
Живи, Хаос с тобой... Радуйся, что вовремя помянул о моем героическом прошлом. А то мог бы лишиться кое-чего посущественней, чем борода.
– Йухабб бан зуаррах – шуами ан зуаррах, – издевательски прокомментировал происшествие бормотун.
По залу прокатился хохоток, кандийский здесь понимали многие. Шестикрылый насмешник (либо тот, у кого бормотун подслушал фразу) переиначил известную поговорку: «Гость в дом – счастье в дом», воспользовавшись схожестью кандийских слов, означающих гостя и человеческий орган, который в приличных компаниях начинают поминать лишь в изрядном подпитии. Здешняя и сегодняшняя компания уже дошла до нужной кондиции, и знатоки обрадовано растолковывали не уразумевшим:
– Йухабб, значит, из дома – а счастье в дом, гы-гы-гы... Мы тут, значит, сидим и пьем, а стервы наши там, дома, значит, не пойми с кем счастливы!
Баррах к стервам никоим образом не относился, но тоже выглядел совершенно счастливым.
– Молодец, – негромко похвалил он, когда я подошел к стойке и единым духом опустошил кружку эля. – Эк прикинулся! Сталбыть, прям как в королевском балете! Как вот дал себе врезать и стол чуть не в щепки разнес, так, сталбыть, на тролля десять к одному начали ставить. Но за поломанные мебеля, извиняй, я с твоей доли вычту, уж не обессудь. Дороги нонче мебеля-то, не напасешься, коли каждого засранца этаким манером вышибать...
Прикинулся, м-да... Голова до сих пор гудела после плотного знакомства с кулаком мыслеформа, спина отзывалась болью на любое движение. Но Баррах свято верит в мою непобедимость, и ни к чему его разочаровывать.
– К тебе хоть раз заглядывали раньше похожие твари? До моего появления здесь? – спросил я на всякий случай.
– Да я и знать не знаю, откель такие страховидлы выползают... У меня, сталбыть, трактир для приличных, и патент от короны выправлен, не от городского совета зачуханного...
– А с кем-то из магической братии здесь конфликтов не случалось? – продолжал допытываться я.
Вдруг все-таки совпадение, никак со мной не связанное. Например, кто-то из магов решил посидеть тут инкогнито, испить пивка, перебрал, напившись до полной потери колдовских способностей, был с позором вышвырнут, – и теперь сводит счеты?
Но Баррах в ответ лишь молча помотал головой.
– Пойду наверх, устал, – сказал я. – Возникнут проблемы – спущусь.
– Отдохни, сталбыть... Кстати, бороденку ту подаришь мне для пущей этой... как ее... для колехции?
– Бери, – великодушно сказал я, протягивая спутанный клок волос.
Коллекция Барраха, размещенная на стене возле клетки бормотуна, достаточно примечательна: ее экспонаты остались на память о людях, имевших несчастье протянуть в «Хмельном гоблине» свои руки к чужим вещам либо карманам.
Он взял гвоздь, молоток, и отправился пополнять экспозицию, благо именно этот раритет не засмердит без предварительной обработки...
Ознакомительная версия.
