Через несколько минут, которые показались мне вечностью, Холмс вернулся, держа в руке небольшой деревянный кубок и глядя на него с каким-то странным выражением.
— Стоял на стеллаже с обратной стороны, — пояснил он. — Прежде чем я начну рассказывать, сударыня, прошу ответить еще на один вопрос; известен ли вам такой человек, как мисс Харрисон из Лоубороу в Беркшире?
— Да, это персонаж моего рассказа «Лернейская гидра», — ответила миссис Агата.
— Невероятно! — прошептал Холмс. — Так значит, вы писательница?
— Скорее скучающая домохозяйка, — улыбнулась хозяйка. — Кроме того, немного писательница и еще немного археолог.
— А ваш муж?
— Тоже археолог, вы сами видели его находки в кабинете. Он сейчас в отъезде.
— И этот кубок?..
— Найден им при раскопках у города Эль-Раме в Палестине.
— Эль-Раме… Да, этого следовало ожидать, — пробормотал Холмс. — Вернемся, однако, к нашим баранам. Могу предположить, что Юстас Педлер из Милл-Хауса и майор Барнэби из Ситтафорда — тоже герои ваших книг?
— Это что, шутка? — холодно поинтересовалась миссис Агата. — Мои книги расходятся весьма приличными тиражами, их герои известны тысячам читателей, и устраивать со мной подобные розыгрыши — это слишком банально для таких серьезных людей, какими вы кажетесь. Надеюсь, вы можете объяснить свои расспросы? Мне надоело отвечать, теперь ваша очередь.
— Разумеется, сударыня, прошу меня простить, — согласно кивнул Холмс и начал пересказывать хозяйке историю своего расследования.
К концу рассказа лицо хозяйки приобрело задумчивое выражение.
— То есть, по-вашему, я — виновница появления в различных частях Англии особо коварных и жестоких преступников? — медленно проговорила она, вопросительно глядя на Холмса.
— Выходит, так, сударыня, — невозмутимо кивнул тот.
— Ну и как же это у меня получается? — саркастически хмыкнула миссис Агата. — И при чем здесь эта чаша?
Холмс погладил кубок кончиками пальцев.
— Позвольте вначале узнать: при каких обстоятельствах вы придумываете сюжеты?
— Когда мою посуду, — смущенно призналась женщина. — Я терпеть не могу этого занятия, и в такие минуты мне всегда хочется с кем-нибудь расправиться.
— Вот вам и ответ. — Холмс поставил чашу на стол. — Могучий артефакт за стеной превращает обычное мытье посуды в ритуал обращения к духу воды, а выдуманный преступник обрастает плотью и получает в подарок право на существование.
— Да что же он такое? — воскликнула миссис Агата, глядя на кубок с неприкрытым ужасом.
— Вот вы, сударыня, археолог. Вспомните: что располагалось на месте города Эль-Раме в древности?
— Старинный город Рама.
— А было ли у него еще какое-нибудь название? — Холмс наклонился в кресле и впился взглядом в лицо женщины.
— Да, Аримафея… То есть вы хотите сказать, что… Аримафея… Иосиф…
— Именно, — Холмс удовлетворенно откинулся на спинку кресла. — Это священный Грааль, одна из главных христианских святынь и неисчерпаемый источник светлой энергии. Он действительно способен творить чудеса. Вот, смотрите.
Он покопался в кармане и достал уже знакомую мне медную фигурку. Только на этот раз жабьи глаза выпучились так, что, казалось, были готовы выкатиться из орбит. Громкое кваканье с металлическим отзвуком разнеслось по всей гостиной. Держась за краешек цепочки, Холмс положил брелок в чашу.
— Это магический магнит. Чем сильнее напряженность магического поля, тем живее ведет себя жаба. Если не ошибаюсь, сейчас…
Холмс не успел закончить фразу. Патина на спинке животного прямо на наших глазах превратилась в живую зелень, выпученные медные глаза стали черными и увлажнились, а цепочка рассыпалась бурым порошком. Внутри Грааля теперь сидела и возмущенно квакала самая обычная жаба с темно-оливковой кожей.
— Если это не какой-то причудливый фокус, — запинаясь, произнесла побледневшая миссис Агата, — то я безмерно благодарна вам, господа, за то, что вы вовремя остановили меня и не позволили моему воображению опустошить Англию. Боже, теперь я, кажется, знаю, куда подевалась эта ужасная соседская овчарка…
— По всей вероятности, Грааль служит связующим звеном между воображаемым и реальным миром, — заметил Холмс. — Именно поэтому в его присутствии творились чудеса, о которых упоминают христианские предания.
— Но в таком случае он опаснее, чем любое человеческое оружие, — миссис Агата беспомощно поглядела на меня и перевела глаза на чашу. — Страшно даже предположить, какая кровавая охота начнется, если о нем узнают!
— Меня тоже весьма заботит это соображение, сударыня. — Холмс закусил губу и начал прохаживаться по комнате.
Воцарилось долгое молчание. Я лихорадочно думал, как лучше поступить с реликвией. Мысль о передаче чаши в руки церковников была отброшена сразу: владычество церкви в этом случае станет поистине беспредельным, но ни к чему хорошему не приведет. Таких чистых духом людей, как во времена Артура, сейчас найти почти невозможно, и уж точно они не числятся среди власть предержащих. Спрятать где-нибудь в безлюдном месте? Все равно когда-нибудь найдут — как мы сейчас. Уничтожить? Все-таки святыня. Да и не уверен, что это удастся сделать.
Грааль стоял на столе, тусклый и неприметный. Жаба оставила попытки выбраться из чаши и теперь сидела спокойно, раздувая серое горло.
Миледи Агата медленно подняла голову и прищурилась.
— А как по-вашему, сэр, — обратилась она к Холмсу, — может ли сила, заключенная в Граале, воздействовать на сам Грааль?
Мой друг остановился как вкопанный и радостно ухмыльнулся.
— Действуйте, сударыня. По крайней мере, стоит попробовать.
Хозяйка сняла крышку со стоящего на столе кувшина с водой, окунула в него руку и застыла в неподвижности. Почти сразу же чаша стала прозрачной, затем ее контуры потекли, задрожали и растворились в воздухе. Жаба звучно шлепнулась на стол и негодующе хрюкнула.
— Теперь я точно знаю, что произойдет с Граалем, — загадочно улыбнулась миледи Агата, снимая животное со стола. — Больше его никогда не коснется рука недостойного человека. Хотя нет, на некоторое время он…
Писательница осеклась на полуслове и задумалась.
— И о ком же будет ваше новое произведение? — с выражением полнейшей невинности спросил Холмс.
Женщина строго взглянула на него, но в глазах ее плясали черти.
— Таким догадливым быть неприлично, сэр, — объявила она назидательным тоном. — Впрочем, в благодарность за оказанную услугу я, так и быть, признаюсь: о моем коллеге Генри Джонсе из колледжа Барнетт в Нью-Йорке. Я познакомилась с ним на раскопках в Мексике. Очень непоседливый молодой человек, постоянно влезает в разные истории. Но обаяния — хоть отбавляй.
