Она ничуть не изменилась… В отличие от меня.
Я с трудом отрываю взгляд от девушки, и рассматриваю остальных парламентёров. Двух других мужчину и женщину я не знаю — они не слишком высокие, с приплюснутыми носами и тупыми подбородками, русоволосые и сероглазые, со слегка презрительными взглядами. Похожи, как брат и сестра, и когда герольд представляет их как баронетов Рутгар, я убеждаюсь в своей догадке. Сейчас эти люди мне не очень интересны — ведь за ними, в четвёрке солдат, стоит ещё один человек, которого я знаю.
Тормунд…
Облачённый в прекрасный сияющий доспех, мой друг из академии ничуть не уступает ростом прочим гвардейцам. Его рука покоится на эфесе широкого меча. Будучи уверенным, что легко смогу защититься в случае нападения, да и имея рядом два десятка дайнхаммелов, я велел не разоружать послов и их охрану — чтобы проверить их реакцию и посмотреть, как они отреагируют на подобное.
Светловолосый здоровяк, ничуть не смущаясь, попеременно зыркает недобрым взглядом то на меня, то на стоящего несколькими ступенями ниже трона Советника. Но я вижу, что на самом деле он держится неуверенно. Да — старается, чтобы этого не было заметно, но я провёл на войне почти год, и подмечаю такие вещи.
Тормунду явно непривычен его доспех. Он не до конца «чувствует» его, да и учитывая, сколько времени прошло с нашей последней встречи — успеть стать гвардейцем он просто не мог. Не владел мой друг клинком на таком уровне, и связей у него не было никаких.
А значит — он здесь ровно по тем же причинам, что и Изабель.
Что ж… Посмотрим, конечно… Быть может, я ошибаюсь, но если нет — поддерживать игру, которую затеял Император, я не собираюсь.
Все эти мысли проносятся у меня в голове за очень короткое время. Разложив визит послов по полочкам, проведя параллели, протоптав в вязком болоте домыслов тропинки своих догадок, я коротко киваю, соблюдая церемониал.
А буря эмоций, воцарившаяся у меня в душе несколькими мгновениями ранее, сменяется ледяным, слегка отстранённым спокойствием с нотками досады.
— Добро пожаловать, граф Канти. Наследная графиня Канти, я рад вас видеть. Баронеты Рутгар — приветствую вас, и ваших спутников.
— Благодарю… Хэлгар, — чопорно произносит граф Канти, но продолжить не успевает.
— Владыка Хэлгар, — своим хриплым и невозмутимым тоном поправляет его Советник. — Или повелитель. Как вам будет удобно.
Пару мгновений граф молчит, глядя мне в глаза, но не дождавшись никаких уточнений, поджимает губы и кивает:
— Прошу прощения… владыка Хэлгар. Мне просто… непривычно видеть вас в такой роли.
— Ничего, понимаю, — отвечаю я. — Я и сам удивлён, увидев вас здесь. Как вам дорога? Полагаю, вы слегка утомились? Если хотите — можете отдохнуть, а завтра обсудим те вопросы, ради которых вы проделали столь долгий путь.
— Благодарю, Хэ… Владыка Хэлгар, — кашлянув, отвечает Солас Канти. — Но на меня самим Императором была возложена важная миссия, и в связи с тем, что случилось возле ущелья Ай-Шадзул при вашей с ним встрече, я бы хотел поскорее донести до вас слова Айтора Первого.
— Что ж, как пожелаете, — соглашаюсь я. — Излагайте.
Глава 15 — Перемены
(Конец 3 летнего месяца 1077 года от Раскола)
Айтор Первый, как я и предполагал, не хотел продолжать конфликт. Разумеется, потому, что просто не мог сейчас вести войну, а не потому, что поверил в мои благие намерения.
Послы сообщили, что Император согласен прекратить боевые действия и оставить восточную часть приграничья в покое. Взамен он предлагал и мне не посягать на западные территории спорных земель.
Сказать, что я выдохнул облегчённо, услышав это — значит не сказать ничего.
Впрочем, в моей голове крепко засели слова Эльхана о «бумажках с клятвами». Я прекрасно понимал — есть огромный шанс, что Император просто соберёт силы и нанесёт удар, когда будет готов.
Однако и мне требовалось привести Ялайское королевство к некому подобию порядка — так что передышка играла мне на руку.
После того как мы обсудили с послами возможные границы наших государств, определили точки соприкосновения и так называемые «красные линии», граф Канти объявил, что Император, в знак своей доброй воли, желает оставить при моём дворе постоянное посольство, и предлагает мне сделать то же самое.
Разумеется, в качестве представителя Империи в моём дворце собирались оставить Изабель.
Я так и думал, что её отправили сюда за чем-то подобным, а потому не удивился. Взвесив за и против, я согласился — это был не только шанс продемонстрировать Империи мою открытость, но и возможность объясниться с Изи…
А вот мне было довольно сложно решить, кого отправить послом в столицу Империи, так что я отговорился тем, что выберу подходящего кандидата в ближайшее время.
Я не устраивал пышных приёмов, застолий и пиров, пока у меня «гостили» имперцы. Не хотел разыгрывать радушие, которого на самом деле не испытывал, да и с провизией вопрос всё ещё стоял остро.
При всей своей «открытости» я не собирался давать имперцам знания о проблемах в королевстве. А чтобы пустить пыль в глаза, требовалось транжирить еду, так что оно того просто не стоило.
Само государство — столицу и прочие города, поселения, армии, сельскохозяйственные угодья — я послам тоже не показывал, всё время держа их в замке. Незачем им было видеть то, что я сам «увидел» незадолго до их приезда. Передо мной стояла невероятная задача — кардинально изменить жизнь в Ялайском королевстве. Пока этого не произошло, я не собирался демонстрировать представителям Империи нищету, грязь и жестокость, из которых состояло моё государство.
А уж о стратегических объектах и вовсе речи не шло. Достаточно было и того, что граф Канти и его спутники видели вещи, которые вызывали у них беспокойство, хорошо заметное на лице даже этих «искушённых» дипломатов: порталы и вооружённые до зубов, вымуштрованные, подчиняющиеся одному лишь моему слову отряды в Ай-Шадзул и столице, хрраши, несущие службу на воротах замка, летающие над Терразором звенья кейласов и чернокнижники, от присутствия которых у имперцев сводило зубы и мороз пробегал по коже.
Ну и перчатка, конечно, которой я нет-нет, да и пользовался при них, демонстрируя даруемые ей умения.
Впрочем, я старался показывать и свою истинную суть — того человека, которым был всегда, и которым оставался до сих пор. Первым делом во время разговора в тронном зале в день прибытия послов я спросил про свою семью. И с облегчением узнал, что после всех допросов, их не казнили за воспитание малефика, и даже не судили. Как я и предполагал, Императору был нужен стратегический талант моего отца и магический потенциал братьев.
Ещё бы — теперь у Айтора каждый колдун на счету…
Целую декаду мы с графом Канти и баронетами Рутгар провели за обсуждениями, составлением и подписанием документов, расчерчиванием карт и прочей рутиной. А после я открыл для них портал в Ай-Шадзул, не преминув в очередной раз показать свои способности и силу перчатки, и лично проводил послов к ущелью.
Напоследок я пообещал графу Канти, что с его дочерью и её сопровождающими (в числе которых остался и Тормунд) ничего не случится. Не думаю, что Солас мне поверил, но он был истинным сыном Империи и верным подданным Айтора Первого — а потому во имя «светлых» идеалов своей страны был готов пожертвовать даже собственным ребёнком…
На его счастье, я хоть и понимал, зачем ко мне прислали Изабель — вредить ей на самом деле не собирался.
* * *
Сейчас вокруг нас нет слуг, нет охраны, Советника, чернокнижников и служанок Изабель, которых она привезла с собой из Верлиона. В небольшом помещении для частных разговоров, который я оборудовал неподалёку от зала картографии, находимся только мы с Изабель — и больше никого.
Златовласка сидит в удобном мягком кресле, небрежно откинувшись на спинку, и блуждающим взглядом изучает обстановку. Она пытается выглядеть расслабленной, но я прекрасно вижу, что ей не по себе.
