— Не до чайку сейчас! — перебил Серапионыч. И это казалось еще более странным — доктор слыл изрядным любителем сего древнего напитка.
— Ну, тогда рассказывайте, что стряслось, — предложил Дубов. — Неужели из вашего заведения сбежал пациент?
— Вам бы все шуточки, — обиженно протянул доктор. — А я только что побывал у того человека!
— У какого человека?
— А вы забыли? Которому адресовано послание на дискете!
— Это только ваше предположение, — уточнил детектив. — Кстати, кто он такой? Вы вчера не назвали даже его имени.
— Разве? Профессор Степан Степаныч Петрищев, видный специалист в области антропологии, почетный член ряда зарубежных академий и прочая и прочая. Но по его облику и образу жизни этого никак не скажешь. И вот это-то самое странное! — чуть не выкрикнул доктор. — Ясное дело, ему есть что скрывать. И потому мои предположения о его связях с мафией — не пустые фантазии!..
— Погодите-погодите, — с трудом остановил Василий расходившегося Серапионыча, — давайте по порядку. Что вам показалось странным в этом профессоре Петрищеве?
— В прошлом профессор заведовал Кислоярским филиалом Московского института антропологии, или как он там назывался. А после того как мы отделились от Москвы, филиал передали на баланс Кислоярского музея. То есть вообще-то его хотели просто прикрыть, но сохранили из уважения к заслугам и мировому имени профессора Петрищева. Тем более что он там, как я слышал, работает задарма, не получая зарплаты. И ради чего? — вновь оживился доктор. — Из одной любви к науке? Как бы не так — чтобы проворачивать свои аферы!
— Постойте, Владлен Серапионыч, — опять перебил доктора детектив, — ваши предположения обсудим после. А пока что будьте добры излагайте факты. Расскажите, где расположен ваш подозрительный филиал. Я о таком, признаться, даже и не слыхивал.
— И немудрено, — радостно подхватил Серапионыч. — Собственно, филиал — это громко сказано. А на самом деле — небольшой флигелек на Хлебной улице.
— Странно, — покачал головой Дубов. — Я довольно часто прохожу по Хлебной, но никаких флигельков не замечал.
— Он в глубине двора, — пояснил доктор. — На первом этаже собственно филиал, а на втором, больше похожем на чердак, сам профессор и живет. Иногда, случается, по неделе оттуда не выходит!
— Откуда вы об этом узнали?
— Да от дворничихи, она у меня когда-то лечилась. Нет, не по месту службы, конечно, а в частном порядке. Жаловалась еще, что двор всегда был тихий и спокойный, а на днях какие-то пьянчуги завелись — целыми днями пьют вино да песни горланят…
— А у самого профессора вы побывали? — рассказ доктора понемногу становился Василию все более занятным.
— Побывал, — вздохнул Серапионыч. — И поначалу профессор Петрищев меня встретил даже весьма гостеприимно — все ж, как-никак, коллеги по науке… Но едва я завел речь о дискете, то он сразу как бы ушел в себя и заявил, что ничего не знает и что к нему это никакого отношения не имеет.
— А распечатку вы ему показывали?
— Я оставил Петрищеву ксерокопию, но он ее не глядя скомкал и кинул в корзину.
— Только скомкал или еще и порвал? — попросил уточнить Дубов.
— То-то что не порвал! — азартно подхватил Серапионыч. — Я сразу увидел, что что-то тут все-таки нечисто.
— Позвольте с вами не согласиться, Владлен Серапионыч, — подумав, ответил детектив. — Вы сами говорили, что профессор Петрищев живет уединенно, занят своими ископаемыми костями, а тут заявляетесь вы и с порога заводитесь насчет каких-то дискет и мертвых мафиози. Ясно, что такие разговоры вызвали у него, если можно так выразиться, реакцию отторжения.
— Вы мне не верите, — слегка обиделся доктор, — а я вам точно говорю — дело темное. — Серапионыч конспиративно понизил голос: — Вы, Василий Николаич, конечно, будете смеяться, но я понял, в чем дело. Тут орудует не просто мафия, а нечто большее. Они убивают людей, трупы пускают на колбасу, а кости держат у Петрищева под видом ископаемых останков! А тетя, о которой упоминается в послании — содержательница ихнего главного притона.
Дубов едва сдержал улыбку:
— Похоже, доктор, вы начитались статей небезызвестного господина Ибикусова в «желтой прессе» и в запале говорите такое, во что и сами не верите. Ваши гипотезы лежат где-то, извините, уже в области фантастики, и даже не научной. Если бы все обстояло так, как вы говорите, то преступники прятали бы свои жертвы не у профессора Петрищева в его игрушечном филиале, а, например, у вас. Ведь это вы же имеете честь заведовать Кислоярским моргом, не так ли? В общем, если в этом деле и впрямь что-то нечисто, чего я отнюдь не исключаю, то к вашим «байкам из филиала» это не имеет ни малейшего отношения.
— А почему бы вам самому не побывать у профессора и не выяснить, в чем дело? — неожиданно предложил Серапионыч.
— Что ж, это можно, — столь же неожиданно согласился Дубов. — Сейчас я как раз ничем особенно не занят, так что съезжу проветрюсь.
— Вы на «Москвиче»? — обрадовался доктор. — Заодно и меня до работы подбросите…
Тут зазвонил телефон. Василий нехотя поднял трубку:
— Сыскная контора Дубова. А, это опять ты? Извини, сейчас не смогу — ухожу. Если не очень срочное, то перезвони вечером… Это мой тайный агент, — пояснил детектив доктору, положив трубку. — А что вы думаете, в нашем деле без осведомителей не обойтись. Наверно, опять с какими-то пустяками. Ну ладно, поедемте.
Василий аккуратно запер контору, и они с доктором по мраморной лестнице спустились на улицу, где стоял синий «Москвич» — верный Росинант частного детектива. Правда, среди «Мерседесов» и «Линкольнов», принадлежащих прочим обитателям Бизнес-центра, он гляделся более чем скромно, но Василий Николаевич ни за что не променял бы его ни на какую самую шикарную иномарку.
Поскольку Кислоярск был городом не слишком большим, то уже минут через пятнадцать, оставив автомобиль на краю Хлебной улицы, Дубов пересекал обширный двор десятого дома, где за тронутыми осенью тополями проглядывался двухэтажный особняк, который Серапионыч именовал флигельком. Во дворе было довольно пустынно, если не считать дворничихи, подметавшей дорожку вдоль дома, да двух помятого вида субъектов, сидевших на скамеечке под тополями. Между ними на газете стояла початая бутылка дешевого вина и скромная закуска. Завидев приближающегося Василия, один из них, в мятом пиджаке и сдвинутой набекрень мятой шляпе, завел неприятным козлиным голосом:
— Шумел камыш, деревья гнулись…
Второй, в рваной куртке и криво надвинутой на брови кепке, вдохновенно подхватил:
