Ознакомительная версия.
— Итак, прежде, чем зайдет солнце,— напомнил мне Герион.— Ни минутой позже.
Он расхохотался мне прямо в лицо, нажал на клаксон, раздался гудок, и «муу-мобиль» рванул с места.
Глава девятая
Я РАЗГРЕБАЮ КАКАШКИ
Последняя надежда покинула меня, как только я увидел зубы этих страшных коней.
Когда я подошел к ограде загона, мне пришлось задрать футболку и прикрыть ею нос, чтобы не дышать этим жутким смрадом. При моем приближении один из коней, с трудом преодолевая море навоза, которое доходило ему до колен, подошел ко мне и злобно заржал. Зубы его обнажились, и я увидел, что они похожи на острые медвежьи клыки.
Мысленно я стал разговаривать с ним, я всегда так делаю при встрече с лошадьми.
«Привет! — сказал я ему.— Я тут надумал почистить ваши конюшни. Правда, здорово?»
«Здорово,— пророкотал он в ответ.— Входи, входи. Мы тебя съедим. Вку-у-усный такой полукровка».
«Но я сын самого Посейдона. Это он, мой отец, создал коней».
Как правило, в обществе этих четвероногих напоминание о моем отце всегда обеспечивало мне наилучший прием, но сейчас — не тут-то было.
«Тем лучше! — с энтузиазмом откликнулся конь.— Пусть и Посейдон приходит. Мы съедим вас обоих! Морепродукты совсем не плохое лакомство!»
«Морепродукты!» — ржанием отозвались другие кони, бродя по загону.
Воздух над нами был полон жужжащих мух, а вонь от жары становилась все хуже. Мысль разгрести эту грязищу возникла у меня, когда я вспомнил о том, как легко справился с такой же задачей Геракл. Он изменил русло реки и направил ее течение прямо через конюшни, чтобы вода смыла и унесла с собой всю грязь и навоз. К тому же я прекрасно знал, что мне удается отлично справляться с водой.
Только сейчас дело сильно осложнялось тем, что мне было никак не приблизиться к этим мерзким лошадям. К тому же река оказалась гораздо дальше от конюшни, чем я думал, примерно в полумиле от нее. Так что задача справиться с какашками становилась невыполнимой прямо на глазах. Поблизости валялась заржавевшая до невозможности лопата, я взял ее в руки, копнул и перебросил кучку дерьма через забор. Замечательно получилось! Теперь еще четыре миллиарда раз повторить, и все будет отлично.
Солнце стало клониться к западу. В лучшем случае у меня остается еще несколько часов. Нет, все-таки моя единственная надежда — это река, сказал я себе. По крайней мере, у воды мне лучше думается. И я побежал по склону холма к реке.
Когда я оказался у самой воды, то увидел на берегу какую-то девочку. Она сидела там, словно ждала меня. На ней были джинсы и зеленая футболка, а в ее длинные каштановые волосы красиво вплетались стебельки речной травы. Она строго смотрела прямо на меня, скрестив руки на груди.
— Нет, ты этого не сделаешь,— твердо сказала она.
— Ты наяда, наверное? — догадался я.
— Конечно, а кто же еще? — Наяда закатила глаза, изображая возмущение моей недогадливостью.
— Но ты говоришь по-английски. И сидишь не в воде, а на берегу.
— А ты, конечно, и предположить не мог, что мы, если захотим, можем вести себя подобно людям?
Мне в голову такая мысль не приходила. Я сразу почувствовал себя тупицей, потому что наяд я видел в лагере миллион раз. Они вечно хихикали и махали мне руками со дна озера.
— Послушай,— начал я,— я просто хотел спросить...
— Знаю, знаю.— Она тоже замахала руками точно как те речные нимфы.— Я знаю, кто ты, и знаю, что ты надумал сделать. И сразу отвечаю — нет! Я не разрешаю использовать мою чистую речку для того, чтобы вычистить эту отвратительную конюшню.
— Но...
— О, пощади ее, сын бога морей! Такие, как ты, всегда только об океане и думают. Вы считаете себя такими ва-а-ажными по сравнению с какой-то маленькой речкой? Так позволь сказать тебе, что ту наяду, которую ты видишь перед собой, тебе не покорить. Подумаешь, папаша у него Посейдон! Здесь акватория пресных вод, мистер. Когда-то одному мальчику удалось убедить меня уступить ему — между прочим, он был в сто раз красивей тебя,— но теперь я понимаю, что это была самая горькая ошибка в моей жизни. Ты хоть соображаешь, что эта уйма навоза сотворит с моей экосистемой? Или, по-твоему, я похожа на очистные сооружения? В речке погибнет вся рыба. Водоросли насквозь пропитаются этими противными какашками. Долгие годы я буду болеть. НЕТ УЖ, СПАСИБО!
Ее манера говорить здорово напомнила мне одну мою подружку из смертных, Рейчел Элизабет Дэр. Она точно так же бомбардирует вас словами, когда говорит. Но винить в чем-либо эту наяду я не мог. Я сам бы посчитал психом всякого, кто позволил бы набросать в его дом четыре миллиона фунтов лошадиного дерьма. Но мне-то что делать?
— Мои друзья в опасности,— объяснил я ей.
— Очень жаль, конечно, но это не моя забота. И я не разрешу погубить мою чистую речку!
Наяда смотрела на меня так воинственно, будто готова была начать драку. Кулачки ее сжались, но я отлично видел, что она вся дрожит. И голос у нее тоже дрожал. Тогда я догадался, что, несмотря на задиристые речи, наяда попросту боится меня. Наверное, она испугалась, что я полезу в драку за главенство над этой речкой, и боялась, что окажется побежденной.
От этой мысли мне стало ужасно грустно. Я сразу почувствовал себя тупым громилой, только и умеющим, что махать кулаками.
Я присел на невысокий пень у берега.
— Ладно, считай, что ты победила.
— Правда? — На личике наяды отразилось изумление.
— Не собираюсь я драться с тобой, это же твоя река.
Она заметно расслабилась.
— Ох, как хорошо! — воскликнула она и тут же исправилась: — Хорошо с твоей стороны, я имею в виду.
— Но и моих друзей, и меня выдадут титанам, если я не вычищу до заката эту конюшню. А я понятия не имею, как это сделать.
Воды реки приветливо заплескались, по их поверхности скользнуло узкое тело змеи, потом ее головка нырнула глубоко в воду. Наяда тихо вздохнула и сказала:
— Я открою тебе один секрет, сын морского бога Посейдона. Попробуй зачерпни немного земли с берега.
— Что?
— Ты слышал.
Я нагнулся и зачерпнул пригоршню отменной техасской грязюки. Она была сухая, черная, с несколькими маленькими белыми крупинками... Нет, в ней еще что-то было.
— Это ракушки,— объяснила мне наяда,— окаменевшие ракушки. Миллионы лет назад, когда даже время богов еще не настало и на земле царствовали только Гея и Уран, вся земля была покрыта водой. Планета наша была не сушей, а морским дном.
Внезапно меня осенило. В моей ладони лежали осколки существ, обитавших когда-то в древних морях. Раковины моллюсков! На земле их осталось так много, что в некоторых местах даже огромные меловые утесы сложены из них.
Ознакомительная версия.
