Односельчане считали молодую внучку Салины странной, замкнутой и гордой. Она не любила говорить об урожае, детях и красивых мужчинах, как все нормальные крестьянки. Риана или молчала, или говорила о каких-то мудреных вещах, тараторя слова, значение которых никто, кроме нее, не знал. У девушки не было подруг, а парни обходили ее стороной. Отец Надлен - единственный, с кем она общалась.
Салина была в отчаянии: внучка отдалялась от людей и замыкалась в себе. Напрасно уговаривала сходить на ярмарку, на какой-либо праздник. Ри торчала дома, уставившись в очередную книгу. И ничего нельзя было поделать.
-Выбрала?- потеряв терпение, спросил отец Надлен сидящую на полу девушку.
-Ага, - довольно кивнула та, протягивая отобранный экземпляр.
-"Условия договора, который подписали проклятые",- прочел название книги старик и нахмурился. - Почему именно эту?
- Интересно, - призналась Ри, поднимаясь с пола.
- Все пытаешься понять, возможно ли для них покаяние?
-Ага! Известно, что покаяние возможно, пока человек жив. Но ведь проклятые живы?
-Вряд ли это можно назвать жизнью, - скривился священник.
-Но ведь тело их не умирало, просто изменилось! Следовательно, они живы? Теоретически? Означает ли это, что они могут покаяться?
-Теоретически,- поддел служитель Вышнего свою ученицу. Они оба любили подобные дискуссии.
-Да, проверить эту теорию на практике не представляется возможным, - заключила Ри, собирая разбросанные по полу книги и ставя их обратно на полку.
Солнечные лучи пробежали по лицу девушки, тени и свет причудливо избороздили ее лицо. Священник помолчал, готовясь к серьезному и болезненному разговору, ради которого он, собственно, и попросил свою ученицу заглянуть на огонек. Книги послужили лишь предлогом. Разговор велся неоднократно и успел осточертеть им обоим. Однако священник был полон решимости поднимать наболевшую тему до тех пор, пока не добьется каких-либо результатов.
-Ко мне приходила твоя бабушка,- начал, наконец, отец Надлен.
-Да ну? - расстроилась Ри. Поняла, к чему клонит учитель, и ее это не обрадовало. - Снова?
-Она беспокоиться. Я тоже.
-Может, хватит уже?- надулась девушка.- Со мной все в порядке, честно-пречестно!
- В порядке? Риана, любовь к книгам - это хорошо, но ты не должна ставить их на первое место!
-Ну вот, начинается...
- Ты привязана к вещам, сделанным из бумаги, больше, чем к людям.
-Неправда! Я бабушку люблю! И вас люблю, как отца! Разве недостаточно? - возмутилась Ри.
-Нет, этого мало. Не понимаешь?! Ты загородила себя стеной и никого не пускаешь. Да, тебе нелегко здесь, в деревне. Твое увлечение не понимают. И тебе тоже сложно понять окружающих тебя людей.
- Да, я...
- Но ты даже не пытаешься понять! И не даешь им ни единого шанса узнать тебя поближе!
-Нет, я...
-И хуже того, ты начинаешь считать себя лучше других.
-Но я...
-У тебя нет на это права! Да, ты умна, но это не значит, что лучше. Вышний дал тебе много, но многого Он и потребует. Ты должна помогать другим, учить их, а не сторониться и не презирать. Понимаешь?
-Понимаю, - буркнула Ри.- Но это сложно! Я не умею, меня никто не слушает, и не будет слушать!
- Не слушают, так как чувствуют твое к ним отношение. Кому приятно, когда на него смотрят свысока?
- Я не хочу никого учить!
-Вот мы и добрались до сути. Не хочешь. Гораздо проще прятаться в своей скорлупе, да? Гораздо легче презирать, чем любить?
- Они не понимают! Не могут! И я... боюсь их.
-Конечно, боишься. Любить - значит открыть свое сердце. Попытаться понять другого - это впустить в себя совершенно новый и чужой мир. Конечно, страшно. Но это необходимо, если хочешь развиваться как личность, если хочешь быть человеком. Иначе чем ты лучше тех же проклятых?
-Что? ЧТО?
- Главный грех проклятых - гордыня, моя девочка. Как и у тебя,- поставил точку в разговоре отец Надлен.
-Вы ведь не серьезно? - обиделась Ри.
Священник покачал головой. У его ученицы серьезные проблемы, а он не заметил вовремя, не остановил, не помог. Однако ничего непоправимого пока не случилось. Потребуется время и терпение, но в конечном итоге все будет хорошо.
***
Промир с удовольствием оглядел свой кабинет.
Здесь витала атмосфера страха, что импонировало владельцу. Ужас ползал по полу, поднимался по стенам и плел свою паутину на потолке. Она свисала неровными липкими клочьями, и каждый входящий запутывался, и выпутаться не мог. Паутину немногие могли видеть, но чувствовали все.
Само помещение было крайне простым: серые стены с позолотой, стоящий напротив двери массивный стол из черного дерева и стул с высокой спинкой. Из украшений - одно лишь зеркало, висящее на входной двери. В его серебристом омуте сидящий за столом мог наблюдать за своим отражением. Это было любимым занятием Промира.
Когда-то, подписывая договор с Деннисом, новоявленный проклятый решил, что хочет иметь темную, с красным отливом, кожу и черные, отливающие медью, волосы. Желтые, напоминающие кошачьи, глаза. Правильные черты лица и полные губы. К лицу прилагалось сильное, большое, мускулистое тело. Промир был уверен, что теперь у него идеальная внешность. Женщины утверждали, что он прекрасен. Попробовали б они сказать что-нибудь иное!!!
Согласно вкусу данного проклятого, кабинет мог бы быть и побольше. Однако, не смотря на очевидные недостатки, он имел огромное преимущество - принадлежал главе Зачарованного города. Да, совсем недавно Промир получил власть над всеми проклятыми от самого Денниса. Должен же кто-то поддерживать порядок. Так как заставить жителей слушаться можно только силой, главе города была дарована привилегия - ему никто не мог повредить, ему никто не мог сопротивляться. Полученные вместе с должностью возможности приводили Промира в восторг.
Однако привычка некоторых вламываться в кабинет без предупреждения раздражали. Например, Дайрен. Казалось, гнетущая атмосфера кабинета совсем на него не действовала, а если страх и прокрадывался в его сердце, он умело это скрывал. От одного вида этого наглеца главе города хотелось выть с досады, а взгляд его цепких светло-серых глаз беспокоил настолько, что их хотелось выколоть. Иногда глава города, пользуясь своим положением, это и делал, что помогало лишь ненадолго - регенерация у проклятых происходила быстро. Всего пара минут - и глаза на месте, как ни в чем не бывало, такие же цепкие и нервирующие.
Дайрен - один из старейших проклятых, ему враг знает сколько лет, поэтому и сил много. Он был инициатором Промира, уговорил подписать контракт с Деннисом. Но все это не давало ему право появляться в кабинете главы, когда вздумается! Не давало права делать вид, что его ничто не может напугать, и смотреть так, словно видит начальника насквозь. Пусть опускает глаза долу!
