Имя всего Сущего - Дженн Лайонс

связанный с жестокостью и отчаянием тех, кто так голодал зимой, что обратился к каннибализму. Предпочитал использовать мужскую форму и любил жертвы, приносимые ему во время огненных подношений. К его слабостям относились талая вода от первого снега и чистая вода, благословленная святыми людьми.

Чистая вода…

На трибунах не было воды. Сливовое вино, зеленый чай или пиво с перечной мятой – все, что угодно, кроме чистой воды. Перегнувшись через перила, брат схватил украденную Дорной флягу и побежал к поилкам для лошадей возле ложи знати.

Позади себя брат Коун слышал крики. Люди бежали, пытаясь спастись от рычащего смеха демона. Коун вылил сидр на бегу.

Барон Тамин жестами подзывал стражников, которые, казалось, совсем оглохли. Старый страж наклонился вперед и шокированно заморгал, привлеченный творящимся на турнире. Сиделка стража, которую Джанель описала как похожую на йорку, оперлась на перила ложи. Ее руки лежали на резном дереве, ее внимание было приковано к Дедрю и графу Джанель. Стоило брату Коуну увидеть ее, он понял, почему граф Джанель ошиблась в ее расе.

Она не только не была родом из Джората, но даже не была родом из Куура. Она была из долтарцев, расы, живущей далеко на юге от границ империи, расы, представителей которой обычно видели в Кууре только в качестве рабов.

Потрясенный рев толпы заставил брата Коуна споткнуться, и он оглянулся – лишь для того, чтобы увидеть, как фамильный меч Джанель, перекувыркнувшись в воздухе, описал ленивую дугу и вонзился всего в нескольких футах от прикрытых клеток, расположенных около кольев для казни.

Граф была безоружна.

Дедрю-Касмодей ухмыльнулся и изготовился нанести последний удар.

Арасгон рванулся вперед, но Джанель крикнула огнекровке, чтобы тот держался подальше, а сама, увернувшись от замаха Дедрю, побежала к кольям.

Брат Коун заставил себя сосредоточиться на текущей задаче. В любой другой провинции воде, налитой в лошадиные ясли, не стоило доверять, но джоратцы возвели заботу о лошадях в ранг религии. Вода, которую пили скакуны, была чище, чем та, что пили люди.

Вытащив из-под мантии медный солнечный медальон, брат Коун зашептал над корытом с водой молитву, а после увидел, как рабыня-долтарка вытащила из-под корсажа гладкую каменную табличку, которую она, должно быть, прятала у себя на груди, а затем достала из корзины крошечную серо-голубую бутылочку, а из белоснежных волос длинную тонкую шпильку.

«Нет, – подумал брат Коун, – не шпильку. Заостренную на конце кисть для каллиграфии».

Вновь раздался рев. Брат Коун попытался его игнорировать, но сохранять сосредоточенность, когда за твоей спиной чувствуется сильный жар, очень трудно.

Коун моргнул. Жар? Закончив освящать воду, он оглянулся. Граф Джанель выдернула из земли один столб, собираясь использовать его как молот, демон же…

Касмодей был охвачен огнем.

Демоны всегда были большими поклонниками огня. Они разжигают пламя, когда это только возможно: купаются в сиянии, поглощают тепло. Питаются огнем.

Попытаться сжечь призванного волшебником демона – ужасная идея, но сейчас все было по-другому: демон вселился в труп. Касмодею нужен был труп Дедрю. Ему нужна была эта связь с физическим миром. Уничтожение тела вполне может разорвать связь демона с физическим миром и отправить его обратно в Ад.

Но что могло поджечь его?

Эту загадку стоило оставить на потом. Коун зачерпнул полную флягу теперь уже освященной воды и пустился бежать.

– А, вот ты где [51].

Брат Коун повернулся. Долтарка отвлеклась от драки ровно для того, чтобы вонзить острый конец своей каллиграфической кисти себе в ладонь, а затем смазала щетину кисти своей же кровью.

Она нарисовала у себя на лбу один-единственный символ. Тот же самый символ немедленно появился на лбу у каждого стражника.

Братом Коуном овладело ужасное предчувствие.

И пусть он относился к колдовству не так, как джоратцы, но он вполне мог определить, что перед ним произносится заклятье, когда видел это.

– Что ты творишь?! – закричал брат Коун. – Остановите ее! Остановите ее! Барон! Вы должны остановить ее!

Белокожая женщина посмотрела на него и улыбнулась.

И даже зима не была столь холодна, как ее улыбка.

В следующий миг она толкнула бутылочку. Та перевалилась через край перил и, издав тихий звон, не заметный в суматохе, бушевавшей на турнирной площадке, вдребезги разбилась о землю.

Из разбитой бутылки повалил густой синий дым, который вился вокруг лица долтарки, не касаясь его. Старому стражу, однако, повезло меньше. Дым хлынул ему в ноздри, попал в рот, и страж, хрипло закашлявшись, оттолкнул от себя щенка дола, который заскулил и защелкал зубами, ловя завитки дыма.

Долтарка подняла щенка, нарисовала у него на лбу ту же отметину и повернулась, чтобы уйти [52].

– Сенера, что ты творишь?! – возмутился Тамин.

– То, что должна, – отрезала она. – Следуйте за мной, мальчики. Здесь мы закончили.

Солдаты, которые теоретически работали на барона, подчинились ее приказу.

Барон начал было протестовать, но дым все усиливался. Его завитки поползли вверх, ему в нос, и вниз – в рот. Дым окутал все.

За спиной брата Коуна раздался новый рев. Жрец обернулся и увидел Джанель, стоявшую над лежащим на земле обугленным телом Дедрю. Граф схватила Дедрю за волосы, резко дернула вверх: с шеи и позвоночника потекла черная кровь. Со стороны могло показаться, что она попросту оторвала мертвецу голову.

Вероятно, так оно и было.

Плоть горела очень быстро без всякого хвороста. Брат Коун не сомневался: Касмодею будет нечего оживлять.

Но у них самих было не так уж много времени.

Голубой дым поплыл и над братом Коуном.

Провинция Джорат, Куурская империя.

Через два дня после уничтожения гаэшей

Брат Коун закрыл дневник и отложил его в сторону.

Кирин терпеливо ждал.

Брат Коун взял чашку с чаем и сделал долгий, расслабленный глоток.

– Так что случилось дальше? – Кирин уставился на жреца. – Что произошло с дымом?

Брат Коун откашлялся:

– Я просто… э-э-э… Не могли бы вы чуть-чуть подождать? Продолжение меня слишком вымотает.

– Хочешь, я продолжу? – спросила Джанель.

Брат Коун вздохнул с явным облегчением.

– А вы можете?

– Конечно.

Рассказ Джанель.

Мерейна, Знамя Барсина, Джорат, Куур

Я часто сражаюсь с демонами, но в мире живых это приходится делать редко. Вероятно, не стоило признавать, что мне нравилось сражаться с Касмодеем? Я имею в виду, мы должны искать битвы только по необходимости. Жеребец обязан защищать свой табун, и потому получать слишком большое удовольствие от боя – это… ну… это, вероятно, смахивает на то, чтобы быть торра? Глупо признавать, что я могла бы наслаждаться, преследуя этого зверя, играя