Сначала она подошла к Эленду и заключила его в долгие объятия. Кельсер взглянул на Сэйзеда, который становился всем сущим. Что ж, хорошо, что это он. С такой сложной работой мог справиться только Сэйзед.
Эленд кивнул на Кельсера, и Вин шагнула к нему.
− Кельсер, − сказала она ему, − о, Кельсер. Ты всегда устанавливал собственные правила.
Он не решился ее обнять, а протянул руку, полный странного благоговения. Вин приняла ее, коснувшись кончиками пальцев его ладони.
Неподалеку из энергии сформировался еще один человек, но Кельсер его проигнорировал. Он шагнул ближе к Вин.
− Я... − Что он должен был сказать? Проклятье, он не знал.
Впервые не знал.
Она обняла его, и он обнаружил, что плачет. Дочь, которой у него никогда не было, дитя улиц. И хотя она все еще была маленькой, она его переросла. И все равно любила его. Он крепко прижал свою дочь к своей изломанной душе.
− Ты это сделала, − наконец прошептал он. − То, чего больше никто не мог. Ты пожертвовала собой.
− Видишь ли, − сказала она, − у меня был хороший пример.
Он обнял ее еще крепче. К сожалению, в конце концов он должен был ее отпустить.
Неподалеку, растерянно моргая, стоял Разрушитель. Или... нет, это больше был не Разрушитель, а только его Сосуд, Ати. Человек, который держал силу. Ати провел рукой по своим рыжим волосам и огляделся.
− Вэкс? − произнес он растерянно.
− Прошу прощения, − сказал Кельсер Вин, отпустил ее и поспешил к рыжеволосому.
И врезал тому по лицу, уложив наповал.
− Превосходно! − заключил Кельсер, тряся рукой. Человек у его ног посмотрел ему в лицо, затем закрыл глаза и вздохнул, затягиваясь в вечность.
Направившись к остальным, Кельсер заметил мужчину в террисийской одежде, который стоял сложив на груди руки, прикрытые длинными рукавами.
− Эй. − Кельсер посмотрел на небо и сияющую там фигуру. − Разве ты не…
− Часть меня, − отозвался Сэйзед. Он протянул одну руку к Эленду, а другую к Вин. − Спасибо вам за это новое начало. Я исцелил ваши тела. Можете вернуться в них, если пожелаете.
Вин взглянула на Эленда. К ужасу Кельсера, того начало затягивать. Венчер повернулся к чему-то, невидимому для Кельсера, к Запределью, улыбнулся и шагнул в том направлении.
− Думаю, из этого ничего не выйдет, Сэйз, − сказала Вин и поцеловала его в щеку. − Спасибо тебе.
Она повернулась, взяла Эленда за руку, и ее тоже начало тянуть к той невидимой отдаленной точке.
− Вин! − крикнул Кельсер, схватив ее за другую руку. − Нет, Вин. В тебе есть сила. Тебе не обязательно уходить.
− Я знаю, − сказала она, оглянувшись через плечо.
− Пожалуйста, − взмолился Кельсер. − Не уходи. Останься. Со мной.
− О, Кельсер, − ответила она. − Тебе еще многое нужно узнать о любви, не правда ли?
− Я знаю, что такое любовь, Вин. Все, что я сделал − падение империи, могущество, от которого я отказался, − все это было из любви.
Она улыбнулась.
− Кельсер. Ты великий человек и должен гордиться тем, что сделал. И ты способен любить. Я знаю. Но в тоже время вряд ли ты понимаешь, что такое любовь.
Она обратила взор к Эленду, который исчезал, видимой оставалась только его рука в ее руке.
− Спасибо, Кельсер, − прошептала она, поворачиваясь к нему, − за все, что ты сделал. Твоя жертва была поразительной. Но чтобы совершить то, что ты был должен сделать ради защиты мира, тебе пришлось измениться. И это меня беспокоит. Однажды ты преподал мне важный урок о дружбе. Я хочу вернуть долг Последний дар. Тебе необходимо понять, необходимо спросить себя. Что ты делал из любви, а что ради того, чтобы доказать что-то? Что тебя нельзя предать, превзойти, победить? Можешь ответить честно, Кельсер?
В ее глазах он увидел то, что она подразумевала:
«Что из этого было ради всех нас? А что ради самого себя?»
− Я не знаю, − признался он.
Она сжала его руку и улыбнулась. Когда он только с ней познакомился, она не умела так улыбаться.
И это больше, чем что-либо, заставило его ею гордиться.
− Спасибо.
С этими словами она отпустила его руку и последовала за Элендом в Запределье.
Стеная и дрожа, земля умирала и возрождалась вновь.
Кельсер шел по ней, засунув руки в карманы. Брел прямо по гибнущему миру. Энергия разлеталась во всех направлениях и давала ему видение всех трех реальностей.
Небесный огонь сжигал все вокруг. Скалы сбивались вместе и снова распадались. Океаны кипели, а их пар становился новым туманом.
А Кельсер продолжал свой путь. Он шел, будто его ноги могли перенести его из одного мира в другой, из одной жизни в следующую. Он не чувствовал себя покинутым, но ощущал одиночество. Словно он был единственным оставшимся в мире человеком и последним свидетелем прошедших эпох.
Пепел потонул в море расплавленного камня. Позади Кельсера в ритме его шагов вздымались горы. С холмов хлынули реки, наполняя океаны. Возникла жизнь, деревья проросли и устремились в небеса, превращаясь в леса. Затем все это закончилось, и он очутился в стремительно высыхающей пустыне, а из недр сотворенной Сэйзедом земли на поверхность вырвался песок.
В мгновение ока перед ним промелькнула дюжина разных мест, земля росла за ним по пятам, в его тени. Наконец Кельсер остановился на горном плато, обозревая новый мир, а ветра всех трех реальностей трепали его одежду. У него под ногами выросла трава, а затем распустились цветы. Цветы Мэйр.
Он встал на колено и склонил голову, касаясь пальцами одного из цветков.
Рядом появился Сэйзед. Видение реального мира постепенно поблекло, и Кельсер снова оказался заперт в когнитивной реальности. Все вокруг стало туманом.
Сейзед присел возле него.
− Буду честен, Кельсер. Это не тот конец, о котором я думал, когда присоединялся к твоей команде.
− Мятежный террисиец, − сказал Кельсер. Хоть он и находился в мире тумана, но, пусть и нечетко, мог видеть облака реального мира. Они проплывали под его ногами, обволакивая гору. − Даже тогда ты был живым противоречием, Сэйз. Я должен был это увидеть.
− Я не могу их вернуть, − тихо промолвил Сэйзед. − Пока нет... возможно, никогда. Запределье мне недоступно.
− Все в порядке, − ответил Кельсер. − Сделай одолжение. Посмотришь, что можно сделать с Призраком? Его тело в ужасном состоянии. Он перенапрягся. Подлатаешь его немного? Заодно сделай его рожденным туманом. В новом мире понадобятся алломанты.
