Убежище строилось в большой спешке. Гений не отдавал приказ о начале его возведения, даже тогда, когда вражеские танки, прорвав Румсский Вал, вырвались на равнины Восточной Силесии, и почти не встречая сопротивления, помчались к столице. Их удалось остановить ценой огромных жертв, бросив под гусеницы бригады Народной Гвардии. Четырнадцатилетние мальчишки и старики, смогли то, что не сумели сделать разбегающиеся кадровые части, совершив очередное бесполезное чудо, отсрочив неизбежное поражение почти на три месяца. И только после того, как армада союзных бомберов, пробившись сквозь ранее неприступный заслон ПВО столицы, почти сравняла с землёй весь центр города, Гений, наконец, выйдя из спячки, отдал соответствующее распоряжение. Бункер рыли день и ночь, все двадцать два часа в сутки, не прекращая работу даже во время бомбёжек, и уложились за восемь недель. Ещё не успел до конца просохнуть бетон, как туда начали торопливо переселяться члены правительства Второй Империи вместе с семьями. Места для всех не хватало, доходило до потасовок, почтенные министры и их не менее почтенные супруги скандалили между собой, словно повздорившие торговцы на Центральном рынке. Герде и младшим детям повезло, их отец — министр пропаганды Кристиан Андерс, третий человек в иерархии имперских чиновников, после Гения и министра обороны, сумел выбить две небольшие комнаты, правда, на разных уровнях.
Комнатка доставшаяся детям, была расположена на нижнем ярусе, рядом с госпиталем, и оказалась совсем крошечной, в ней с трудом помещался небольшой круглый стол да две кровати. Вентиляция почти не работала, сквозь щели в бетоне сочилась ржавая вода, сильно воняло тухлятиной. Войти в неё из коридора, можно было через железную дверь, тяжёлую и толстую, с массивными запорами. Вторая, точно такая же дверь, вела в крошечную каморку размером с чулан — жалкий огрызок недоделанной комнаты. По всей вероятности, строители, начав копать очередное помещение, по какой-то причине, бросили это дело и ушли. Дети использовали каморку в качестве туалета, там стояло ведро со стульчаком и таз с водой для умывания.
Два раза в день к ним заходил солдат из обслуги. Он приносил еду, и забирал грязную посуду, а также выносил ведро с отходами. Впрочем, понятие "день-ночь", под землёй оказалось весьма условным. "Днём" они называли время, когда под потолком загоралась яркая электрическая лампочка, "ночью", время когда лампочка гасла. Выключателя в комнате не было. В коридор им выходить строго-настрого запрещалось, дверь запиралась снаружи, что делало жилище очень похожим на тюремную камеру. Родители появлялись крайне редко, и мало обращали внимания на своих отпрысков. Отец вечно нетрезвый, растрёпанный, с трясущимися руками, как правило, усаживал своего любимчика Франца на колени, равнодушно разглядывал новые рисунки Берты, потом вываливал на стол пригоршню — другую сластей и пошатываясь уходил. Мать, внезапно осознавшая, что жизнь это тлен, ударилась в религиозный экстаз, и теперь, дабы искупить свои многочисленные прегрешения, усмиряла плоть, работая в госпитале. Она появлялась в халате, заляпанном кровью, принося вместо сладостей свежие проповеди, к счастью недолгие, так как работа отнимала все силы: раненных было много и с каждым днём становилось ещё больше. Герда в обоих случаях, демонстративно ложилась на кровать и поворачивалась лицом к стене. Ей было тошно.
А ведь когда-то всё было совсем не так. Девушка ещё помнила то время. Они жили в мансарде под самой крышей старенького доходного дома и солнечные зайчики, каждое утро приходили танцевать на её подушке. Отец, редактор захудалой оппозиционной газетёнки, зарабатывал сущие гроши, и мама, тогда ещё совсем молодая, с утра до ночи, стучала на разбитой пишущей машинке, перепечатывая бесконечные тексты для студентов Технического Института, иногда отвлекаясь на то, чтобы поиграть с крошечной Гердой, возившейся со своими немногочисленными игрушками. Бывали дни, когда они ложились спать голодными, а однажды, судебные приставы, вынесли из комнаты всю мебель после чего, целых два месяца им пришлось спать на полу, укрываясь зимней одеждой.
Потом всё переменилось. Лидер партии Национального Порядка, которого тогда ещё никто не называл Гением, неожиданно для всех стал премьер-министром и регентом при впавшем в маразм императоре. Люди, приведшие его к власти, считали, что заполучили послушную марионетку, проходную пешку, готовую по первому свистку приносить тапочки к ногам хозяев, но просчитались. Новый премьер, сумел буквально за несколько месяцев, сконцентрировать в руках всю верховную власть. Главную роль здесь сыграла "внезапная" смерть монарха. В наступившем хаосе он, словно умелый гроссмейстер, отлично разыгравший партию, после нескольких удачных ходов, принял из рук благодарного народа, титул Гения Нации и торжественно объявил о создании Второй империи. Старая аристократия сопротивлялась, как могла, но крупные промышленники и оружейные магнаты, в предчувствии астрономических прибылей, подняли нового вождя на щит, обеспечив финансовую поддержку. Страна устремилась навстречу благополучному будущему, сытому и стабильному. В этом ей должна была помочь начатая Гением компания по очистке коренной нации от чужеродной крови. Полукровки, или как их называли — "бастарды", объявлялись вне закона, лишались имущества и семьями отправлялись в Исправительные лагеря, где под присмотром чутких и великодушных охранников, тяжёлым трудом, искупали свою вину перед государством. Понятно, что первыми кандидатами в "бастарды", по чистой случайности, оказались политические противники и недружественные олигархи, чьи капиталы, существенно пополнили государственный бюджет. Несколько позже, следом, отправились многие прежние покровители, которые по наивности продолжали считать Гения своей марионеткой.
Отец Герды, дружил с Гением со студенческой скамьи, затем редактировал его газету. Понятное дело, что вождь не забыл своего старого соратника. Сначала он назначил Андерса редактором "Имперского вестника" — главной правительственной газеты, а потом, по прошествии нескольких месяцев — сделал министром пропаганды.
Из крохотной мансарды, где летом жарко, а зимой холодно, семья переехала в огромный загородный дворец, конфискованный у олигарха — "бастарда". Три этажа роскошных комнат, оранжерея, огромный сад, конюшня, целый парк дорогих автомобилей и батальон вышколенных слуг — о чём ещё можно мечтать? Первое время, маленькая Герда объедалась недоступными ранее сластями, а две комнаты (из пяти), принадлежавших ей, личных апартаментов, оказались до потолка завалены дорогостоящими игрушками, на которые раньше она могла только любоваться сквозь витринное стекло. Правда новоявленная принцесса не подозревала о том, что большинство этих игрушек были не куплены в магазине, а конфискованы.
