В отличие от большинства посетителей, этот не нервничает. Взгляд уверенный, жёсткий, стремительная спортивная походка, дорогой костюм, галстук.
— Здравствуйте, доктор.
— Я не доктор.
— Виноват, привычка. Вы позволите?
— Садитесь. Слушаю вас.
Визитёр усаживается в кресло, протягивает мне белый картонный прямоугольник. Визитная карточка. Золотое тиснение, витиеватая, красным по белому, надпись. Вчитываюсь: Смоленский Виктор Глебович, предприниматель. Номера телефонов, факс. И всё.
Что ж, имя знакомое, примелькавшееся в новостях и на газетных страницах, объяснять, что значит «предприниматель», не требуется. Владелец банков, заводов, телеканалов, известный меценат и благотворитель, таких ещё называют олигархами.
— Узнали? Предвосхищая возможный вопрос: охрана осталась внизу. Я могу приступить к делу?
— Приступайте.
— Хорошо, я буду краток. Моя жена больна, её смотрели лучшие специалисты и признали неизлечимой. Болезнь прогрессирует, быстро, очень быстро, с каждым днём ей всё хуже. Она уже перестала узнавать людей, забыла моё имя и имена детей. Иногда не может вспомнить своё. У неё болезнь Альцхеймера, доктор.
— Я не доктор.
— Знаю. Я предлагаю вам им стать. Деньги — любые. Столько, сколько выговорит ваш рот.
— Вы знаете наши правила?
— Разумеется. Изучил их досконально. Вампир имеет право и так далее. Для меня не существует правил, но я согласен с вашими. Вы избавляете мою жену от напасти. Я плачу любую цену. Вы можете пренебречь моралью и этикой. Я обеспечу вас до конца жизни, так, как вашему братству и не снилось. Всё, что захотите. Любое желание, любой каприз. Без исключения.
— Сожалею, — говорю я. — Вы не найдёте никого, кто бы согласился на сделку. Ни один брат, ни одна сестра не пойдёт на это. От болезни Альцхеймера не избавиться, забравший её обречён на то, что сейчас происходит с вашей женой. Извините.
Он молчит, долго, потом говорит:
— Я слыхал, вампиры высшей ступени способны на многое.
— Так и есть. Вы можете обратиться к наставнику. Его зовут брат Эрнст. Если хотите, я свяжусь с ним и, думаю, он примет вас. Но дела это не решит. Ни он, ни кто-либо иной из братства не пойдёт на такую жертву. Для этого надо быть сумасшедшим.
— Что ж, — визитёр встаёт. — Спасибо. Никто не пойдёт, говорите? Я мог бы поспорить с вами, но принципиально не заключаю пари, которые не могу проиграть. Свяжите меня с братом Эрнстом, скажите ему, что я хочу увидеться с ним завтра. До свидания.
— Меня зовут Сергей.
Впервые за последнее время меня не назвали доктором. Мужик в возрасте, основательный, плечистый, держится уверенно, строго.
— Проходите, садитесь. Я — брат Арчибальд.
— А вам не противно носить такое имя?
Хорошенькое начало. Что ж, тон задан не мной.
— Не ваше дело, — отвечаю я грубостью на грубость.
— Как знать. Значит, так, — посетитель усмехается, — Арчибальд. Я предлагаю вам сделку. Бесплатно, вам она не будет стоить ничего.
Такой наглости в этих стенах мне ещё слышать не приходилось.
— До свидания, Сергей, — говорю я. — Дверь прямо за вашей спиной.
— Сначала вы меня выслушаете. Заключить сделку в ваших же интересах. Хорошо, пускай в обоюдных.
— Вот как? — я ловлю себя на том, что заинтригован. — Что ж, говорите.
— Около двадцати лет назад один из ваших кое-что забрал у меня. Тогда я этого не понял, но позже, проанализировав, пришёл к выводу, что было похищение. Однозначное.
— Конкретней, пожалуйста. Кто и что забрал и чего вы хотите?
— Конкретней так конкретней. Я военный, потомственный. Работал тогда в аналитическом отделе при одной государственной организации. Какой именно, вам ни к чему. Был в звании капитана и подавал немалые надежды. Меня ждала быстрая и удачная карьера. До тех пор, пока в один прекрасный день я внезапно не обнаружил, что аналитические способности исчезли. Пропали как не бывало. Я перестал разбираться в предмете, который знал как свои пять.
— И что же?
— В то время вокруг меня увивался один малый. Льстил, поддакивал, не упускал случая помозолить глаза. А потом он пропал, и я потерял его из виду на долгие годы. Нечего говорить, что карьера пошла прахом, с работы меня выперли, надежды и жизненные планы рухнули. Так вот, я много и безуспешно думал над тем, что случилось. Но ни к чему не пришёл. До тех пор, пока случайно не столкнулся с тем малым. Я навёл о нём справки. И выяснил, что этот тип возглавляет местное отделение вашей поганой секты. Называя себя «брат Эрнст».
— Вы полагаете нас сектантами?
— А кем ещё. Секта воров и бездельников. Но неважно, вы можете называть себя как угодно. А важно то, что я ненавижу вас. Всех, а особенно ту сволочь, воспользовавшуюся моим умом и талантом, чтобы вами, баранами, править. А вы, стадо, даже не понимаете, что он использует вас. Мне иногда становится противно от того, что я ненавижу такую мелкую дрянь.
— Вы не одиноки, — говорю я насмешливо. — Нас ненавидит каждый второй, если не каждый первый. Им всем противно, что мы есть. Не суть. Вам знакомы наши правила?
— Клал я на них. Вампир, видите ли, вне морали и этики. И украсть принадлежащее другому в порядке вещей. Знаете что, как вас там, Арчибальд. Я ненавижу вас так, что это мешает мне жить. Поедает меня изнутри и грызёт по ночам, превратившись в навязчивую идею.
— Обратитесь к врачу.
— Обращался. Даже пробовал лечиться от этого. В общем, так, Арчибальд. Вы забираете мою ненависть, делайте с ней, что хотите. Я в ответ отказываюсь от попытки сквитаться с этой сволочью Эрнстом. Устроит?
Я улыбаюсь. Ничего более нелепого я не слыхал. С минуту мы молчим.
— Неужели вы думаете, что ваша угроза хоть что-нибудь стоит? — прерываю я паузу. — Между вами и братом Эрнстом — пропасть. Вам никогда её не перешагнуть.
— Вы — глупец, — коротко говорит он. — Недоумок. Пропасть не перешагивают, через неё перелетает пуля. Я — стрелок, снайпер. Любые виды стрельбы, из любого оружия и любого положения. Я не прикончил эту мразь лишь потому, что не хотел угодить в тюрягу за такую сволочь. Однако более терпеть я не намерен, попросту смертельно устал от всего этого. Неважно. Я сказал, вы услышали. Что, не желаете выручить своего дружка?
— Убирайтесь отсюда.
— Что ж, — он встаёт. — Вот телефон. Надумаете, позвоните. И ради своего же упырька — не мешкайте.
Телефонный звонок раздаётся под утро. Я не сразу понимаю, что звонят из больницы. А когда, наконец, понимаю, лихорадочно натягиваю на себя одежду, выскакиваю из дома и мчусь туда.
— Она ничего не помнит, — говорит врач. — Вообще. Болезнь Альцхеймера, последняя стадия. Наступила, видимо, скоропостижно, очень редкий случай, считай, единичный. У неё нашли письмо, адресованное вам. Оно запечатано, но на конверте ваше имя и номер телефона. Письмо вот. Хотите увидеть больную?
