— Наш бог мертв, Назар… Наш бог мертв…
Шум крови в ушах, темные плиты под ногами — и желтая куртка чернокнижника впереди, то и дело пропадающая за углами домов.
Луна, несущаяся по небу не отставая, и два ножа в руках. Один свой, второй кого-то из младших хранителей. Не важно! Лишь бы догнать… Здесь, у самого храма, никакая сила не спасет его от ножей и божьего правосудия!
Куртка опять пропала за углом дома, но это не страшно. Он бежит к центру. К храму. Поворот дома…
На миг Назар остановился. Вот и площадь. Совершенно пустая. Все дома вокруг площади — без единого огонька. Будто там и не живет никто. Будто все вымерли.
Не вымерли, конечно. И не спят. Затаились по щелям, не решаясь помещать тому, кто в храме…
Золотой шпиль храма — молочный в лунном свете. Угловатая арка, под ней высокие двери — такие знакомые…
А в высоких узких окнах отблески света. Чернокнижники там. Этот щенок — и еще один. Тот, который обхитрил их всех.
И если они там — значит, магистр прав. Если они — там, то бог…
Нет, нет!
Главное — верить.
Назар бросился через площадь к храму.
Двери закрыты, но не заперты. Внутри просто нет запора. Это единственное здание в городе, вход в которое никогда не запирается.
Назар крепче сжал ножи. В три легких шага, разбегаясь, скользнул к двери и бросился вперед — нырнул в дверь, как в воду. Будь что будет…
Бог поможет. Должен помочь!
Костяшки кулаков врезались в дверь, отбросили створки вправо и влево… Сам уже сжался, делал кувырок.
Все вокруг закружилось. Мелькнула привычная белизна стен, перед глазами летит пол, приоткрытая дверь, потолок… Сжаться еще сильнее — и, едва ноги коснулись пола, в сторону. Перекатиться — и вот теперь рывок! К двум фигурам, склонившимся над алтарем…
Бывшим алтарем. Уже успели надругаться над ним! Идеально гладкий камень — на него дышать нельзя, не то что прикасаться! — теперь изменился. Два черных следа ладоней. Ладоней этих неверных…
Ноги несут вперед, до тварей уже рукой подать — лишь мелькают их удивленные лица, раскрытые рты…
И рывок сзади.
Такой мощный, что левое колено чуть не вылетело из сустава. И тут же за правую ногу. Обе ноги — как угодили в капканы, намертво привинченные к камню.
Пол вздыбился навстречу. Костяшки кулаков, сжимающих ножи, встретили его — но это каменные плиты, а не податливые створки двери.
На какой-то миг в мире не осталось ничего, кроме боли. И еще звук, похожий на звон бокалов…
Боль чуть схлынула, освободив в голове место для мыслей, и… ножи! Ножей в руках больше нет. Вылетели от удара. Звон он их удара от камень медленно умирает под высоким куполом.
И до них никак не дотянуться. Ноги неподвижны, словно не свои. Пол, привычный черный пол обхватил ноги густой смолой! Поймал как муху.
Неужели Анунамэ покинул это место и верных слуг своих?.. А может быть, он и правда… Может быть, бог уже…
Нет, нет, нет!
Это просто чернокнижники успели прошипеть свои заклинания!
Ножи потерял, но… Разве ножи — главное оружие хранителя? Есть то, что у тебя невозможно отнять никакими черными заклятьями!
— Быстрый, — усмехнулся парень. В глазах уже никакого страха, лишь издевка. — Но нанороботы все равно быстрее, а?
Назара передернуло. Нельзя! Нельзя слушать их черные заклинания! Пусть убьют, но хотя бы душа останется при тебе!
Назар попытался закрыть уши руками, отгородиться от их заклинаний — но руки не слушались. Пол держал и их так же крепко, как ноги.
— Не дергайся, все равно не отпустит, пока мы отсюда не уберемся. Мы малость покопались в вашей базе данных, и теперь ты никакой не помощник шерифа, и не можешь никого уби…
— Не отвлекайся! — одернул его второй, старый. — Смотри. Вот список несовершеннолетних детей. Вот это поле… Вот так… Теперь так… А сюда вводишь мой номер. Теперь, пока они не вырастут, я являюсь их опекуном. Могу распоряжаться их голосами, когда возникают спорные желания, и машина начинает вырабатывать компромиссное решение…
Назар сжал зубы. Нельзя слушать! Нельзя, нельзя, нельзя!!!
Но голоса пробивались.
— … не только в этой, но и в общей машине?
— Да, и в общеевропейском терминале тоже. Ради этого их голоса и нужны. От их местной машины что толку? Все равно не добиться ничего, кроме стандартных мелочей вроде…
Нельзя, нельзя слушать!
Назар потряс головой, закусил губу — до крови, до мяса, до боли, которая стала красной стеной между ним и миром…
Если что и может еще спасти, то только молитва. И Назар зашептал про себя священные слова. Са рефюлу ре-ад тхе, фол-ла винг легала гре-эм энт…
Стараясь не слышать обрывков черных заклятий, что творили чернокнижники, но все равно…
— …а почему у их машины такой странный идентификатор?
— Наверно, сбой был, машина перезагружалась… Очистились все формы, вот и получилось то имя, которое должно подсказывать, что ввести.
— А если им поменять идентификатор на что-то еще? Они что тогда, с голоду тут подохнут?
— Трудно сказать… С этим лучше не экспериментировать, Томми. Ты ничего не трогал в настройках системы?
Нельзя, нельзя это слушать, хоть и ничего непонятно в обрывках этих черных заклинаний! Назар крепче зажмурил глаза, весь уйдя в молитву. Юсэ-оф тхе…
— Да нет… Просто забавно… Они же как богу поклоняются этому any name…
Назар дернулся, как от удара.
— Не смей глумиться над тайным именем бога, ты, погань!
Мальчишка улыбнулся:
— Это не бог, господин дикарь. Это всего лишь…
— Хватит, Томми. Не издевайся. Видишь же, что он варвар, виндоусов не помнящий. Пойдем отсюда. Оставь их, с их дефолтным идентификатором…
— И Билли Гейтс им судья, поводырь и флагман? — с ехидцей отозвался мальчишка. Пожал плечами. — Ладно, если ничего сложнее они выговорить не могут, пусть будет этот any namе…
— Не смей поганить имя бога, ты, чертово отродье! Сдохни, тварь! Сдохни!!! — Назар рвался из каменных объятий так, что хрустели суставы.
Смех…
В ответ лишь смех этого мальчишки. Звонкий. Наглый. Издевательский.
Назар выл, рвался — но каменные языки пола не отпускали.
— Эх, Томми, Томми… Когда-нибудь ты поймешь, что вся соль именно в том, что имя-то самое верное… Такова участь людей любого бога…
— Кстати, у них тут подземка проходит. И одна капсула есть. Прямо специально для нас. А?..
— Я же говорил тебе не копаться без меня в их файлах! Если ты чего-то…
— Ну я совсем немножко…
— Угу… Немножко… Знаю я тебя!
— Ну, совсем чуть-чуть… Честно-честно… — голосок прогибается, как парус под ветром звонкого смеха.
