Лоуренс тут же распорядился достать яйцо из ящика и поднять на палубу. На пару скрепленных вместе рундуков положили подушку из набитой соломой парусины, а сверху водрузили яйцо. Мистер Рэбсон, оружейник, принес сбрую, сшитую из кожаных ремней с многочисленными пряжками: он слабо разбирался в драконьих пропорциях, и точности от него требовать не приходилось. Оружейник стал в стороне, а Карвер — прямо перед яйцом. Лоуренс приказал матросам не толпиться вокруг, и они наблюдали за происходящим с вант или с крыши кормовой рубки.
Тепло и свет ясного дня, вероятно, оказали свое действие на детеныша, и по скорлупе сразу же побежали новые трещины. Наверху ерзали и перешептывались. Лоуренс решил не замечать этого и не стал пресекать сдавленных ахов, когда из разлома высунулось когтистое крылышко.
Вслед за этим скорлупа развалилась надвое, точно ее обитатель вышел из терпения. Маленький дракон энергично отряхивался на подушке среди осколков. Еще не обсохший от слизи, он блестел на солнце, черный от носа до хвоста. У команды вырвался дружный вздох, когда он раскрыл словно веер свои крылья с шестью перепонками; по их нижнему краю тянулась кайма из серых и темно-синих овалов.
Это и на Лоуренса произвело впечатление. Он никогда еще не видел, как дракон рождается из яйца, хотя присутствовал при нескольких воздушных атаках с участием взрослых особей. В породах он тоже не разбирался, но детеныш явно относился к одной из редких. Черного дракона капитан не встречал ни на своей, ни на чужой стороне, а этот, кроме того, был необычайно велик, так что действовать следовало еще быстрее.
— Мистер Карвер, прошу вас, — сказал капитан. Карвер, очень бледный, шагнул вперед и протянул к дракону заметно дрожащую руку.
— Хороший дракоша. — Это прозвучало у него с вопросительной интонацией. — Славный.
Дракончик, не обращая на него никакого внимания, обирал с себя прилипшие куски скорлупы. Величиной он не превышал большую собаку, но когти, по пяти на каждой лапе, были длиной в целый дюйм. Карвер, нервно поглядывая на них, безмолвно замер на месте. Дракон продолжал его игнорировать. Мичман с мольбой во взгляде оглянулся на Лоуренса и мистера Поллита.
— Может, еще раз к нему обратиться? — неуверенно произнес доктор.
— Повторите, мистер Карвер, — сказал капитан.
Мичман повернулся назад, но тут дракон соскочил с подушки на палубу. Карвер устремился за ним, не успев опустить вытянутую руку, с почти комическим удивлением на лице. Другие офицеры, в волнении подошедшие совсем близко, мигом отступили назад.
— По местам стоять, — скомандовал Лоуренс. — Перекройте трюм, мистер Райли. — Тот, кивнув, встал перед люком, чтобы не дать дракону ускользнуть вниз.
Дракончик, однако, решил исследовать палубу и двинулся по ней, трогая раздвоенным язычком все, что ему попадалось, и разглядывая предметы умными, любознательными глазами. Все попытки Карвера заговорить с ним он по-прежнему оставлял без внимания и прочими офицерами тоже не интересовался. Он, правда, вставал иногда перед кем-нибудь на задние лапы и заглядывал в лицо, но то же самое он проделывал со шкивами, а висячие песочные часы даже пощупал.
У Лоуренса упало сердце. Никто не мог его упрекнуть за то, что дракон не послушался неопытного укротителя, но оставлять редкого, взятого в скорлупе зверя неприрученным было обидно. Они руководствовались обрывками знаний, выдержками из книг Поллита, неточными воспоминаниями самого доктора о детеныше, которого тот имел случай наблюдать. Лоуренс боялся, что они упустили нечто первостепенно важное. Не странно ли, что дракон наделен умением говорить с самого момента рождения? В книгах ни словом не упоминалось о приемах, которыми его можно вызвать на разговор, но если ничего не получится, виноват будет Лоуренс, капитан.
Офицеры и матросы, чувствуя, что момент уходит, начали тихо переговариваться. Вскоре придется отказаться от приручения и подумать, как запереть зверя, чтобы тот не улетел сразу после кормежки. Дракон, продолжая свой обход, присел и вопросительно посмотрел на Лоуренса. Капитан ответил ему откровенно горестным и растерянным взглядом.
Дракон поморгал синими, с узкими прорезями зрачков глазами и спросил:
— Ты почему такой хмурый?
На палубе воцарилась глубокая тишина. Карвер, получивший отсрочку, замер с открытым ртом, испуганно глядя на капитана — но миг спустя собрал все свое мужество, чтобы еще раз воззвать к дракону.
Лоуренс, посмотрев на обоих, глубоко вздохнул и сказал:
— Прости, я не хотел показаться таким. Меня зовут Уилл Лоуренс, а тебя?
Никакая дисциплина не могла бы сдержать прокатившегося по палубе изумленного ропота. Дракончик, однако, этого не заметил: он задумался над капитанским вопросом и с недовольным видом ответил:
— Меня никак не зовут.
Лоуренс, внимательно проштудировавший книги Поллита, тут же задал следующий по протоколу вопрос:
— Могу я дать тебе имя?
Дракон — он, видимо, был самец, поскольку говорил мужским голосом — подумал еще немного, зачем-то почесал себе спину и сказал:
— Будь так любезен.
Лоуренс оказался в тупике. Он ничего не обдумывал заранее — лишь собирался сделать все от него зависящее, чтобы приручение состоялось. Какие имена обычно дают драконам? По прошествии жуткого панического мгновения он вспомнил благородный дредноут, при спуске которого однажды присутствовал, и выпалил:
— Отчаянный. — Тот корабль тоже двигался красиво и плавно.
Лоуренс мысленно выругал себя за то, что так плохо подготовился. Теперь сетовать поздно: слово сказано. По крайней мере это почетное имя. Кому, как не офицеру морского флота, пристало назвать так… Тут Лоуренс остановился в своих размышлениях и с растущим ужасом уставился на дракона. Он больше не морской офицер. Он перестанет им быть, как только дракон примет сбрую из его рук.
— Отчаянный? — повторил дракон, явно не догадываясь о чувствах человека, давшего ему имя. — Да. Мое имя — Отчаянный. — Он кивнул (из-за длинной шеи это получилось у него очень забавно) и заявил: — Я хочу есть.
Новорожденный дракон улетает сразу после кормления; лишь добровольно надетая упряжь делает его в какой-то степени управляемым и пригодным для боя. Рэбсон, ошарашенный, прирос к месту — пришлось его подзывать. Вспотевшими руками оружейник подал капитану скользящую в пальцах упряжь. Лоуренс, держа ее крепко и не забыв назвать дракона по имени, произнес:
— Ты позволишь, Отчаянный, надень это на тебя? Тогда мы сможем привязать тебя здесь, на палубе, и дадим тебе поесть.
