Ознакомительная версия.
Снижаясь, корабль всё громче пыхтел, из бортов выдыхая струи пара, гудел и стучал заполошно, словно мельница, чьи крылья вертит буря.
Ужас охватил гопаларцев. По дороге и по полям народ бросился ко граду. Медведи вырвались у поводырей и бежали с зычным рёвом, опрокидывая встречных. Оружия ни у кого не было, суверы давно не воевали между собой, а о вторжениях с моря говорили самые ветхие летописи.
Перед лицом угрозы, быть может нечеловеческой, вновь первенство обрели гопаланы. Все трое, в белых одеяниях, с развеваемыми ветром бородами и волосами, остались стоять, наблюдая за кораблём. К священникам, дабы не потерять достоинство, присоединились Ратхай и Питар; затем подтянулись прочие вечевые старцы и главы ремесленных братств. Кое-кто надеялся на свои кулаки да на засапожный нож, прочие верили в духовную силу гопаланов.
Летун тем временем снизился, описывая сужающиеся круги (дым рисовал в воздухе лохматую спираль), — и, наконец, помчался по наклонной прямой к пашне. Коснувшись её, некоторое время катился на своих колёсах; тяжело, с громыханием, подпрыгивал на бороздах. Наконец, застопорил возле дороги, почти напротив ожидавших его знатных градчан. Из-под кормы обильно потёк белый пар, заклубился, окутывая судно. Теперь видно стало, что круги образованы бешеным вращением гнутых пластин на оси, и вращение это замедлялось.
С неким, почти смешным куриным кудахтаньем пластины остановились. Стихли гудение и стук. Со скрежетом и лязгом отвалилась от борта дверь, и вниз поползла железная лестница.
Тьма едва отступила от Альдланда и его бессонной столицы, когда в недрах Дома Всевидящих Глаз застрочила машина связи, на бумажном выползающем листе печатая паучьи знаки.
Панель машины моргала сотнями огней, в круглых рамах дрожали стрелки датчиков. Сидя за столом, в фокусе дуговидной панели, дежурный министер-связист вынимал лист из печатающего устройства, пока ряды знаков не оборвались. Тогда лист был положен в упругий, негнущийся конверт с эмблемой Шести.
Покончив с этим, дежурный встал. В свете квадратных плафонов сверкнули серебряные нашивки на свинцово-сером кителе. Достав ключ, прикреплённый на цепочке к поясу, министер отпер ящик стола, вынул оттуда печать с иероглифом заклятия и шлёпнул её на конверт. Оттиск сначала полыхнул воспалённым светом, затем почернел. Теперь любой посторонний, пытаясь вскрыть или разорвать конверт, мгновенно потеряет сознание.
Затем печать спрятали, ящик заперли, а ключ вернули под китель. Сунув конверт во внутренний карман и надев серую каскетку с кокардой, связист вышел из аппаратной.
По соседству, в классной комнате, напарник обучал совсем юного стажёра заклинаниям для меняющихся текстов. Особо секретные сообщения приходили в виде совершенно пустых рассказов о природе и погоде либо даже полной бессмыслицы; тогда лишь определённые, сказанные вслух фразы могли спугнуть охранную ларву. Тем самым снималось искажение и делался ясен подлинный смысл написанного.
Привычным вторым зрением министер увидел нечто мохнатое, с ежа величиной; торчком поставив шерсть и выпучив водянистые глаза, оно сидело на столе, на отпечатанной странице. Но вот напарник окончил говорить нараспев, сделал жест изгнания — и тварь, послушно скакнув в сторону, растаяла посреди прыжка. Ещё один текст был свободен от охраны. Однако, призванная другими словами и обратным движением руки учителя, ларва вернулась. Стажёр послушно и неуклюже пытался повторить заклинание. Увидев дежурного, он вскочил, щёлкнул каблуками и вытянулся.
Попросив напарника занять его место возле машины связи, министер покинул комнату. Высокие подкованные сапоги гулко протопали по коридору. Словесной формулой, неведомой посторонним, молодой человек вызвал лифт и спустился вниз, к выходу.
Полумехи у раздвижных дверей, также одетые в форму, с одинаковыми лицами цвета рыбьего брюха и огнебойными трубками в руках, не мигая воззрились на идущего и сделали шаг вперёд — перехватывать. Но он заклял живых мертвецов, и те отступили.
Молодому связисту такие церемонии не были в тягость, а, наоборот, нравились. Как и большинство учеников, стажёров, министеров, живших надеждой стать магусами, — он пребывал в ощущении неизменной полноты жизни, непреходящей радости.
Не колеблясь, верить в Истинное Царство и в правящего им Неназываемого; не сомневаться в своей способности управлять живущими там ларвами и демонами; беспрекословно подчиняться более продвинутым — таковы были основные правила идущих по ступеням Постижения и Власти. Кто эти правила искренне, не из боязни, соблюдал, тот в Альдланде не ведал горя. Даже сны его были блаженны, исполнены сцен владения обоими Царствами: во сне будущие магусы предавались острым наслаждениям или творили изысканную расправу над непокорными, что, впрочем, и было одним из основных блаженств.
Собственно говоря, иных среди тех, кто был отобран магусами среди альдских детей и взят на обучение, — иных и не нашлось бы. Если кто, попав в сообщество обучаемых, со временем начинал лениться, отлынивать, — конец приходил скорый и неотвратимый. Причём недостойных никто не наказывал лично: само магическое поле, пронизывавшее учебные центры, выбраковывало их, возвращая в ряды профанов.
За годы учёбы связист, как и большинство его сотоварищей, ни разу не был предупреждён (наказаний не существовало, только пара предупреждений — и мгновенный переход в низшую касту); ни разу не вызвал недовольства наставников. Счастливые люди наставляли счастливых, и счастье их заключалось в отсутствии выбора. Выбор делался изначально — лучший из возможных!
То, что для прочих было непокорной внешней реальностью, судьбой, — с точки зрения посвящённых, составляло лишь иллюзию, Мнимое Царство, легко изменяемое волей, заклинанием, жестом. И состояние могущества сохранялось, да что там — делалось более полным даже после физической смерти магуса, под землёй, вблизи от Неименуемого…
Дом Всевидящих Глаз, где помощники магусов, министеры, принимали вести от находящихся вдали посланцев Шестерых, стоял в тылу прямоугольного двора. Ограды не было, подходы охраняла магическая защита. Задняя стена Дома выходила на канал, обрываясь в безжизненную смоляную воду. Канала также не опасались. Однажды связист видел, как на другом берегу парни, пьяные веселящим газом, столкнули своего товарища с парапета. Его отбросило назад, и юнец рухнул без дыхания. Друзья же, словно ничего не заметив, с криками пошли в обнимку дальше. Так воплотились сразу два принципа жизни альдов. Можно быть свободным до тех пор, пока не перейдёшь один из установленных пределов; но уж если перешёл — исчезаешь для всех, о тебе забывают даже ближайшие родственники. Впрочем, будучи очень старательным, а стало быть, и посвящённым во многое, молодой человек знал дальнейшую судьбу исчезнувших. Их сущности, провалившись в Истинное Царство, становились ларвами и искупали свою вину службой магусам; тела же поступали на изготовление полумехов.
Ознакомительная версия.
