— Да, блин… — Иннот выглядел смущённым.
— А что… Что это такое? — Хлюпик с лёгким холодком между лопаток наблюдал за маленькой пляшущей молнией; та всё билась и билась в безостановочном танце между прутьями клетки.
— Это электрический элементаль, или грозовик, как их ещё называют. Своего рода живой атмосферный разряд, — Афинофоно снял очки и протёр их. — Маленький, конечно. Кстати, не смотри на него пристально — вредно для глаз.
— А если бы я…
— Если бы ты дотронулся до него? Вышла бы вполне симпатичная человекообразная головешка — элементаль хоть и маленькая, но всё же молния.
— А зачем это ему? Зачем меня убивать?
— Он просто хочет выбраться на свободу, вот и всё. Для этого сгодится любой проводник, пересекший границы его обиталища: А смерть — всего лишь побочный эффект… — И Афинофоно задумчиво уставился куда-то вдаль.
Иннот деликатно кашлянул.
— Ты, конечно, по поводу своей шкатулки? — улыбнулся волшебник.
— Да, верно. Тебе удалось?
— Проще простого. А ты знаешь, что там внутри?
— Откуда? — Иннот пожал плечами — Я не такой идиот, чтобы пытаться открыть коробку, на которую наложено заклятие.
— Знаешь, мне иногда кажется, что ты просто валяешь дурака, а сам прекрасно во всём разбираешься.
— Ну, тут ты хватил, старик. Конечно, если бы меня припёрло, я бы попытался снять проклятие сам — но не рисковать же ради пустого любопытства! Понимаешь, — обратился он к Хлюпику, с интересом прислушивавшемуся к разговору, — я тут на днях купил из-под полы одну вещь. Довольно красивая шкатулка — я вообще обожаю антиквариат. Хозяин утверждал, что она волшебная, и, по-моему, просто боялся её. И не зря — там какая-то мощная магия. Так ведь, Афинофоно?
— Не такая уж и мощная и, кроме того, вполне мне знакомая — ты ведь в курсе, что кандидатскую я защитил как раз по грифам Второй Магической.
— По грифам?
— Да. Это специальные заклятия, не слишком сильные, но чрезвычайно долгоживучие. Ими, как правило, запечатывали пакеты документов; и любой, кто пытался вскрыть пакет, не имея ключа к заклятию, тут же… ну, сами понимаете. Но грифы тех времён уже несколько выдохлись, да и просто морально устарели — так что сложности с их снятием возникают редко.
— Выходит, я сам мог её открыть? — огорченно спросил Иннот.
— Ну, как тебе сказать… Заряд там был ещё довольно мощный, так что ты поступил правильно. Давай посмотрим, что у неё внутри.
— А ты разве не видел? — удивился Иннот.
— Нет, — вскинул брови Афинофоно. — Ты же хозяин, в конце концов.
— А где эта шкатулка? — спросил Хлюпик.
— Вот она. — Афинофоно взял с ближайшего стеллажа небольшую обтянутую кожей коробочку, изящно сделанную в форме сундука с полукруглой крышкой, и протянул Инноту.
Тот осторожно открыл её. Внутри «сундучок» был выстлан зелёным бархатом. В двух углублениях покоились прозрачные стеклянные шары размером с маленькое яблоко. Иннот, не обращая внимания на предостерегающий жест Афинофоно, осторожно вытянул один из гнезда и положил на ладонь, широко улыбаясь.
— Ну и что это, по-твоему, такое? — осведомился волшебник.
— А ты разве не знаешь? — Иннот аккуратно спрятал вещицу обратно и защёлкнул сундучок. — Удивительно, как они сохранились до наших дней… Это шары из перенапряжённого калёного стекла. Знаменитое в своё время оружие.
— Не слышал о таком, — Афинофоно пожал плечами. — И что с ними надо делать? Бросать?
— Совершенно верно. Это что-то вроде панцирного гриба, только не столь чувствительное. Кидаешь такой вот шарик какому-нибудь неприятному типусу под ноги из-за угла — и ему каюк!
Иннот подмигнул Хлюпику и спрятал шкатулку где-то в складках плаща.
— С меня обед, старина!
— Только не в здешней столовке, — откликнулся волшебник. — Видеть уже не могу эти салатики.
— Обижаешь, дорогой! «Толстый грохмант» тебя устроит?
— Ничего себе! Можно подумать, я спас тебе жизнь! — шутливо сказал Афинофоно.
— Жизнь не жизнь, а заполучить очень полезную в моей работе штуку помог. — Иннот похлопал себя по заметно оттопырившемуся карману. — Это действительно замечательная вещь. Жаль только, что одноразовая.
— А что это за грохмант? — спросил Хлюпик.
— Грохмант — это такой зверь, с коротким толстым хоботом и мощным хвостом. Очень опасный. Ну а «Толстый грохмант» — просто хороший ресторан, — Иннот погладил себя по животу. — Кстати, Афинофоно, ты слыхал что-нибудь о некоем Морберте? Вилла «Сафари», такое название тебе ни о чём не говорит?
Афинофоно покачал головой.
— Про виллу «Сафари» я слышу впервые. А вот Морберт, Морберт… Помнится, господа с кафедры зоологии организовывали экспедицию в Лес при поддержке некоего Морберта. Это он?
— Экспедицию за редкими видами животных? Тогда точно он. Не знаешь, у кого можно навести о нём справки?
Афинофоно пожал плечами:
— Он тебя интересует, э-э… С профессиональной точки зрения?
— Нет, что ты! Просто он пригласил нас с Хлю в гости, вот я и решил узнать, что это за человек.
— Боюсь, тут я вряд ли могу вам помочь. С зоологического я никого не знаю. Это же естественники, и кроме того, мои интересы всегда лежали несколько в другой области.
— Между естественнонаучным и бормотологическим отделениями всегда существовало соперничество, — пояснил Иннот. — Кстати, шары перенапряжённого стекла — редкий пример взаимодействия обоих видов знания.
— Поэтому они такая редкость?
— Нет, просто их запретили официально сразу после войны. Некоторое количество, я подозреваю, ещё гуляет по городу — вот, мне же повезло… Но в «Дерибассе» такого не купишь, это уж точно.
— Где не купишь?
— В «Дерибассе». Да ты знаешь, мы там не раз затаривались. Помнишь эти лавочки, где торгуют всякой всячиной?
— А, эти…
— Ну да. Их по городу целая сеть. Называются гордо — магазины-салоны «Дерибасе». Между прочим, по поводу всякой всячины — Хлю, покажи-ка свою книжку…
Хлюпик достал трофей и предъявил его Афинофоно. Тот раскрыл книгу и пролистал несколько страниц.
— Это гирудическое письмо; судя по бумаге, вещь довольно старая. Больше я ничего сказать не могу. Правда, если хотите, сведу вас с одним авторитетом в области древних текстов — он работает в здешней библиотеке.
— Это мысль! Пошли, Хлю, — Иннот хлопнул друга по плечу.
Библиотека Вавилонского университета поражала воображение. Невероятной высоты зал казался какой-то чудовищной шахтой, прорытой в толще спрессованного веками знания. Книги были везде: сами стены библиотеки представляли собой бесконечные ряды книжных полок, уходящие всё выше и выше. Там, наверху, четыре галереи опоясывали этот колодец, теряясь в полумраке. Гулким эхом отдавалось в пространстве шарканье ног, приглушённое покашливание или скрип стремянки. Народу в этот час было немного. Афинофоно уверенно пересёк зал и о чём-то вполголоса заговорил с дежурным библиотекарем. Спустя некоторое время он вернулся, отрицательно качая головой.
